Царица Пальмиры

— Я — Зенобия Пальмирская, царица Востока. Аврелиан Римский, ты здесь нежеланный гость. Уходи, пока у тебя еще есть возможность, иначе пустыня станет твоей последней остановкой на пути в подземное царство Гадес.

— Женщина! Ты восстала против Рима! Сдайся мне для свершения правосудия, и тогда я пощажу твой город!

В ответ на дерзость Аврелиана в воздухе стремительно просвистело копье и вонзилось в землю перед его колесницей. Испуганные лошади встали на дыбы, но возница быстро и твердо овладел ими. Никто, даже царица, не видел, кто метнул копье, однако это послание было гораздо красноречивее слов.

— Вы получили ответ, Аврелиан Римский. Мой народ сказал свое слово, а я, как всегда, останусь покорной слугой своего народа.

Легкая улыбка заиграла на его губах, и он кивнул ей почти приветливо.

— Так же, как и я, Зенобия Пальмирская, — сказал он.

— Значит, война, — ответила она.

— Да, война, — послышался ответ.

— У нас есть преимущество, римлянин. Мы в безопасности здесь, за стенами. Мы приготовились держаться многие месяцы. А вы?

— Мы тоже.

— Без воды, Аврелиан? У вас ведь нет воды. Я не хочу отягощать свою совесть невинными жизнями, потому честно предупреждаю — колодцы, снабжавшие водой предместья города, отравлены.

— Как ты можешь быть уверена в этом, Зенобия? — послышался насмешливый ответ. — Неужели ты действительно думаешь, что люди, которые собираются вскоре вернуться в свои дома, отравили свои собственные колодцы? Как же они смогут пользоваться водой потом, после своего возвращения?

— В отличие от римлян, пальмирцы — верноподданные граждане, и они повинуются приказам.

— Пальмирцы — такие же люди, как и все остальные, Зенобия. Может быть, большая часть твоих людей действительно повиновалась, но найдутся и такие, кто не сделал этого. А нам, чтобы выжить, нужен всего один колодец.

— Неужели ты действительно думаешь, что сможешь напоить четыре легиона и весь свой скот из одного-единственного колодца, Аврелиан? Не будь глупцом! Тебе не хватит воды, а без воды ты погибнешь! Уходи, пока у тебя еще есть возможность. Разве не уничтожили все колодцы в крепости Квазр-аль-Хер?

— Действительно, уничтожили.

— Разве это ни о чем тебе не говорит? — спросила она. Он улыбнулся, глядя на нее снизу вверх, и долго созерцал ее невероятную красоту, прежде чем снова заговорил. Он тихо произнес:

— Вспомни Масаду!

Глава 10

Зенобия смотрела сверху вниз на стол в зале пальмирского совета десяти, за которым сидело по пять человек с каждой стороны. В противоположном конце расположился ее сын, царь.

— Прошло уже четыре месяца с тех пор, как римляне появились перед нашими воротами — сказала она, — я сразу же оценила обстановку и сделала вывод: если не получим помощь извне, мы не одолеем врагов. Прежде, чем наши запасы иссякнут, прежде, чем будет принесена в жертву жизнь хотя бы одного пальмирца, я должна получить помощь!

— Что произошло, ваше величество? — спросил Марий Гракх. — Что вы узнали?

— Аврелиан был прав, не все колодцы в наших предместьях уничтожены. Многие повиновались приказу, но нашлись и такие, кто просто завалил колодцы мусором, который римские солдаты тщательно разгребли. Воды у них более чем достаточно, а линии коммуникаций и снабжения свободны. Они могут держаться бесконечно, а мы — нет.

— Что же нам делать, ваше величество? — спросил почтенный старый советник.

— Я должна отправиться в Персию. Мой покойный муж воевал с царем Шапуром под знаменем Рима. Может быть, Шапур поможет нам. Если он нападет на римлян с тыла, а мы атакуем их с фронта, враг будет уничтожен.

— Вы, разумеется, не предполагаете ехать сами, ваше величество?

— Я должна поехать. Нам это крайне необходимо, и думаю, что только мне удастся убедить Шапура присоединиться к нам.

— Кого же вы назначите регентом в свое отсутствие, ваше величество? — спросил он.

