Мой спаситель

Холден вечно вел какую-нибудь битву. Но вот кто мог создать кучу неприятностей на пустом месте, так это Дункан.

Она смахнула нежданную слезинку, прежде чем та успела скатиться по щеке. Мысль о том, что она может потерять одного из своих сыновей, была невыносимой. Если только Дункан вернется к ней целым и невредимым, пообещает в будущем больше не впутываться в неприятности, она даст ему все, чего он только пожелает. Дюжину новых жеребцов. Собственный большой зал для всех тех беспризорников, которых он приводил с собой. Невесту...

Ее ум внезапно оживился, обретя свойственную ему остроту и тонкость, отличавшую ее во время игры в шахматы. Ее храбрый сын попал в беду из-за Лине де Монфор. Он последовал за ней на пиратский корабль, рисковал своей жизнью. Совершенно очевидно, что Дункан влюбился в девушку. Вероятно, Гарт был прав.

У Лине де Монфор было много достоинств. Она была красивой, умной и храброй, то есть хорошей парой для остроумного и доброго Дункана.

Леди Алиса почувствовала, как губы ее тронула улыбка. Когда Гийом де Монфор выкупит девушку у Эль Галло, а в том, что он так поступит, она не сомневалась — о богатстве семьи ходили самые невероятные слухи, — леди Алиса обратится к нему с предложением поженить Дункана и Лине. Де Монфор, конечно же, согласится. Союз с де Ваэрами сулит ему немалые политически выгоды.

Что же касается Эль Галло, то, как поступит с ним ее супруг, — повесит на рее его собственного корабля или позволит ему беспрепятственно отплыть в Испанию, — ее не волновало. Она всего лишь хотела, чтобы Дункан вернулся домой целым и невредимым, с женой, о которой он будет заботиться, а она будет оберегать его от неприятностей.

Превосходное решение.

На пути к тому, чтобы приступить к его немедленному выполнению, было всего одно препятствие — король. А вот с этим ей поможет справиться Холден.

— Мы даем тебе наше благословение, Холден, отправляйся к королю. Скажи Эдуарду, что он может рассчитывать на тебя. — Она поджала губы. — Но за это он должен будет оказать нам услугу. Я хочу немедленно организовать помолвку.

— Мою? — Холден едва не поперхнулся при этом.

— Нет, нет, Дункана.

«Давненько я не видела столь явного облегчения на лице Холдена», — подумала леди Алиса, проходя мимо мужчин, чтобы отпереть садовую калитку. Но ей нельзя было терять времени: нужно приказать, чтобы приготовили ванну, и пусть в воду добавят сухие лепестки фиалки. Она наденет красное шелковое платье, которое Джеймс привез ей из Турции, и еще она посмотрит, не осталось ли на кухне пирожных с вишней. Ей предстояла нелегкая задача — убедить своего супруга в том, что союз де Монфоров и де Ваэров будет выгодным решением, и она с нетерпением ожидала этого разговора, намереваясь сполна насладиться каждой его минутой.

Сомбра посмотрел на дело своих рук, но ничего не почувствовал. Никакого удовлетворения, никакого торжества справедливости. Только пустота и холодный ветер, налетевший на вершину утеса и взъерошивший светлые волосы девушки.

Ее остекленелые глаза были широко открыты. Кожа была белой, как алебастр. Кровь уже перестала сочиться из аккуратной раны на шее. Осталась только тоненькая струйка, которую ее дешевая шерстяная сорочка впитывала, как губка — воду. Даже ее раскинутые в стороны руки, даже ее юбки, задравшиеся выше колен в момент смерти, — ничто не вдохновляло его.

Ему нужно было нечто большее, чем просто смерть шлюхи, чтобы найти утешение после всего, чего он лишился. Собственно говоря, в том не было ее вины. Несмотря на то что у него был медальон, несмотря на драматическую сцену, в результате которой Лине де Монфор лишилась надежды обрести родовой титул, лорд Гийом де Монфор так до конца и не поверил в историю Сомбры. С того момента, как он неохотно взял руку самозванки и запечатлел на ней поцелуй, в его глазах прочно поселилась меланхолия. И, несмотря на все попытки Сомбры очаровать его дочерей, те тоже вели себя очень сдержанно.

