Ваша до рассвета

Наверху подвальной лестницы миссис Филпот внезапно остановилась, едва не создав опасную цепную реакцию.

– Ш–ш–ш–ш! Прислушайтесь! – приказала она.

Все задержали дыхание, но услышали только одну вещь.

Тишину.

Когда они беззвучным парадом проходили одну комнату за другой, их ноги больше не наступали на груды осколков и обломков. Лунный свет проникал через незанавешенные окна, открывая чисто подметенные полы и сломанную мебель, разделенную на две аккуратные части – в одной пригодная для починки, а во второй – только, чтобы выбросить. Хотя самая тяжелая мебель все еще оставалась на своих местах, проход через большинство комнат был освобожден, все хрупкие вещи переставлены на верхние этажи каминных и книжных полок. Все коврики, за плетеные края которых могла зацепиться нога, также были скатаны и отодвинуты к стене.

В библиотеке, в озерце тусклого лунного света, они и нашли новую медсестру своего хозяина, которая крепко спала, свернувшись калачиком на оттоманке. Слуги столпились вокруг, молча таращась на нее.

Предыдущие медсестры графа принадлежали к тому же неопределенному социальному слою, что и гувернантки или учителя. Их, конечно, не считали равными их работодателю, но при этом они и не опускались до статуса остальных слуг. Они забирали еду себе в комнаты и ужаснулись бы от перспективы приложения своих нежных белых ручек к такой черной работе, как вытаскивание во двор тяжелых портьер ради проветривания.

Руки мисс Викершем больше не были белыми и нежными. Ногти были сломаны и загрязнены. На правой руке, между большим и указательным пальцем, была кровавая мозоль. Очки на носу скособочились, а от тихого похрапывания легко взлетали и снова падали ей на нос мягкие прядки волос.

– Мне разбудить ее? – шепотом спросила Элси.

– Сомневаюсь, что у вас получится, – тихо сказал Беквит. – Бедная девочка совсем измучена. Он поманил пальцем одного из высоких лакеев. – Почему бы вам ни отнести мисс Викершем в ее комнату, Джордж? И возьмите одну из девушек с собой.

– Меня, – нетерпеливо сказала Элси, забыв про свою застенчивость.

Лакей сгреб мисс Викершем в свои большие руки, а одна из девушек–посудомоек поправила на ней очки.

Когда они ушли, миссис Филпот так и продолжала смотреть на оттоманку с непроницаемым выражением лица.

Осторожно подойдя к ней, Беквит неловко откашлялся.

– Должен ли я отпустить остальных слуг спать?

Домоправительница медленно подняла голову. Ее серые глаза смотрели со стальной решимостью.

– Я вынуждена сказать нет. Здесь еще много несделанной работы, и я больше не могу позволить им бездельничать, оставляя работу до лучших времен. Она вцепилась в двух оставшихся лакеев. – Питер и Филипп, берите тот диван и отодвиньте его к этой стене. – Обменявшись усмешками, близнецы поспешили взяться за концы тяжелой кушетки. – Осторожно! – возмутилась она. – Если вы поцарапаете красное дерево, я высчитаю стоимость ремонта из вашего жалования и ваших спин.

Развернувшись к ошарашенным служанкам, она хлопнула в ладоши, и эхо прозвучало в библиотеке как выстрел.

– Бетси, Джейн, несите пару швабр, тряпки и ведра с горячей водой. Моя мать всегда говорила, что нет смысла подметать, если вы не собираетесь мыть пол. Кроме того, сейчас, когда на окнах нет занавесок, их будет намного легче мыть. – Поскольку девушки продолжали стоять с открытыми ртами, она замахала на них передником. – Не стойте там, открыв рот, как выброшенная на берег форель. Бегом. Бегом!

Миссис Филпот подошла к одному из двустворчатых окон и толчком открыла его.

– Ах! – воскликнула она, полной грудью вдыхая опьяняющий аромат сирени в вечернем воздухе. – Возможно, к утру этот дом больше не будет по запаху напоминать открытую могилу.

Беквит побежал за ней. – Вы совсем потеряли разум, Лавиния? Что мы скажем хозяину?

– О, мы ничего не будем ему говорить. – Миссис Филпот кивнула по направлению к дверному проему, за которым исчезла мисс Викершем, и ее губы изогнулись в хитрой улыбке. – Она сама скажет.

