Бенгальские рубины

– Откровенно говоря, все, чего мне хочется, – поскорее покончить с этим делом.

Вид приближающегося всадника насторожил их. Это был Ханс.

– Слейтер, на корабле что-то случилось. Кажется, кто-то прыгнул за борт. И по-моему, это женщина.

Он торжествующе рассмеялся.

– Поскольку Элоис Кроуфорд – единственная женщина на корабле, следовательно, это и есть твоя ненаглядная невеста.

– Будь я проклят, – Слейтер накинул на голову капюшон, чтобы скрыть лицо от предательского света луны, – девушка скоро попадет прямо в наши руки.

– И это не все. Ее стремительный побег поднял на ноги стражу. Как тебе известно, трое наших людей должны находиться в готовности на случай возможной атаки. Но один из них уехал в город, так что осталось только двое.

– Проклятье!

Слейтер поднял хлыст, но Карри ухватил его лошадь за поводья:

– Что ты собираешься делать?

– Искать ее.

– А что потом?

– Позаботиться, чтобы справедливость наконец восторжествовала. Он вырвал поводья из рук Карри и пустил лошадь галопом.

– Помогите девушке, если она выплывет к вам. А потом доставьте ее ко мне!

Боже милостивый, она едва не утонула! Элоис с трудом сдерживала дыхание. Тяжелые нижние юбки и узел, который она не могла выпустить из рук, тянули ее на дно. Неужели она никогда не сможет выбраться из этой бездонной синевы?

Однако смерть совершенно не входила в ее планы. Элоис начала отчаянно бороться за свою жизнь. В результате бешеных движений рук и ног ей наконец удалось избавиться от нижних юбок, и она всплыла на поверхность.

Элоис жадно хватала ртом соленый воздух, чувствуя, как ее легкие наполняются кислородом, и туман в голове рассеивается.

– Слава Богу! Она жива!

Барахтаясь, Элоис посмотрела в сторону судна и увидела, что вся команда "Морской феи" столпилась возле перил. Она начала с силой работать руками, направляясь к берегу. Элоис знала, что большинство матросов не горят желанием броситься в холодную воду. Но сознавала также, что погоня все-таки будет.

Узел, который она держала в руках, мешал ей двигаться, поэтому Элоис перевернулась на спину и, работая ногами, расстегнула платье на талии, и затем подсунула узел под платье и укрепила его, затянув шнуровкой.

Теперь руки были свободы и она поплыла к берегу с большей скоростью. Крики мистера Хэмфриса: – Держите же ее! Она уходит! – придавали ей сил.

Рядом что-то ударило по воде. Фонтан брызг с силой стукнул ее в плечо. Еще один хлопок, новый фонтан. Что-то больно ужалило ее в руку, и Элоис поняли, что в нее стреляют.

– Эй, парень, прекрати! – кричал мистер Хэмфрис, – это же дочь Кроуфорда, а не сбежавший раб! Не делай глупости! Опускай лодку, мы поплывем за ней.

Элоис молилась, чтобы выстрелы не услышали люди, находящиеся на берегу. Без сомнения, ее отец где-то поблизости. Мистер Хэмфрис сказал Элоис, что Кроуфорд собирается лично наблюдать за разгрузкой судна.

Берег и море были залиты лунным светом. Элоис видела вдали светящийся шпиль старой церкви, который служил для нее ориентиром. Она медленно приближалась к берегу. Начавшийся прилив помог ей плыть. Добравшись до берега, Элоис в изнеможении упала на землю. Она преодолела вплавь почти сто ярдов, и теперь желала только одного – чтобы ночь укрыла ее от преследователей.

Руки и ноги дрожали от изнеможения, все тело требовало отдыха, но Элоис понимала, что это только начало. Она не могла позволить себе расслабиться. Матросам потребуется не более четверти часа, чтобы добраться до берега на лодке. И она должна за это время скрыться.

Девушка уже готова была подняться и бежать дальше, как вдруг услышала шаги. К ней приближался человек. Боже милостивый, только бы это был не отец!

Однако, вглядевшись пристальнее, она увидела мускулистые ноги и крепкие колени. Это был незнакомец, вероятно, привлеченный суматохой на корабле. Все пропало! Ее план, так тщательно обдуманный, с треском провалился. Она хотела скрыться быстро и незаметно, а вместо этого подняла на ноги весь корабль, и, возможно, большую часть населения Типпингтона!