Зенобия посмотрела на своего сына, который с сумрачным выражением лица сидел в своем кресле.

— Нет необходимости назначать регента, Марий Гракх. У Пальмиры есть царь, и давно уже настало время, чтобы он правил по праву. Я опасалась, что мой сын, может быть, еще недостаточно зрел, чтобы принять на себя всю ответственность, однако его поведение в течение этих месяцев осады доказало, — он готов. Я предана Вабаллату и полностью доверяю ему.

Она улыбнулась и сказала, склонив голову:

— Прошу ваше величество дать мне разрешение поехать к Шапуру, царю Персии.

— Даю тебе разрешение, царица Пальмиры, — сказал Ваба. Потом встал и посмотрел на всех присутствующих.

— Я — ваш царь, но она — царица. Помните об этом! Потом, когда все члены совета ушли, он стал упрекать ее.

— Ты могла бы по крайней мере предупредить меня.

— Я хотела сделать сюрприз, — ответила она.

— Ты действительно передала мне власть навсегда или только на время твоего отсутствия? — спросил он.

— Нет, Ваба, Пальмира твоя. Но прислушивайся по крайней мере к моим советам, давай работать вместе, пока враг не изгнан с нашей земли!

— Как же ты доберешься до Персии? — спросил он.

— С людьми из племени бедааи, — ответила она.

— Это от них ты узнала о колодцах?

— Да. Твой дядя Акбар вместе со своими сыновьями расположился лагерем в песках, изображая кочевников пустыни. Они продают им козье молоко, сыр, финики и женщин. Они теперь на дружеской ноге с самим Аврелианом.

— А где дедушка Забаай?

— Он вместе с основной частью племени находится в нескольких днях пути к востоку.

— Когда же ты отправишься, мама?

— Сегодня ночью. Ночь обещает быть безлунной, и я смогу незаметно выскользнуть из города. Нельзя откладывать, Ваба. Запасов у нас едва хватит на три месяца, даже если мы введем строгое нормирование продуктов.

— Пойдет ли с тобой кто-нибудь из твоих людей?

— Только Руф Курий. Я предпочла бы отправиться одна на встречу с Акбаром, но он настоял, чтобы кто-нибудь сопровождал меня. Руф Курий вызвался сам. — Она раздраженно пожала плечами. — Они оба — словно пара старух, боятся, что меня может кто-нибудь изнасиловать. Но я не настолько слаба, сумею всадить нож между ребер римлянину.

Он улыбнулся ей.

— У меня нет ни малейших сомнений в твоих достоинствах, но все же я согласен с ними. Так спокойнее.

— Да, несколько, — ответила она с озорством, но потом стала серьезной. — Прежде всего полагайся на Лонгина, а затем — на Мария Гракха. Они — лучшие из всех советников. Остальные склонны к излишней осторожности, даже мой добрый Антоний Порций. Мое отсутствие следует держать в тайне как можно дольше, ведь как только римляне узнают об этом, они пойдут следом за мной. Я должна достичь реки Евфрат и переправиться через нее прежде, чем они догонят меня.

— Мы распространим слухи, будто у тебя легкая лихорадка и что ты несколько дней проведешь в постели, — сказал Ваба.

— Мне понадобится три дня.

— У тебя они будут, мама. Она подошла и обняла его.

— Если я не вернусь, Ваба… помни о том, что я всегда любила тебя. Помни об этом. Помни также о том, о чем мы с твоим отцом всегда мечтали. Мы хотели, чтобы Пальмира была свободна от Рима.

— Я запомню все, — сказал он и с любовью поцеловал ее. — Я люблю тебя, мама. Она засмеялась.

— Я знаю, Ваба, и знаю также, что это не всегда легко — любить меня.

Он беспомощно развел руками, и она, снова рассмеявшись, покинула его.

В глухие предрассветные часы Зенобия вместе с Руфом Курием вышли из города. Они поднялись на стену с восточной стороны города и были спущены вниз, в темноту, двумя личными гвардейцами Зенобии'. В молчании они обогнули город, осторожно обходя римский лагерь и их пикеты, и быстро направились к лагерю Акбара бен Забаай. С искусством, которое изумило Руфа Курия, Зенобии удалось даже ускользнуть от внимания бедави, охранявших место расположения лагеря, и войти незамеченной в палатку своего брата.