Мадина

      Там. уже раскаивалась в том, что была так беспощадно резка с доч, и жалость терзала теперь мат. сердце. Опередив идущую с под. Азу, она дернула по- прежнему запертую дверь. - Открой, слышишь? . . Там. неск. раз повт. свое требование, но отв. ей было полное молчание. Тогда она призвала на помощь мужа: - Скажи своей доч, чтобы дверь отк. - Оставьте ее. Может, спит уже. Там. понизила голос до шепота: - Вряд ли она спит! Как бы чего с собой не сделала. . Надо заставить ее отпереться. - Что ты городишь? Поч. она должна делать с собой что- то? ! - рассердился Маг. - Ов- вай, я слишком сильно ее изругала. . - Это ты всегда можешь! - Маг. бросил на жену суровый взг. и под. к двери: - Мад, не слышишь, что те гов? Открой. Почти сразу же за дверью послышались шаги, и Маг, решив, что его присутствие здесь больше ни к чему, вновь удалился к себе. Мад. откинула крючок и снова легла, отвернувшись. Там. пропустила вперед Азу, примирительно сказала: - Поешь вот. . От твоего голодания пользы никому не будет. Мад. никак не отреагировала на ее слова. Оставив поднос на столе, Там. и Аза вышли, тихо прикрыв дверь.

      К еде Мад. так и не притронулась, а наутро, сказавшись больной, не пошла на занятия. Вид у нее и в самом деле был болезненный. Забежавшая утром Нат, увидев ее покрасневшие глаза, припухшие веки и необычайную бледность, удивленно всплеснула руками: - Что это с тобой? Да на те лица нет! . . - Не знаю, просто жить не хочется, - вяло отв. Мад, зябко поводя плечами. - Тю- у! Жить ей не хоч! Скажи лучше: понос на нос напал! Однако, видя, что состояние ее не объяснить обыкновенным насморком, Нат. оставила насмешливый тон, принялась допытываться, что болит да где. - Да иди, Ната, опоздаешь ведь. Придешь после зан- скажу. Вечером она расск. ей все без утайки. - Но ты же, голова, знаешь, что все эт- брехня собачья! - Представь, даже мать подозревает мя. . Откуда только люди разнюхали про Иб? Мать теперь все знает: и про наши встречи, и про письма. Поэтому и не верит, что было только то, что было, - тяжело, горестно вздохнула Мад. - Сама ведь знаешь, какая она. . Как огня сплетен боится. А тут тем более- вон о чем. . - Эх, ты! . . Не думала, что ты такая слабачка. Из- за чего нюни- то распустила! Смотреть противно! Размазня ты на постном масле- никто больше! . . Мад. слушала полные воинственности речи Нат, кот. в сильном возбуждении то ходила по ком. перед притихшей, сидевшей, как пришибленная, под, то останавливалась перед ней, выразительными жестами подкрепляя свои слова. Решив, что исчерпала все свои возможности и что ей в какой- то мере удалось успокоить Мад. Нат. отправ. дом. Но во дворе ее догнала Аза. Вцепившись в рукав ее пальто и просительно заглядывая в лицо, пожаловалась, что Мад. со вчер. утра в рот ниче не брала, что мать, уходя на раб, наказала ей накормить сес, а та и слушать ее не хочет: - Она ведь так и умереть может. . Нат. возмущенно выгов. Мад. за эт ее очередную глупость и бесцеремонно потянула на кухню: - Пошли вместе. Я как волчица голодная. Или не хоч, чтобы я у вас ела? Боишься, что объем? . . За столом она с преувеличенной веселостью расск. о занятиях, о сегод. событиях в инст, все время шутила, и мало- помалу Мад. пришла в себя, вышла из состояния мрачного оцепенения.

      Наступивший понед. для Там. и впрямь оказался тяжелым. Даже непрерывная раб. не спасала от одолевавших весь день невеселых дум. Она уже более спокойно осмысливала создавшуюся ситуацию, и к концу смены сделала оконч. выводы на эт счет. Фат, пришедшая к ней вечером, попала, как говорится, под горячую руку. Необычно сдержанно отв. на ее привет. Там. спр: - Слышала, что люди гов. о моей доч? - А что они гов? - не сразу отозвалась Фат, встревоженная выражением лица Там, не предвещавшим ниче хор. - Сама прекрасно знаешь что. И поч. гов- тоже отлично знаешь. Кому же это знать лучше? . . Никогда не ожидала от тя такого. Я даже подумать не могла, что моя дв. сес. допустит такое, что обесчестит мой дом, весь мой тайп! . . - постепенно повышая тон, жестко выгов. Там. Фат. буквально оторопела, отпрянула от нее, крайне пораженная чудовищным обвинением. - Храни тя бог! Храни тя бог! Что ты такое гов? Что я те сделала плохого? Там. в довольно резких выражениях выложила все, что знала понаслышке и то, о чем только догадывалась. - . . Я, считая тя близкой род- ей и доверяя, как самой себе, отп. к те дочь, а ты, оказывается, устраивала ей там свид. с чужим пар, гулянки. . Вначале Фат. пыталась урезонить Там. объяснить все как было, но эт лишь еще больше разожгло ее: - Смотри- ка ты! . . Оказывается, и в самом деле они там встреч, вместе бывали наедине! Сама же в этом признаешься! Ты что все время с ними была? Откуда знаешь, что было, когда ты спокойно спала у ся в постели, оставив молодых одних! . . А- а- а, ты сыну и доч. доверялась. . Да разве ж у них есть головы, способные не допустить лишнего? . . Вот почему, оказывается, вы тянули со сват. Тот- то сбежал. . А вы теперь ведете эти разг. просто для отвода глаз, чтобы следы замести. .