Издав горестный стон, Элоис постаралась рассмотреть человека, ставшего свидетелем ее неудачного прибытия на родную землю.

Порывы ветра старались сорвать капюшон с его головы. Шерстяные бриджи обтягивали мускулистые бедра. Белая рубашка была расстегнута, раздувалась от ветра и обнажала широкую грудь, покрытую черными волосами. На груди висел круглый медальон, сияющий в лунном свете.

Глаза Элоис перескочили с медальона на церковь, стоящую на холме, и ее осенила догадка. Монах. Шум, возникший в результате ее побега, вызвал святого человека из его священного убежища.

– Простите меня, святой отец, я помешала вашим молитвам.

Элоис могла поклясться, что услышала слабый смех, но, оглядевшись вокруг, никого не увидела. Берег был пуст, никого, кроме священника, и все же…

Страх начал сковывать ее тело. Элоис была уверена, что здесь есть кто-то еще. Опустившись на песок, онавзглянула на фигуру, неясно вырисовывающуюся в темноте рядом с ней.

– Святой отец!

Незнакомец молчал. Он лишь напряженно вглядывался в нее, как будто не веря тому, что предстало его глазам.

Элоис вновь взглянула на него, но успела заметить лишь бороду и темные волосы. Незнакомец плотнее натянул капюшон. Не было слышно ни единого звука, кроме плеска волн, накатывающихся на песок, и отдаленных криков мистера Хэмфриса и матросов. Прядь каштановых волос упала на щеку. Элоис отбросила ее резким движением, и незнакомец еще пристальнее уставился на нее. Кружевная косынка, которая прикрывала ее довольно смелое декольте, была потеряна в море, сильно обнаженная грудь сияла в нежном свете луны.

– Святой отец, прошу вас, помогите мне.

Так и не дождавшись ответа, Элоис решила, что чем-то обидела монаха. На мгновение его лицо приняло какое-то странное выражение. Странное и мучительное. А затем, словно освободившись от каких-то чар, довлеющих над ним, незнакомец склонился к Элоис.

Странная дрожь охватила все тело девушки. Она почувствовала слабый запах, исходящий от него. Это был запах мужчины. От него пахло мылом, кожей и мускусом.

Поднявшись, Элоис хотела убежать, но монах крепко сжал ее руку.

– Господь помог вам спастись, дитя мое. Не нужно бояться.

Нет, бояться нужно, она знала, что нужно. Священник мог говорить о Боге и о спасении, но его голос не успокаивал ее, а лишь вызывал озноб во всем теле.

– Я должна идти.

Она попыталась освободить руку, но он сжал ее еще крепче.

– Нет.

Это прозвучало как приказ.

– Вы делаете мне больно.

– Прошу меня извинить. Пройдемтесь со мной, сударыня. Вы замерзли, ваша одежда совершенно мокрая, вам нужно согреться у огня.

На его пальце сверкнуло дорогое кольцо. Элоис охватило чувство тревоги. Такое кольцо не могло принадлежать монаху, это было явно светское украшение. Твердыми, слегка мозолистыми пальцами он поднял ее лицо за подбородок и повернул к лунному свету. Он пристально смотрел на нее, как будто стараясь запомнить каждую черточку ее лица. Какая-то обжигающая искра вспыхнула в его взгляде.

– Джин…

Это было произнесено очень тихо, но Элоис показалось, что он назвал ее именем ее матери.

– Нет, – прошептала она, качая головой. Этого не может быть. Она просто ослышалась.

Она попыталась оттолкнуть его, упираясь ладонями в его грудь, но все усилия были напрасны. Какой-то внутренний голос говорил ей, что она не должна уходить, ей хотелось приблизиться к этому человеку. Элоис ужасно устала, замерзла и проголодалась, и желала только одного: поддаться этой неумолимой силе.

Однако беглянка сейчас же отбросила эту мысль, ужаснувшись – как такое вообще могло прийти ей в голову? Незнакомец в капюшоне, видимо, догадывался о хаосе чувств, охватившем ее, потому что на губах его появилась ироническая усмешка. Эта усмешка заставила бы ее упасть, если бы он не держал ее так крепко. В его лице было что-то необъяснимо злое и в то же время чувственное.