Любовь и расчет

Кейт бросила взгляд на напольные часы. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она ушла от него, а ей уже снова хотелось с ним увидеться и рассказать обо всем, что произошло с той минуты, как расстались, и услышать его новости. Но если он укорял себя за то, что лишил ее целомудрия, то очень нескоро у них появится в доме.

«Мне бы хотелось, чтобы все обстояло иначе».

Она струсила. А ведь должна была сказать: «Я люблю тебя. Помоги мне найти в себе силы сделать правильный выбор. Скажи, что я достаточно сильная, чтобы перенести снижение своего статуса, и умная, чтобы помочь тебе подняться». Возможно, он ответил бы, как уже отвечал, что она не та женщина, чтобы быть с ним рядом. По крайней мере она бы знала, что ей хватило смелости сказать это. Чтобы быть честной.

Не важно. Его дружба и надежда, что он помирится с братом, если хочет этого, сделают ее счастливой. Не думая о себе, она сделает все для его счастья, потому что это главное, когда любишь кого-то.

По наивности Ник думал, что на стук ему откроет лакей. И что у него будет минута-другая, чтобы подняться по лестнице, сориентироваться на месте и подготовиться к встрече, которая все еще представлялась несколько преждевременной. Но когда дверь открылась, перед ним стоял сам Уилл. Судя по спокойному, жизнерадостному лицу, он только что оторвался от занимательной беседы и чувствовал себя готовым к любым неожиданностям, которые могли поджидать его на пороге дома.

Выражение его лица всегда поразительно легко прочитывалось. Его брови приподнялись на четверть дюйма и тут же вернулись на место, что значило удивление. Веселые огоньки в глазах погасли, как задутая свеча. На смену им пришла не злость или холодность, а любопытство и готовность посмотреть, куда этот неожиданный визит приведет.

— Ник. — При звуке его голоса показалось, будто они разговаривали только вчера. — Проходи.

— Я не помешал?

Но он уже перешагнул через порог.

— Моему блестящему обеду со сливками общества? Вряд ли. — Уилл закрыл за братом дверь. — У нас и вправду гости, но ты не помешал. Снимай пальто и поднимайся наверх.

Кэткарт — было первой мыслью. Марта — второй. Третьей — что Уилл удивительно ровно отреагировал на отрекшегося от него брата, появившегося у него на пороге после года молчания.

Поднимаясь вслед за Уиллом по ступенькам, Ник незаметно огляделся. Раньше ему не случалось никого навещать в окрестностях Ганс-Тауна, поэтому он не представлял, в каких условиях здесь живут люди. Скромно — было весьма точным определением. Ступеньки были добротными, обои яркими и не вздувшимися. Никаких следов запустения или грязи, хотя домик был определенно крохотным и количество прислуги — минимальным, раз никто из нее не счел своей обязанностью ответить на стук в дверь.

«Ты никогда бы не смог привести сюда Кейт Уэстбрук». Господи, что за непрошеные мысли! Он никуда не собирался ее приводить. Кто он такой, чтобы судить об этом? Кэткарт — виконт; Марта — жена наследника баронета, но никто из них не брезговал приходить сюда. Да и мог ли он по-прежнему считать мисс Уэстбрук пустышкой после всего того, что он наблюдал у нее в последние дни?

Следуя за братом, он обогнул лестничную площадку и дальше по коридору вошел в первую из двух дверей, за которой открывалась гостиная. Здесь на диване рядом с неприступной миссис Блэкшир сидела его младшая сестра с серьезным лицом.

— Лидия, — произнес Уилл, входя в комнату. — Позволь представить тебе моего брата Николаса. Ник, это моя жена Лидия Блэкшир.

Ник кивнул, и миссис Блэкшир тоже. Ее лицо ничего не выразило. После двух встреч он привык к этому. Но между ними протянулась невидимая нить понимания. Он бы не пришел сюда сегодня, если бы вчера утром она не появилась на скамейке на Брик-Корт с листком бумаги и слегка завуалированным приглашением.

