Не искушай меня

– О, Мэри, Мэри. – Он печально оглядел пустую комнату. – Я сильно напился в тот день. Это тебя напугало, я знаю.

Харрисон не принадлежал к людям, пьющим без меры. Он напился из-за лошадей.

Он действовал слишком поспешно и поплатился за это. Ему ещё долго слышалось ржание лошадей, после того, как он убежал с Кинг-стрит. Даже закрыв глаза, он продолжал видеть кровь перед собой. Он начал пить и напился до бесчувствия, пока не перестал вообще видеть и слышать.

Харрисон всегда гордился лошадьми его светлости: это были самые красивые животные в Лондоне. Выскочив из Кливленд-ярда в тот день, он напал на них в приступе бешенства. Когда жгучий гнев рассеялся, он скорбел по ним.

Её он ранил бы, не задумываясь, и без малейшего сожаления впоследствии. Она разрушила его жизнь, целиком и полностью. Она погубила его будущее, выставила дураком его господина и осквернила дом. Теперь, когда уже было слишком поздно, герцог осознал свою ошибку. Почему бы ещё он расстался со своей новобрачной и пустился в длительное путешествие в разгар Сезона?

Харрисон опустил газету и долил кофе в свою чашку. Он размешал несколько кусков сахара и добавил щедрую порцию сливок. Хотя для него настали тяжёлые времена, и он был стеснён в средствах, Харрисон далеко не бедствовал. Комната могла быть размером меньше того, к чему он привык, однако она была хорошо обставлена, и его друзья исправно снабжали его продовольствием.

Это не могло служить сильным утешением для человека, чья жизнь была полностью и бесповоротно разрушена, человека без будущего, ради которого стоило бы жить. И всё же, пока он оставался в Лондоне, ему было гораздо комфортнее, чем за его пределами.

Харрисон безмерно сожалел по поводу Мэри. Её, без сомнения, повесят. Она должна была лучше знать его после стольких лет, чтобы перепугаться из-за нескольких пьяных бессмыслиц. В любом случае она не могла причинить ему вреда или принести пользу его врагам. Мэри не знала, кто его друзья. Он помогал наполнять карманы верхов, низов и тех, что посередине. У него были друзья среди ювелиров, драпировщиков и мебельщиков. Он знал содержателей таверн и гостиниц, торговцев рыбой и булочников, зеленщиков и торговцев чаем, кофе и алкоголем, изготовителей свечей и угольщиков, и прочих. Не было такого рода занятий в Лондоне, в котором он не имел бы, по крайней мере, одного друга.

Мэри их не знала. Она всегда предпочитала оставаться в неведении. Таким бы образом, она знала не больше, чем ищейки, дозорные, констебли и представители магистрата, о том, где он находится. Харрисон выкинул её из головы и обратился мыслями к плану действий относительно причины их бед. Он вспомнил тот первый день, когда он встретил Деву Гарема и то, каким образом она его унизила на глазах у лакея. Памятуя об этом инциденте, он сможет удержаться от сожалений. В следующий раз ему не нужно будет притуплять свои чувства алкоголем. В следующий раз Харрисон не доверится никому. Он сделает то, что сделал бы любой хороший слуга. Он уберёт из Марчмонт-Хауса то, что не следовало допускать в дом, в первую очередь.

Харрисон не мог ожидать благодарности за свою работу, но он привык, что его воспринимают как должное. Достойный слуга, в самом деле, гордится тем, что его принимают как должное. И, как всегда, хороший слуга должен получать удовольствие от хорошо выполненной работы.

Вторник, 12 мая

Герцог Марчмонт расставался с женой явно неохотно, что было очевидным для наблюдателей, расположившихся на другой стороне площади. Ему было всё равно, насколько это было очевидно.

Когда она последовала за ним к дорожной карете, он подарил соседям потрясение всей их жизни, заставив ждать своих лошадей. Вместо того чтобы запрыгнуть в карету, он взял её за руку и повторил снова инструкции, которые дал ей дважды – трижды – внутри.

– Ты не выйдешь из дома, – сказал он. – Ты не сделаешь шагу в сад, пока лакеи не проверят его вначале. И затем Джарвис должна находиться с тобой постоянно. Со своим зонтиком. Обещай мне.

– Обещаю, я обещаю.

– Пока ты здесь, слуги смогут тебя обезопасить. Вне дома ты уязвима.

– Я знаю.