Глава 3

«Моя дорогая мисс Марч,

Должен признаться, что с тех пор, как я положил на Вас глаз, я ни о ком другом больше не могу думать…»

* * * 

На следующее утро Габриэль осторожно спускался вниз, с каждым шагом все больше принюхиваясь. Но сколько бы он ни старался, он так и не смог ощутить аромат лимона. Вероятно, мисс Викершем вняла его предупреждению и уволилась. Так что теперь ему больше не придется терпеть ее дерзость. Мысль об этом несколько разочаровала его. И он понял, что проголодался сильнее, чем думал.

Отбросив всякую осторожность, он направился к гостиной, уже готовый к первой встрече ноги с каким–нибудь предметом мебели. По правде говоря, он только приветствовал боль, которую это приносило. Каждый новый ушиб или царапина напоминали ему, что он еще жив.

Однако готовился он напрасно. Он пересек гостиную так ни на что не натолкнувшись, пока скамеечка для ног не сбила его широкий шаг, а лучи солнечного света не осветили лицо. Габриэль замер на полпути и вскинул руку, защищая лицо от ослепляющего тепла. Он инстинктивно зажмурился, но ничем не смог защититься от радостного пения птиц и ветра с ароматом сирени, ласкающего его кожу.

На минуту он подумал, что все еще спит в своей постели. И убедил себя, что открыв глаза, окажется на мерцающе–зеленом лугу под шелковисто–белыми цветами грушевого дерева. Но открыв глаза, он понял, что перед ними все еще ночь, несмотря на предательское тепло солнца на своем лице.

– Беквит! – взревел он.

Кто–то тронул его за плечо. Безо всяких размышлений Габриэль обернулся и попытался схватить нападающего. И хотя его руки поймали пустоту, резкий и сильный запах лимона защекотал его ноздри.

– Никто не говорил вам, что невоспитанно подкрадываться к слепому мужчине? – проворчал он.

– И кажется, опасно. – Хотя этот до боли знакомый тон ни на йоту не уступал ее обычной строгости, в нем было нечто, что заставляло его сердце биться сильнее.

Изо всех сил стараясь усмирить свой темперамент, Габриэль сделал несколько шагов назад. Поскольку избежать соблазнительного тепла солнечного света было невозможно, он повернулся к Саманте правой стороной лица, ориентируясь на звук ее голоса.

– Где Беквит, дьявол его подери?

– Я точно не знаю, милорд, – призналась медсестра. – Кажется, сегодня утром всех в доме подкосила любопытная болезнь. Завтрак не приготовлен, и большинство слуг все еще в постели.

Он вытянул и широко развел руки, потом сделал полный разворот, не наткнувшись, однако, ни на один предмет.

– Тогда более конкретный вопрос: где моя мебель?

– О, не волнуйтесь. Она вся здесь. Мы только пододвинули большую часть к стенам, чтобы она больше не оказывалась у вас на пути.

– Мы?

– Ладно, главным образом, я. – На одну секунду она казалась почти такой же смущенной, как и он сам. – Хотя, кажется, слуги все же решили прийти мне на помощь, после того, как я заснула.

Габриэль глубоко вздохнул, демонстрируя бесконечное терпение.

– Если все комнаты будут одинаковы, то как мне узнать, в гостиной я или в библиотеке? Или в компостной куче на заднем дворе, какая разница?

На какой–то блаженный момент ему удалось лишить ее дара речи.

– Я никогда об этом не думала! – наконец сказала она. – Вероятно, лакеям надо будет вытащить кое–что из мебели на середину каждой комнаты, чтобы были ориентиры. – Ее юбки зашелестели, когда она обошла его, полностью поглощенная своими планами. Габриэль повернулся вместе с ней, держась правой стороной на звук ее голоса. – Если мы закроем острые углы одеялами, вы будете в состоянии договориться с домом, не рискуя пораниться. Особенно, если вы научитесь считать.

– Уверяю вас, мисс Викершем, что я научился считать еще в колыбели.

Настала ее очередь вздохнуть.

– Я имела в виду, научиться считать шаги. Если вы запомните количество шагов от комнаты до комнаты, то сможете ориентироваться в доме.