Обещанный рай

— Ну как? Ты думаешь, я им понравлюсь? О боже, Кейн, знал бы ты, как я боюсь!

— Успокойся, солнышко. Они полюбят тебя так же, как я.

Кейн быстро договорился об отправке их багажа прямо на дом, подозвал наемный экипаж, и вскоре они с Гленной уже ехали к северной окраине города. Кейн успокаивал Гленну, но он боялся встречи со своими родственниками ничуть не меньше, чем она. Кейн прекрасно помнил свое возвращение из Денвера вместе с Элен. Тогда он объявил о расторжении их помолвки и о своем желании жениться на Гленне. Родственники были в шоке. Брат пришел в ярость и наговорил Кейну много резких слов, а мать… Она лишь коротко и сухо заметила, что нельзя так поступать с членом семьи Фэйрчайлдов, и больше не сказала сыну ни слова.

Тогда Кейн решил, что женится на Гленне, но никогда больше не вернется в Филадельфию, однако жизнь рассудила по-своему.

В то время, когда Кейн собирался вернуться в Денвер, больше всего негодовал его брат, Джеймс. Ведь ему снова нужно было браться за управление банком, а Фэйрчайлды хотя и потеряли былое могущество, но по-прежнему сохранили известное влияние в деловом мире. Джеймсу оставалось лишь сожалеть о том, что он сам не женился на Элен, когда был свободен и молод, но что поделаешь, когда ему пришла пора жениться, Элен на рынке невест еще и в помине не было.

Кейну тошно было подумать о том, что сказали бы его родные, знакомые и просто почтенные жители славного города Филадельфии, узнай они о том, что он и Гленна не муж и жена и живут «во грехе». А уж что поднялось бы, узнай кто-нибудь о том, что Гленна официально замужем за другим человеком и носит под сердцем ребенка, зачатого вне брака! Но что бы ни случилось, Кейн готов был защищать Гленну и своего ребенка до последнего.

Экипаж свернул с брусчатой мостовой на боковую аллею и подкатил к огромному, роскошному дому, подобных которому Гленна не видела никогда в жизни.

Дом был кирпичный, с полукруглым фронтоном, который опирался на четыре массивные деревянные колонны. Гленна принялась было считать окна, выходящие на тихую улицу, но вскоре сбилась и бросила это занятие. Размеры здания подавляли ее, и, если бы не Кейн, крепко державший ее под руку, Гленна скорее всего бросилась бы бежать отсюда прочь.

— Не пугайся, любимая, — прошептал ей на ухо Кейн, подводя к двери. — Помни, ты — моя жена, и мы с тобой ожидаем нашего первенца.

«Ах, если бы это было правдой!» — вспыхнуло в голове Гленны.

Тем временем Кейн уже позвонил и ждал теперь появления дворецкого.

— Выше голову, — успел шепнуть он Гленне, и тут в проеме открывшейся двери появился высокий худой человек. Он был немолод, с красивой сединой в волосах, в черной ливрее и белых нитяных перчатках.

Увидев Кейна, он позволил себе улыбнуться уголками губ и сказал, низко склонив голову:

— Добро пожаловать домой, господин Кейн.

— Благодарю вас, Перкинс, — улыбнулся Кейн и добавил, пропуская вперед Гленну: — Это моя жена, Перкинс.

Если Перкинс и был потрясен, он никак не показал этого. Профессия дворецкого требует умения всегда скрывать свои эмоции и оставаться невозмутимым. Он только склонил голову и спокойно промолвил:

— Добро пожаловать в Морган-Мэнор, миссис Кейн.

В его тоне слышалось уважение, к которому примешивался вполне понятный интерес к тому, , что же на самом деле происходит в семье, служению которой он отдал столько лет своей жизни.

— А где все, Перкинс? — спросил Кейн, войдя в холл и ощутив вокруг себя звенящую пустоту.

— Ваша мать и миссис Джеймс отъехали по своим делам, а мистер Джеймс находится у себя в банке. В настоящий момент в доме нет никого, кроме слуг.

— Присмотрите за нашим багажом, когда он прибудет, Перкинс, — кивнул Кейн, — а мы с женой побудем тем временем у себя.

— Слушаю, сэр, — все так же спокойно ответил Перкинс. — Не угодно ли еще чего-нибудь?

— Ванну! — неожиданно для себя выпалила Гленна.

— Распорядитесь, Перкинс, — улыбнулся Кейн, с любовью глядя на стоящую рядом с ним женщину, которую он с легким сердцем называл своей женой. — А через час пришлите к нам в комнату легкий обед.