Судьба сыграла с ним злую шутку. На один день она позволила ему поверить, что он держит в своих руках счастье. На него свалилось долгожданное богатство. Его осыпали бесценными подарками — тканями, специями и драгоценными камнями — в знак благодарности за то, что он собственноручно и благополучно доставил домой наследницу титула де Монфоров в целости и сохранности. Один день он купался в лучах славы. Один день он мечтал о собственном поместье в Испании и о том, как славно он отомстит своим недругам.

А потом все рухнуло. Какая-то жалкая швея из соседней деревушки, наслушавшись сплетен и решив добиться вознаграждения за свои хлопоты, приползла к лорду с тяжелым серебряным перстнем, который она получила от женщины, назвавшейся Лине де Монфор. И та Лине де Монфор разительно отличалась от девушки, присвоившей сейчас этот титул. Та леди, рассказывала она, расставалась с перстнем со слезами на глазах, а потом столь тщательно и со знанием дела выбирала нужную ей одежду, что швея буквально вывернулась наизнанку, чтобы угодить ей.

Сама по себе эта история еще ничего не доказывала. Перстень с волчьей головой мог быть украден. Но де Монфор узнал герб и вспомнил, что монах называл себя наследником титула де Ваэров. Де Ваэры были древним и могущественным семейством.

Никто не рисковал затевать с ними ссору. Если только он действительно был родственником де Ваэров...

Сомбре не хотелось вспоминать о последовавшем затем унижении — о том, как его лишили всех знаков отличия, отобрали дорогую одежду, заковали в кандалы его и самозванку, о том, как их вели по сочащимся влагой вонючим ступеням в подземелье.

Он сбежал через час. Тюремщики оказалась недоумками, а замок представлял собой оживленное местечко. Вместе с девушкой он бежал через лес, бежал, не останавливаясь, чтобы передохнуть, пока не добрался до моря. Разумеется, он не мог отпустить девчонку, иначе она сдала бы его властям за вознаграждение. Поэтому он убил ее.

Сомбра несильно ткнул ее ногой, чтобы удостовериться, что она мертва, — никакой реакции не последовало. Разозлившись на то, что его одежда запачкалась в крови, он ногой перевернул тело девушки несколько раз, пока оно не свалилось с утеса вниз, на покрытые белопенной шапкой камни.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда, шатаясь от усталости, Сомбра добрался до гавани Кале. Он провел рукой по гладким волосам и разгладил коричневую шерстяную накидку, ругаясь про себя. Это была лучшая одежда, которую ему удалось стащить в этой отсталой стране. Но очень скоро, сказал он себе, он вновь нарядится в черный бархат — черный бархат и вытканную золотом одежду с Востока...

Как только он встретится с Эль Галло.

Удача сопутствовала ему. В самом конце пристани, на макушке самой высокой мачты в гавани развевался флаг Эль Галло — ярко-красный петушок, гордо расхаживающий по усыпанной золотом земле. На глаза у Сомбры навернулись слезы благодарности. Он смахнул рукой недостойное свидетельство своего отчаяния и устремился вперед.

На последних милях он репетировал речь, после которой Эль Галло снова начнет кормиться с его рук. При условии что у него хватит сил, он собирался вложить в нее раскаяние и хитрость, рассчитывая вызвать интерес капитана. Эль Галло никогда не мог противостоять зову золотого тельца. Если Сомбре удастся пробудить в нем интерес к какому-либо новому и прибыльному делу — и не важно, окажется ли оно таковым в действительности, — он снова сможет оказаться на коне: получить обратно свою каюту на «Черной короне», работать в тени огромного морского пирата.

Сомбра быстро пробирался вперед сквозь толпу, и глаза его затуманились от долго сдерживаемых чувств. Он уже видел членов экипажа «Черной короны» — Диего, промокшего до нитки, с обмотанной окровавленной тряпкой головой; Роберто, хромающего и которого почти нес на руках бледный как смерть Диас; потерявшего сознание Фелипе несли двое других пиратов.

Произошло что-то очень нехорошее.

Сомбра пробрался сквозь толпу и широкими шагами направился к кораблю. Сердце билось у него в груди, словно мотылек в кулаке у мальчишки. У подножия сходней он схватил Диего за руку.