– Я вернусь, как только смогу.

– Я знаю, что ты так и сделаешь.

– Возможно, в конце концов, было бы разумнее взять тебя с собой, – сказал он.

– Мне понадобится много часов, чтобы сложиться, и если я поеду с тобой, путешествие займёт вдвое больше времени, – проговорила Зоя. – Мужчинам не нужно делать столько остановок, как женщинам. Так ты вернёшься через несколько недель – возможно, меньше, чем через две недели. Тогда мы сможем насладиться остатком Сезона.

– Не могу поверить, что должен оставить тебя одну, в то время как я уезжаю ругаться по поводу прав на рыбную ловлю, подумать только, в такое время.

– Они бы не послали за тобой, если бы не было необходимости. – Она погладила отвороты его сюртука. – Не волнуйся, пожалуйста. Я не одна. Здесь мне безопаснее, чем в любом другом месте. И я всё равно не смогла бы получить удовольствие от выхода в свет без тебя, в любом случае.

– Я беспокоюсь, что ты начнёшь скучать, Зоя. Когда тебе скучно, случаются ужасные вещи.

– Я совсем не буду скучать. Я предвкушаю, как сменю обстановку в доме. Я буду очень занята, рассматривая образцы тканей и красок, обдумывая, как обставить комнаты. Если я начну ощущать скуку, то пошлю за моими сёстрами, чтобы они поспорили со мной.

Марчмонт посмотрел вниз на неё долгим взглядом, на её сверкающие голубые глаза и солнечную внешность:

– Может быть, ты вообще не будешь скучать по мне?

– Я буду очень скучать по твоему телу, – сказала она. – Но пока ты находишься в отъезде, я могу подумать о новых и разных способах воспользоваться им.

Герцог подумал о том, какие новые и разные способы она может изобрести, к которым она не прибегала раньше. Однако у Зои, казалось, воображение не знало преград.

Он рассмеялся, подхватил её за талию и поднял её над тротуаром.

– Я буду обдумывать эту идею по ночам, чтобы она согревала меня в моей холодной одинокой постели.

Он поцеловал её, и Зоя обвила его шею руками, открыто возвратив ему неудержимый поцелуй. Ей тоже было всё равно, кто за ними наблюдает. Она никогда не оглядывалась назад. С Зоей так было всегда – всё или ничего.

Марчмонт медленно поставил её на ноги, смакуя ощущение её мягкого тела, скользящего по нему. Они шокировали свои соседей, без сомнений. Ах, да, он без памяти влюблён в собственную жену. Почему ему беспокоиться о том, кто их видел? Пусть смотрят и пусть говорят, если хотят.

Пятница, вскоре после полуночи

Его жертва была обязана рано или поздно выйти, но Харрисон не мог ждать. Он только подождал, чтобы убедиться, что герцог внезапно не изменил намерений и не вернулся. Он прислушивался к слухам и тихо впитывал информацию, которой обменивались обычные слуги в местах своих обычных собраний.

Половина Лондона наблюдала вульгарное публичное прощание на Сент-Джеймс сквер. Вторая половина слышала от тех, кто видел. Это было, конечно, делом её рук, повиснуть на шее его светлости подобно шлюхе.

Но её чары не помогли ей вернуть его. Герцог не изменил решения и не вернулся во вторник или в среду. Прошёл также четверг, и герцог уже должен быть в сотнях миль отсюда.

Луна, достигшая полной своей фазы, взойдёт через два часа, а в настоящее время свет от нее создавал тени на Сент-Джеймс сквер. Во мраке, подальше от узких кругов света уличных фонарей, Харрисон терпеливо выжидал.

Он стоял и ждал, пока швейцар закроет ставни в Марчмонт-Хаусе. Со своего места, он не мог слышать, как запираются двери, но ему было известно, что так будет сделано. Вскоре после этого швейцар погасит свет в вестибюле и коридорах.

Харрисон рассчитал время, зная заведённый в доме порядок. В эту ночь все слуги должны были находиться в постелях. Если бы хозяин с хозяйкой были на балу, некоторым пришлось бы бодрствовать в ожидании. Но хозяин уехал, а хозяйка не выезжала. Швейцар скоро задремлет в своём кресле. Остальные улягутся в кровати, наслаждаясь восхитительной роскошью нескольких дополнительных часов отдыха. Они будут спать как убитые. Их мог бы разбудить пожар или взрыв, но никак не что-то меньшее.