      Это уже было сверх всякой меры. После таких слов Там. Фат. оконч. потеряла выдержку. До глубины души оскорбленная тем, что ей приписывается сводничество, она перестала выбирать выражения, и вскоре обе жен. расстались как кровные враги, преисполненные ненависти друг к другу. С этого дня всякие отношения между ними были порваны, осталась одна лишь откровенная враждебность. Аб. тоже стал избегать встреч с Маг. Он был убежден, что уважающие ся муж. никогда не должны рвать отношения из- за ссоры между женами- эт попросту недостойно настоящего муж. Но в данном случае он был не просто мужем Фат- он был братом мат. того, кого считают виновником случившегося, соблазнителем дев. и это обстоятельство в корне меняло дело. Аб. бойкотировал Маг. и его семью отнюдь не из солидарности со своей женой, а из чувства незаслуженно оскорбленного беспочвенным обвинением достоинства.

      Старшие сес. Мад. теперь приезжали часто. Все еще не прекращались в семье и разг. о сват. Ал. Но все чаще и чаще в присут. Мад. Там. завершала их словами: - Да зачем мы- то об этом теперь гов! Может, ты ему уже и не нужна вовсе- до него небось тоже дошли все эти сплетни. А ведь теперь, лишь выйдя за него, ты можешь спастись от этого грязного имени, - и горестно вздыхала. Такие разг. кинжалом вонзались в истерзанное сердце Мад, направляя ее мысли в определенное русло. Она однажды со столь мрачной решимостью заявила сес, что у нее больше нет сил выносить эту пытку, что она в конце концов покончит с собой, - что те не на шутку всполошились, незамедлительно передали ее угрозу мат. - Правильно, оч. даже пр! Как раз это те и надо сделать, чтобы подтвердить все сплетни. Тогда люди точно решат, что ты пост. так с целью скрыть свое бесчестие! . . О Аллах, за какие мои прегрешения ты наказал мя такой глупой доч! - причитала Там, серьезно встревоженная настроением доч. - Валяй! Будет еще 1позор на нашу голову! . . Если сейчас не все люди верят этим слухам, то тогда все будут точно знать, что дочь Маг. покон. жизнь самоуб. Как только твоя глупая гол. не пон, что эт преступление не менее позорно, чем прелюбодеяние! Тя ведь тогда и на кладбище нельзя будет хоронить- закопают где- нибудь на свалке, как собаку! - словно заранее оплакивала она дочь. С того дня Мад. почти ни на мин. не ост. одну. Там. хотела было запретить ей ходить на зан, но отступилась от этого намерения, боясь гнева мужа.

      Маг. и не подозревал всей глубины осады, в кот. оказалась его дочь. Жена многое скрывала от него, а многое преподносила совсем в ином свете, зная благосклонность мужа к доч. и опасаясь, что догадка мужа об истинном положении и смысле осады поставит под угрозу срыва желанное для нее сват. Словом, Там. сплела настоящий заговор против своей доч, хор. продуманный во всех деталях со знанием психики и самых чувствительных, уязвимых ее сторон. Да, Там. безошибочно определила "ахиллесову пяту"доч. и умело воздействовала на нее, искренне веря, что все ее старания- на благо доч. В результате Мад, видевшая, что отец в самом деле в послед. время ходит задумчивый, молчаливый, принимала его поведение как немой укор себе, не оправдавшей его доверия, бросившей тень на его имя. От этих мыслей сердце ее сжимала щемящая тоска. Она всячески старалась избегать отца, насколько было возможно. Однако вовсе не это было причиной такого поведения Маг. Он попросту не мог оставаться равнодушным к чужой молве, хотя внешне ничем этого не выказывал. Естественно, ему были глубоко неприятны все эти сплетни, и сам факт их появления и распространения немало беспокоил его. Ал. приехал к сес. в Малгобек специально, чтобы встретиться и поговорить с Ах. В самом деле, уже 2месяца, как он начал сват, а существенных сдвигов в нем до сих пор нет и не предвидится. Когда сес, поставив на стол угощение, удалилась, Ал. напрямик сказал: - Ты обманул мои надежды, Ах. Я оч. недоволен, что так слабо ведешь мое дело. Ожидал от тя гораздо большего содействия. - За что так обвиняешь мя? Какую из твоих просьб, какое пожелание я оставил без вним? - вскинулся Ах, задетый его категоричным тоном. - Но поч. столько времени тянется эта карусель? Неужели вы с мат. никак не можете повлиять на ход сват? Или уже раскаиваетесь, что стали его сторонниками? Ах. отв. не сразу. Выждал довольно долгую паузу, испытующе глядя на друга. - По правде говоря, нам показалось, что ты и сам пошел на попятный. Ты же наверняка слышал, какие там сплетни. .