— Будет сделано, сэр, — ответил Перкинс и еще раз поклонился — на сей раз вслед супружеской паре, поднимающейся рука об руку на второй этаж.

Редко кто из хозяев интересуется мнением слуг, но, если бы кто-нибудь спросил Перкинса о том, что тот думает о Гленне, он ответил бы, что жена мистера Кейна гораздо симпатичней пресной, скучной и капризной мисс Фэйрчайлд, которую до этого прочили на роль миссис Морган. При этом Перкинс искренне сочувствовал этой рыжей красавице, ведь она появилась в их доме, когда и мистер Джеймс, и его матушка были настроены против нее, не желая принять ее в круг семьи.

«Правда, у мистера Кейна такой характер, что с ним, пожалуй, никто не справится, — подумал Перкинс и улыбнулся, что позволял себе лишь в крайних случаях. — Уж если он чего захочет, непременно сделает по-своему. Во всяком случае, в ближайшее время в нашем доме жить будет хоть и нелегко, но интересно. Не соскучишься. А кто возьмет верх — мистер Кейн или мистер Джеймс на пару с матерью? Пожалуй, если бы мне предложили пари, я все свои деньги, до последнего гроша, поставил бы на мистера Кейна».

Несмотря на то что комната, куда привел ее Кейн, была обставлена «по-мужски», Гленна осталась от нее просто в восторге. Разве можно было сравнить это великолепие с жалкой хижиной на «Золотой Надежде»? Комната Кейна была выдержана в зелено-коричневой гамме, с темной старинной мебелью, с охотничьими гобеленами на стенах и большим мраморным камином. Широкая, почти квадратная кровать тоже была покрыта гобеленом с вытканными на нем охотниками, собаками и оленями, и тот же самый сюжет повторялся в рисунке толстого ковра, покрывающего пол спальни.

— Я понимаю, эта комната совсем не подходит для молодой женщины, — извиняющимся тоном сказал Кейн, — ноты можешь здесь все переделать по своему вкусу. Для меня это будет приятнее, чем жить с тобой порознь.

Гленна не успела ответить, поскольку раздался стук в дверь и женский голос доложил, что ванна готова, и тут же появилась обладательница этого мелодичного голоса, молоденькая горничная по имени Энни, которую прислал Перкинс. А затем Гленну ожидало настоящее потрясение.

Энни отвела ее в комнату — отдельную комнату! — в которой не было ничего, кроме ванны! Таких комнат Гленна не видела еще никогда. Сама ванна была сделана из фарфора, а на стене комнаты висело большое зеркало, под которым стоял стол, густо уставленный всевозможными пузырьками, флаконами, щеточками., .

В этом раю Гленна провела не меньше часа и покинула его с большой неохотой и страстным желанием как можно скорее вернуться сюда. Ну а Кейн тем временем получил возможность поговорить с вернувшимися домой матерью и ее невесткой Вини. Разговор это состоялся в комнате матери, подальше от любопытных ушей и глаз.

— Перкинс уже сказал мне, что ты вернулся, Кейн, — улыбнулась мать, подставляя щеку под дежурный поцелуй. Впрочем, как бы ни относилась к нему мать, какие бы сложности ни возникали в их отношениях, Кейн всегда не только уважал ее, но и искренне любил.

Бет Морган, матери Кейна, было сейчас под шестьдесят. Ее по-прежнему пышные, некогда иссиня-черные волосы были густо припорошены сединой, но ярко-синие глаза остались молодыми — пронзительными, живыми, и они смотрели сейчас на сына внимательно и строго. Бет Морган была недовольна своим младшим сыном, и это недовольство выдавало себя в ее движениях — излишне резких, суетливых, делавших ее похожей на большую птицу. Увы, Кейн вырос совсем непохожим на своего старшего брата Джеймса, который представлял собой образец трудолюбия, усидчивости и благоразумия. Единственное, что омрачало образ Джеймса, было отсутствие у него наследника — их брак с Винни на протяжении десяти лет оставался бесплодным. Все надежды увидеть наконец наследника дела Морганов были связаны теперь с Кейном и его невестой Элен Фэйрчайлд. Бет надеялась, что уж эта пара не подведет. Но вот, пожалуйста, Кейн объявил о разрыве с Элен и собрался жениться на дочери какого-то золотоискателя. На женщине, которой совершенно нечем рекомендовать себя в свете — разве что рассказывать всем, что ее покойный папаша был когда-то одноклассником Патрика Моргана!