Сапфир и шелк

Николас подошел к окну.

— Легче сказать, чем сделать, мама.

Николас смотрел вдаль, но взгляд его никак не мог остановиться на чем-нибудь одном. С того самого дня, как он узнал, что Аврора так и не появилась в Силверблейде, он потерял покой. Вернувшись в Лондон, Николас сразу отправился к Конору Грантли и едва не убил его, требуя ответить, где Аврора. Молодой человек испуганно говорил, что ничего не знает, что он не видел Аврору с той самой недоброй памяти ночи на балу. Единственное, что оставалось сделать Николасу, это поместить во всех газетах объявление о пропаже жены, опросить сторожей и нанять людей, чтобы осмотреть окрестности.

К этому времени в Лондоне не осталось ни одного человека, который не знал бы об исчезновении маркизы Силверблейд. Но Аврору так и не нашли.

— Где она? — в который раз простонал Николас.

Леди Мэри и Уэсли ничего не ответили, поскольку сказать им было нечего.

Внезапно в дверь постучали. Николас стремительно обернулся.

В комнату быстрым шагом вошел Олли. Он был бледен и выглядел измученным. С плаща лились грязные потоки. Он так спешил, что не отдал плащ слуге.

Николас сделал шаг навстречу, не смея надеяться.

— Ты что-то узнал?

Олли кивнул:

— Мы нашли твоих кучеров.

— Где они? С тобой? Они знают, что стало с Авророй?

Олли молчал, устало покачиваясь. Николас, не в силах вынести его молчания, схватил друга за плечи.

— Черт побери, да не стой ты как столб! Расскажи мне, что случилось!

Леди Мэри вмешалась как раз вовремя:

— Николас! Успокойся. Разве ты не видишь, что у бедняги сил нет? Дай ему вздохнуть хотя бы!

Николас виновато улыбнулся, усадил Олли на стул и налил ему вина.

Выпив, Олли сказал:

— Да, мы нашли твоих слуг. Но они мертвы.

Леди Мэри вскрикнула и взглянула на Уэсли. Тот сразу побледнел.

— Они были зарыты возле дороги, ведущей в Силверблейд, — продолжал Олли, тяжело дыша. — Дожди размыли землю, и кто-то из деревенских ребятишек, играя, наткнулся на тела. Тел было… не узнать. Но эти двое были одеты в ливреи с твоим гербом. Вот как мы смогли их опознать.

Николас сжал столешницу так, что пальцы побелели.

— А где Аврора?

— Не знаю. Нашли только трупы слуг.

— Слава Богу! — воскликнул Николас.

— А карету и лошадей нашли? — спросил Уэсли.

Олли встал было с места, но снова тяжело опустился на стул.

— Нет. Мы опросили всех жителей. Никто не помнит, чтобы через деревню проезжал экипаж с гербом маркиза Силверблейда. И лошади, и карета словно в воздухе растаяли.

— Значит, кто-то увез Аврору, — заключила леди Мэри, переводя взгляд с Николаса на Олли и обратно. — Они присвоили себе карету, убили слуг, а Аврору взяли с собой. Либо Аврора уехала по своей воле, во что я не верю, либо ее увезли силой. Мне кажется, если бы Аврора и решила бежать, она не допустила бы, чтобы из-за нее погибли люди. Так что остается одно: ее похитили.

Олли кивнул:

— Я тоже так думаю. Аврору похитили.

— Но зачем?! — воскликнул Николас. — Прошло почти два месяца после ее исчезновения, а я не получал никаких писем с требованиями выкупа.

Олли почесал голову, сдвинул парик набок.

— А что, если мы ошибаемся? И Аврору похитили не с целью получения выкупа?

— Но какой еще может быть мотив у преступников? — удивленно спросил Уэсли.

— Месть, например, — удивляясь недогадливости младшего Девениша, сказал Олли.

Все помолчали, обдумывая такую возможность.

— У тебя ведь врагов хватает, Ник, — резонно заметил Олли. — Ты крупно обыграл Портсита, лишив его практически всего наследства. Многие слышали, как Клайборн, будучи навеселе, грозился тебя убить. А может, и мистер Литтлвуд решил отомстить тебе за… твои отношения с Памелой.

Николас засмеялся, но смех его, больше похожий на глухой лай, испугал мать.

— Литтлвуд? Да он не отважится на такое!

Но Олли не разделял мнения друга:

— Ты не знаешь, на что способен мужчина, узнавший, что его столько времени водили за нос.

Николас приказал себе не паниковать. Он отошел от стола и оглядел всех присутствующих.

