Под небом Италии

– Скорее, Филиппо, – поторопила Франческа, поймав за руку подпрыгивавшего мальчишку. – Надо найти синьора Джузеппе.

Но не успели они спуститься на нижнюю ступень, как увидели спешащего к ним Джузеппе. Необыкновенные события оживили его обычно безмятежное лицо. Джузеппе так и подмывало поскорее поделиться новостями, и он, позабыв о своем весьма солидном положении в маленьком хозяйстве, быстро семенил навстречу графине. Что-то в его поспешности и выражении лица заставило Франческу повернуться к Филиппо.

– Беги к леди Бланш, – приказала она. – Спроси, не нужно ли ей чего-нибудь от меня.

Но мальчуган оказался не так прост. Еще в лаборатории, когда зашли разговоры о рыцарях, Филиппо навострил уши и теперь понимал, что графиня Франческа не желала, чтобы он услышал то, что больше всего заслуживало внимания. Мальчик демонстративно протопал к тяжелой дубовой двери, а потом на цыпочках неслышно вернулся обратно. И таился до тех пор, пока Франческа его не заметила и снова не прогнала прочь.

– У нас французы. Прямо у ворот, – выпалил Джузеппе. – Рыцари – воины родственника вашей матушки Эгеррана де Кюси. По крайней мере, они так говорят.

– Чего они хотят?

– Сначала просили разрешения встретиться с графиней Бланш.

– Это невозможно. Моя мать никого не принимает без предварительного уведомления. Вы им об этом сказали?

– Разумеется, леди. Определенно и в очень ясных выражениях.

Франческа похлопала управляющего по руке.

– Извините за резкость, старина. Они назвали причину своего визита?

– Да. Сказали, что ищут Бельдана д'Арнонкура.

– Но они должны знать, что здесь его быть не может!

– Их предводитель Симон Мальвиль именно так и заявил, а потом долго рассыпался в лживых извинениях, все твердил, что не желает марать ненавистным именем воздух Бельведера. У него такой же выговор, как у леди Бланш. А глаза все время бегают по сторонам – от этого человека ничего не укроется. Но, по-моему, он остался доволен тем, что увидел или чего не заметил. И под конец поделился кое-какими сведениями. Судя по всему, Арнонкур оставил армию во Флоренции и был застигнут врасплох на побережье, близ Таламоне. Там произошла стычка. С Арнонкуром было всего несколько человек. Одного ранили, кажется, тяжело. Французы ликуют и рыщут вовсю: они знают, что за Арнонкура можно получить хороший выкуп.

Франческа нисколько не удивилась. В конце четырнадцатого столетия захватнические армии, даже те, что прикрывались сомнительными идеалами крестовых походов, предпочитали двигаться налегке, а жить за счет покоренных земель и выкупа за плененных в сражениях вражеских рыцарей. На памяти Франчески все мужчины из рода Дуччи-Монтальдо успели побывать во вражеском плену, а женщины в это время лихорадочно собирали деньги, чтобы заплатить за их освобождение. Сперва за графа Пьеро, который в битве при Пуатье отчаянно сражался бок о бок с французами, а потом лет пять наживал болячки в сырой английской тюрьме, а теперь за Оливера, которого, по слухам, пленил султан Баязид в Турции. Мужчин всегда спасала изобретательность слабого пола в добывании денег.

И еще все прекрасно понимали, что английский кондотьер Бельдан д'Арнонкур стал одним из богатейших рыцарей христианского мира. Его захват лишил бы могучую армию сил и отдал Тоскану на милость вороватого сира де Кюси. А баснословный выкуп за доблестную персону Бельдана значительно укрепил бы постоянно кренящийся корабль французских финансов.

«Неудивительно, – подумала Франческа, – что Мальвиль так упорно за ним охотится». А вслух проговорила:

– Если они о нас знают, то должны понимать: после того, что случилось, Бельдан д'Арнонкур ни при каких обстоятельствах здесь не появится.

– Разумеется, леди, – согласился Джузеппе. – Когда я напомнил господину Симону нашу историю, он больше не настаивал на обыске помещений. Только попросил об одолжении: если экспедиция окажется тщетной, он вернется, чтобы получить у нас приют.

