Под небом Италии

– Джузеппе подождет. И так стал не в меру толст. Скоро не сумею выдерживать его вес на себе, даже чтобы сделать детей.

Франческа покачала головой. Все знали, что Летиция обожала мужа, а тот, в свою очередь, не чаял души в жене. И оба мечтали восполнить потерю так жестоко утраченных малышей.

– К тому же, – добавила служанка, – сейчас в Бельведере бывает так мало гостей, что даже незваные могут рассказать что-нибудь интересное. Тем более эти. И особенно если вы до сих пор питаете чувства к господину Ги.

Франческа остановилась так резко, точно споткнулась, глаза ее вспыхнули гневом.

– Ты обсуждала это с матерью? Если еще не успела, то твой тон делает ей честь. Вы обе ведете себя так, словно это я пригласила сюда Арнонкуров и изо всех сил стараюсь навлечь бесчестье на семью, домогаясь мужчину, который когда-то меня унизил.

– Никто так не думает, – спокойно ответила служанка, нимало не взволнованная проявлением характера графини. – И леди Бланш тоже. Она просто пытается скрыть тревогу под маской семейной гордости. Вы не легкомысленны, миледи, а господина Ги любили всем сердцем. Это видел каждый, кто не дурак. А поскольку среди д'Арнонкуров дураков не водится, им это прекрасно известно. Удивительно, что они объявились в Бельведере. И ваша матушка права: у них есть какая-то цель. Так что будьте начеку. Когда дело касается мужчин, вы еще очень неопытны и наивны.

Лицо Франчески разгладилось, и она улыбнулась подруге.

– Ах, Летиция, я теперь не наивна. И уже не девственница.

Кристиано поджидал их в маленьком вестибюле в конце коридора, и Франческа опять подивилась, насколько он казался огромным. На этот раз его вид потряс графиню уже не так сильно, хотя ее колени все-таки задрожали. Но не потому, что гигант выглядел миролюбивее в благородных стенах Бельведера. Наоборот, небольшое помещение только подчеркивало его массивность. Темные волосы, темные глаза, лицо в шрамах, наполовину скрытое черной бородой. Он словно приклеенный сидел на своем стуле, не поднявшись даже при виде двух дам.

«Вот человек, который рвется отсюда подальше», – подумала Франческа, но продолжала вести себя, как прежде.

– Добрый вечер, – произнесла она и стала ждать, когда гигант нехотя поднимется на ноги. – Вы желаете проводить нас к гостям?

Это была удачная идея – спрятать гостей в домике. Потребовалось всего несколько штрихов – разжечь в очаге сосновые ветви, повесить свежие шторы с ярким узором, расставить на простых столах букетики цветов, – и помещение превратилось в уютный дом. Даже если Ги задержится ненадолго, пусть знает: Бельведер не скупится на гостеприимство.

– А где падре Гаска и рыцарь? – спросила Летиция, опуская на пол корзину.

– Священник что-то говорил насчет сбора созревших трав, а господин в маленькой комнате, он ждет, чтобы на него обратили внимание. Он ведь тоже ранен, – ответил Кристиано.

Но Франческа едва ли поняла его слова: она уже повернулась к спящему Ги. Слухи о ее чувствах к этому человеку множились, как россыпи дикого овса на полу. Уже и мать, и ее лучшая подруга успели задать вопросы. Вот и Кристиано ведет себя враждебно, но это лишь маска – ему тоже очень хочется спросить. Но она не способна разобраться в себе так быстро. Франческа запрещала себе всякие чувства с тех пор, как письмо Бельдана уведомило ее о разрыве помолвки. Так было проще и спокойнее. И вот она увидела Ги опять...

Что она тогда сказала?

«Я всегда знала, что ты вернешься ко мне».

А теперь Франческа смотрела на него и радовалась, что Летиция занята в другой комнате, а у Кристиано хватило такта отвернуться. Впервые Ги оказался безраздельно принадлежащим ей.

Его голова покоилась на подушке валиком – бледное лицо стало еще красивее, чем прежде. Франческа положила принесенную ткань на свободный стул, подошла ближе и обмакнула кусок полотна в стоявший у кровати тазик с настоем мяты и укропа. А когда коснулась его кожи, ясно возникло перед ее внутренним взором видение: они вдвоем в то последнее лето. Ее рука в его руке. Солнце просвечивает сквозь золото его волос. Стук шагов и сердец в унисон, когда они бегут по склону в укромное место среди обрамляющих долину дубов.