— Тогда я должен поговорить со всеми, кто имеет на меня зуб.

Олли и Уэсли ушли. Но леди Мэри осталась в гостиной.

— Сынок, — позвала она Николаса так, как не звала с тех времен, когда он был ребенком.

У Николаса защипало глаза, так он был растроган. Ему пришлось приложить усилие, чтобы овладеть голосом, прежде чем откликнуться:

— Да, мама?

— Ты должен посмотреть правде в глаза, Ник, — сказала леди Мэри, глядя на него печальными серыми глазами. — Аврора, может быть, уже мертва.

Николас отошел от матери. Она сказала то, в чем он боялся себе признаться.

— Не может быть!

— Если бы ее украли, чтобы получить с тебя деньги, у похитителей был бы резон держать ее живой. Но если ее похитили, чтобы отомстить тебе…

Умом Николас понимал, что мать права, но сердцем… Сердце отказывалось признать очевидное.

— Я никогда не поверю в то, что она умерла. Возможно, мне придется потратить всю жизнь, разыскивая ее. Так и будет, мама. Я никогда не сдамся. Никогда! Даже если нужно будет пожертвовать всем своим состоянием.

— Когда-то я то же чувство испытывала к твоему отцу, — задумчиво сказала леди Мэри. — Я любила его больше жизни. И когда он умер, что-то во мне тоже умерло. Семь лет я скрывалась от мира, отказываясь принять его смерть. Но затем благодаря Авроре я поняла, как эгоистично веду себя. Я хотела остановить жизнь, но она продолжалась без меня, как это всегда бывает. Аврора не захотела бы для тебя таких страданий, сынок. Она бы захотела, чтобы ты смирился с неизбежным и продолжал жить, радуясь и страдая вместе со всеми…

— Перестань говорить о ней так, будто она уже на том свете!

Леди Мэри вздрогнула. Столько боли и гнева было в этом крике. Тогда она поняла, что ничего не сможет для него сделать. Не говоря ни слова, она повернулась и ушла, оставив сына наедине с его скорбью.

Оставшись один, Николас упал в кресло и обхватил голову руками. Он устал так, что мог бы неделю спать не просыпаясь. Но он должен был заставить себя действовать. Ради Авроры.

Застонав, он откинулся на спинку кресла. Никогда не думал Николас, что ему придется испытывать такие душевные муки. Что такое физическая боль, он знал и раньше. Но та боль была ничто в сравнении с терзаниями, которые выпали на его долю сейчас.

Но что, если его мать была права? Что, если Аврора и в самом деле мертва?

Он больше никогда ее не увидит. Он никогда не услышит ее смеха, не заглянет в ее голубые искристые глаза, готовые зажечься от любой его шутки. Он больше никогда не узнает силы ее страсти.

Без Авроры жизнь будет такой тусклой и унылой, что смерть станет желанным избавлением от душевных мук.

Раскаяние жгло ему душу. Не будь он таким гордецом, не случилось бы беды. Что ему какое-то пари?! Ах, если бы Аврора сейчас была с ним!..

Третий раз в жизни маркиз Силверблейд плакал.

Часом позже дворецкий сообщил маркизу новость:

— Прошу прощения, милорд. Леди Авроре пришло письмо. Возможно, вы захотите немедленно ознакомиться с его содержанием.

Николас поблагодарил, взял письмо и пошел с ним в кабинет. Увидев печать Пенхола, Николас сразу понял, что оно от Дианы. Живя в далеком Корнуолле, Диана могла ничего не знать об исчезновении Авроры.

Срывая печать, Николас вдруг подумал о том, что должен будет как-то объяснить Диане исчезновение ее сестры. Впрочем, пока можно с этим подождать. Зачем зря тревожить добрую женщину, когда Аврора все равно скоро будет найдена?

Николас быстро прочитал письмо. Вначале Диана приносила извинения за то, что долго не писала, потом шли вопросы о здоровье. Наконец Николас наткнулся на нечто весьма любопытное.

«Ты удивишься, моя дорогая, — писала Диана сестре, — но я встретила твоего двойника. Мы с маркизом Пенхолом возвращались со званого ужина, когда на нас напали двое разбойников. Представь, каково было мое удивление, когда один из них заговорил с нами твоим голосом! К тому же он был одного с тобой роста и сложения. К несчастью, было темно и я не смогла рассмотреть, какого цвета у него были глаза. На секунду я даже поверила, что моя сестра решила превратиться в разбойницу. Но я знаю, что это невозможно. Ты ведь в Лондоне, со своим драгоценным и обожаемым мужем».