– Гостеприимство – наша святая обязанность. Сколько с ним людей?

– Всего десять.

– Десять? – удивилась Франческа. Ей показалось, что на склоне были четверо. Графиня нахмурилась, но тут же решила, что по дороге в Бельведер небольшой отряд Мальвиля разделился, и она видела одну его часть. – Теперь они наверняка направились в монастырь Сан-Марко, – продолжала она. – Бенедиктинцы славятся искусством врачевания и щедростью стола.

– Будем надеяться, что Мальвиль захочет провести время там.

– Хорошо бы. Чем дальше они от Бельведера, тем нам спокойнее. Люди терпят от армий насилие и мародерство. Но всегда лучше подготовиться к худшему. Сообщите леди Бланш... хотя нет, не стоит. Это может ее сильно расстроить. Предупредите только поваров, что мы ждем гостей. Если французы попросят приют, рыцари, как всегда, расположатся в замке на этаже для знатных гостей, а солдаты – за воротами в гостевом домике.

Джузеппе с достоинством поклонился своей госпоже.

– У меня небольшое поручение от падре Гаски, – сообщила она. – Оно не займет много времени, минут пятнадцать, не больше. А потом я вернусь и помогу подготовиться к встрече.

Как и большинство жителей европейской провинции, обитатели Бельведера вставали с восходом солнца, а с его закатом ложились в постель. Даже ожидание незваных, а возможно, и опасных гостей ненамного изменило распорядок привычной жизни. Франческа спешила воспользоваться последним вечерним светом и торопливо шла по пустующим комнатам. Одиночество ее нисколько не смущало – она к нему давно привыкла. Как привыкла к переменам, которые за последние годы произошли в этих гулких помещениях. Взгляд больше не натыкался на пустые прямоугольники, где некогда на белых стенах висели гобелены. Ногам не казалось странным отсутствие ковров на полу, а глаза не искали блеска столового серебра.

Быть может, оттого, что оставалось многое, что стоило любить.

Ароматы позднего лета смешивались с запахами растущих в горшках глициний и герани, с терпким духом разбросанных на терракотовом полу тимьяна и мяты.

Франческа улыбнулась, услышав, как в парадном зале служанки знакомо звенели посудой и гоняли из-под ног любимицу матери болонку Медору. В высокой арке парадного входа она стряхнула с туники ладонями пыль и подумала: «Если нагрянут гости, надо надеть что-нибудь более приемлемое». Но мысль, что Мальвиль со своими людьми вернется, показалась не очень реальной, и Франческе не хотелось думать о неприятном.

Поднялся легкий ветерок – предвестник тихого вечера. Франческа задержалась на каменных ступенях, подставляя сумеречной прохладе разгоряченное лицо. А потом решительно выдернула из волос заколки, освобождая волнистые пряди, и они рассыпались до самой талии. Под их весом слегка откинулась голова и красиво изогнулась длинная изящная шея.

Внезапным призраком перед глазами возник образ Ги, просветленного, красивого и явно влюбленного, каким он был во время их последнего свидания. И улыбка померкла у нее на губах.

«Черт бы побрал этого Бельдана д'Арнонкура», – подумала она, но без прежней горечи.

Внезапно из-за угла выскочил Филиппо: в одной руке небольшой незажженный фонарь, в другой – половинка железного молочника. Мальчик извернулся, стараясь пнуть попавшегося под ноги петушка, и тот с кудахтаньем порхнул в сторону, а графиня в очередной раз подивилась целительскому искусству падре Гаски. Если правая рука еще тревожила мальчишку, этого совсем не было заметно.

– Ты не видел леди Бланш? – окликнула Франческа мальчишку.

Маленький воин разрывался между желанием догнать и наказать дерзкого противника и своей верностью госпоже графине. Враг воспользовался его колебанием и решил за него дилемму: с победным кукареканьем покинул поле сражения.

Филиппо повернулся, и Франческа заметила в огромных черных глазах сожаление.

– У леди вашей матушки болит голова. Она удалилась в свои покои и велела передать, что не выйдет к ужину, а вас просила подняться к ней – сейчас же, – закончил он и мотнул головой, изображая почтительный поклон.