Франческа коснулась прохладной материей ладоней раненого и вспомнила, как эти ладони невинно дрожали, когда нежно гладили ее по груди и по шее.

– Графиня! – Грубый голос Кристиано вернул ее к реальности. – Господин передал, что сегодня вечером он нуждается в ваших услугах.

Глава 4

«Самодовольный, невежественный, лишенный манер благородного человека».

Франческу раздражал бедняга Кристиано, и, задержавшись перед дверью Бельдана д'Арнонкура, она с досадой заметила, что ее руки трясутся. Стараясь унять волнение, графиня сильно стукнула в дверь.

– Войдите, – послышался поспешный ответ.

«Слишком поспешный», – решила она.

Они общались не слишком много: и у нее, и у Бельдана хватало дел. А если выдавалась свободная минута и Франческа чувствовала на себе взгляд рыцаря, то отворачивалась и спешила уйти. И даже сегодня, после того как Бельдан ее позвал, она тянула, сколько позволяли приличия. К сожалению, традиция требовала: если рыцарь желал, чтобы его искупали, этим занимался равный ему по положению. Неприятнейшая обязанность.

Но, переступив порог, Франческа почувствовала удовлетворение. Трудно было предложить достойному рыцарю комнату хуже. Любой на месте Бельдана, кровно обидевшись, давно бы умчался подальше, предварительно сровняв Бельведер с землей. Конечно, его люди находились в отчаянном положении. Конечно, требовалось укрыть беглецов от посторонних глаз хотя бы на несколько дней. И еще Кристиано сказал, что господин сам выбрал себе такое жилище, чтобы удобнее устроить раненого. Однако последнее вызывало у Франчески сомнение. Верный гигант мог солгать, чтобы скрыть уязвленную гордость рыцаря.

В обедневшем замке эту комнату давно не убирали. По углам потолка проступила плесень, а покоробленный и вздыбленный пол свидетельствовал о том, что зимой этот дом совсем не отапливался. Франческа прислала сюда постельное белье, матрас и сундук. Но белье оказалось старым, во многих местах заштопанным, матрас был набит петушиным пером вперемешку с опилками, а сделанный из мягкой средиземноморской сосны сундук совершенно растрескался. Яснее не дашь понять, что Арнонкур незваный и непочитаемый гость в Бельведере, даже если напишешь это на рушащихся стенах.

Но когда Франческа оказалась в комнате, ее улыбка померкла: она заметила следы посторонней руки – мрак отступил, рассеянный пламенем нескольких фонарей, перед пыльной иконой Спасителя стояла скамеечка и горели свечи, окно было широко распахнуто, чтобы свежесть от деревьев и плодородной земли развеяла спертый воздух.

Графиня шагнула прямо к окну и захлопнула створку. – Ночной воздух вреден, – проворчала она и тут же разозлилась на себя: нечего оправдываться в своем собственном замке.

Бельдан д'Арнонкур сидел заваленный картами на низеньком столике, но, увидев Франческу, поднялся. Воитель граф Пьеро постоянно учил свою единственную дочь, что прежде чем нанести удар, врага следует оценить. И молодая графиня посмотрела Бельдану прямо в глаза. «Он устал, – подумала она, – и, как бы ни скрывал этого загар, совершенно изможден». Но это все, что она позволила себе рассмотреть. Несмотря на уроки отца, Франческа не желала испытывать гипноз его глаз – слишком хорошо помнила, какое впечатление произвел на нее завораживающий огонь его взгляда.

Но вот он заговорил:

– Добрый вечер, графиня. Надеюсь, я не доставил вам слишком много неудобств, пригласив к себе?

Франческа присела в реверансе.

– Я выполняю свой долг.

Если рыцарь и заметил пренебрежительность ее манеры, он совершенно не подал виду.

– Позвольте поблагодарить за то, что вы нас так приголубили. – Обычная любезность, но в его словах явно ощущалась ирония. – Я знаю, что вы занимаетесь ранами брата и что все идет хорошо.