— Ник, как приятно тебя видеть. — Марта все еще испытывала затруднения со светскими любезностями, но хотя бы старалась произносить их с некоторым энтузиазмом. — Надеюсь, что ты не истратишь все свои слова на Уилла, пока я буду отсутствовать. Мы с миссис Блэкшир собирались подняться наверх. Она хотела показать мне свое новое платье.

— В самом деле. — Жена Уилла поднялась сразу за Мартой. — Надеюсь, вы нас простите. Мне давно уже не терпится показать это платье миссис Мерквуд.

И обе они направились к двери. По пути Марта схватила Ника за руку и, наградив пламенным взглядом, с пылающим лицом заторопилась вон из комнаты.

Ему не стоило смеяться над сестрой, во всяком случае, над ее проявлением сердечных эмоций, когда столько лет она проявляла к нему полное равнодушие. Поначалу он думал, что сумеет пересилить приступ смеха, хотя мысль, что Марта хочет взглянуть на чье-то там платье, тоже представлялась в высшей степени абсурдной.

Но тут он случайно перехватил взгляд Уилла, который, сжав губы, также давился от смеха. В его глазах плясали веселые искорки. Им как будто снова было восемь и десять лет, и они сидели рядышком на церковной скамье и толкали друг друга в бок каждый раз, когда преподобный Робертс произносил некое слово, очень веселившее обоих.

Ник прыснул. Вполголоса. Сестра не заслуживала, чтобы над ней подтрунивали. Хотя все представлялось таким абсурдным — их с миссис Блэкшир сдерживаемая враждебность, шитая белыми нитками уловка оставить их с Уиллом наедине и само его присутствие в этом доме, — что он нашел выход, рухнув на освободившийся диван и дав свободу своему веселью.

Уилл тоже расхохотался, упав в кресло, стоявшее под прямым углом к дивану, и закрыв лицо руками. Около минуты они не могли остановиться, предаваясь тихому веселью. Когда же успокоились, то от возникшей между ними неловкости почти не осталось и следа. Двадцатилетние привычки возобладали над теми, что выработались за последние девять-десять месяцев.

Уилл вытер глаза и кивнул вслед ушедшим женщинам:

— Знаешь, у нее нет никакого нового платья.

— Я так и думал. — Ник откинулся назад, уютно устроившись в углу дивана, и понизил голос до театрального шепота: — Мне кажется, я ей не нравлюсь.

— Нет? — Его брат самодовольно улыбнулся, зная об искренней любви своей жены. — Дело в том, что я ей тоже с первого раза не понравился. Так что я не стал бы терять надежду. — Он выглядел таким счастливым в этой крохотной гостиной, в обстановке стесненности, столь не похожей на ту, в которой вырос. — А пока можешь утешиться избыточным проявлением сестринской любви.

— Все этот чертов Мерквуд; ушел и изменил ее до неузнаваемости. — В действительности все обстояло не совсем так, но ему хотелось о чем-то горячо высказаться, и человек, женившийся на его младшей сестренке, после того как совратил ее, был вполне подходящей для этого мишенью. — Тебя не было здесь, когда она жила в первом браке, но тогда она выглядела спокойной и уравновешенной, какой мы ее всегда знали. Но стоило появиться этому парню, как она стала вытворять необъяснимые вещи и вести себя так, как мы сегодня наблюдаем.

— Я не виню ее в этом, как не виню и ее мужа. Любовь всех нас заставляет совершать необъяснимые поступки. — Уилл откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. — Я сам тому яркий пример. Уверен, что в один прекрасный день ты узнаешь это из собственного опыта.

Ник мог бы придумать с десяток ответов. Пошутить, к примеру, на тему, как младшие братья набираются наглости говорить старшим об опыте. Еще раз обругать мистера Мерквуда. Сменить тему.

Но ничто из этого не пришло на ум. В смятении чувств, которое при ближайшем рассмотрении могло сойти за любовь, он сидел и молчал.

— Ага. — Уилл опустил локти на подлокотники и сцепил пальцы. — Я тут размышлял, что могло подтолкнуть тебя к этому визиту? Она примет тебя, или твои родственные связи являются непреодолимым препятствием?

Его брови озабоченно нахмурились. В тот день, когда он объявил о своем решении, Уилл принес извинения, зная, чего это будет стоить остальным Блэкширам.