Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)

Шагнув к Леноре, Эштон нагнулся и помог ей подняться. Глаза их на мгновенье встретились, и Эштон прочитал во взгляде молодой женщины невысказанную благодарность. Она принялась стряхивать песок с платья.

— Ну, а теперь ты готова уехать со мной? — тихо спросил Эштон.

Ленора бросила быстрый взгляд на Малкольма — а вдруг он услышал эти слова? — и покачала головой.

— Нет, Эштон, мне нужно во всем разобраться.

Никем не замеченный, подошел Роберт. Помогая Малкольму подняться на ноги, он взглянул на Эштона.

— По какому, собственно, праву вы врываетесь на мою землю?

Эштон иронически посмотрел на него.

— Да никуда я не врываюсь. — Поймав удивленный взгляд Роберта и Малкольма, он пояснил: — Если вы оба настаиваете, что Лирин мертва, стало быть, часть этой собственности принадлежит мне. Мы с Лирин поженились в Луизиане, и по законам этого штата я являюсь наследником всего ее имущества. Этот дом и землю Леноре и Лирин завещала их мать, так? Если вы хотите, дом пусть остается за вами, а земля отойдет ко мне.

— Как бы не так, раньше ты в аду гореть будешь, — выкрикнул Малкольм.

Эштон терпеливо улыбнулся.

— Если вам так хочется туда попасть, я готов оказать всяческое содействие. Наш спор может решить дуэль.

— Нет! — воскликнула Ленора, судорожно хватая Эштона за руку.

Малкольм усмехнулся.

— Похоже, эта дама весьма озабочена моим благоденствием.

— Вряд ли она отдает себе отчет в том, что в ружейном поединке вы так же неловки, как и в рукопашном.

Малкольм налился краской.

— Я тебе покажу!

— Покажете что? — осведомился Эштон. — Как стрелять из пистолета на расстоянии двадцати шагов?

Малкольм вновь вспомнил, что, по слухам, этот человек из Натчеза — меткий стрелок и опытный охотник, и ему не хватило отваги принять вызов.

— Ну же, ну, — настаивал Эштон. — Так что же все-таки вы собираетесь мне показать?

— Поговорим об этом позже, — пробурчал Малкольм. Он любил, чтобы все козыри были у него на руках. — Не стоит огорчать Ленору, — вывернулся он.

Сузив глаза, Эштон презрительно посмотрел на соперника. Небольшое кровопролитие помогло бы ему слегка утолить ярость, пробужденную этим человеком.

— Выходит, вы согласны, чтобы земля отошла ко мне?

— Нет! То есть… — Законы были известны Малкольму ничуть не хуже, чем Эштону, и он чувствовал, что попал в ловушку. — Я же сказал, поговорим об этом позже!

— Прошу прощения, но мы поговорим об этом сейчас, — решительно заявил Эштон. — Либо вы очищаете дом, либо земля переходит ко мне. Или вы сомневаетесь в моих правах?

Малкольм собирался было возразить, но так и не вымолвил ни слова. Ему просто нечего было возразить.

— Но нам же нужна хотя бы полоска земли, чтобы ездить в дом и из дома. Или вы хотите держать нас здесь пленниками?

— Ну что ж, небольшую полоску я вам выделю. Мои люди огородят то, что принадлежит мне, и смотрите, чтобы никто не заходил туда без спроса. — Улыбнувшись, он добавил: — К даме это, конечно, не относится… но только к ней и ни к кому другому.

— А ее отец? — вопросительно поглядел на него Малкольм. — Вы хотите сказать, что он не может ходить где ему заблагорассудится?

— У нас с ее отцом нет никаких соглашений. Если у него и были права на эту землю, то он отказался от них, разрешив жене завещать ее дочерям. Я претендую на долю Лирин, и ему придется испрашивать моего разрешения, чтобы заходить на мою землю.

— Мне известно, что у вас репутация трудного человека, — сказал Малкольм.

— Я следую своему долгу, — вежливо улыбнулся Эштон.

— Змея, — презрительно бросил Малкольм.

— Меня и не так обзывали, — невозмутимо откликнулся Эштон.

— Я бы тоже не прочь, только меня присутствие дамы смущает.

Эштон пожал плечами, давая понять, что ему надоел этот разговор. Он посмотрел на Ленору и бережно отбросил прядь волос, упавшую ей на щеку.

— Я буду поблизости. Только позови.

Развернувшись, он зашагал назад к берегу и жестом велел своим людям заняться делом.

— А ну-ка, живее, у нас тут работы на целый день.

Малкольм с ненавистью посмотрел ему вслед, а затем перевел взгляд на Ленору. Та глядела на Эштона, но, заметив, что Малкольм перехватил ее взгляд, быстро повернулась и побежала к дому, стараясь сдержать рвущуюся наружу радость. Если бы не Малкольм, она пустилась бы в пляс, прямо здесь, босиком. И, только закрыв за собой дверь, Ленора позволила себе улыбнуться и хлопнуть в ладоши.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Команда с «Русалки» принялась очищать берег от мусора. Затем матросы вбили в песок колышки, установили столбы, соорудили на высоте восемнадцати дюймов от земли платформу. Над ней они натянули навес. Посреди берега вырос огромный гриб, он продолжал увеличиваться и увеличиваться, и наконец взору Малкольма открылась палатка, достаточно просторная для шейха с целым гаремом. Такая ассоциация была вполне уместна, ибо Эштон получил свое будущее жилище от человека, который когда-то торговал с бедуинами и подарил ему палатку в благодарность за помощь в одном деле. Эштон долго не знал, куда бы ее пристроить. А теперь она пригодилась и даже оказалась даром судьбы, ибо это роскошное зрелище было как соль на раны врагов.

Малкольм наблюдал за строительством с нижней веранды, и на сей раз не Роберт, а он сам то и дело прикладывался к виски. Когда к нему на веранде присоединились Ленора и ее отец, он искоса посмотрел на них, как бы провоцируя на замечание, которое сорвало бы клапан с его едва сдерживаемых эмоций. Но они благоразумно промолчали.

Чем дальше, тем больше берег обживался. К первой группе присоединились другие члены команды. С корабля и из города доставлялись все новые вещи. Появилась красивая мебель, персидские ковры, зеркала, личные вещи Эштона. И даже ванна! Когда ее выгружали из фургона, Ленора едва удержалась от смеха, а Малкольм еще больше помрачнел. Казалось, у него сейчас дым из ушей пойдет от злобы.

Неподалеку установили палатку поменьше для Хикори и лошадей. Он появился ближе к полудню с двумя фургонами. В одном был изрядный запас сена, в другом — доски для загона. Проходя мимо дома, Хикори растянул рот до ушей в улыбке. Малкольм издали разглядел обнажившиеся белоснежные зубы и буквально задохнулся от переполнявшего его возмущения.

— Нельзя здесь держать этого грязного ниггера, прошипел он. — Он нас до нитки обчистит.

Изумрудные глаза посмотрели на него с откровенным презрением, а губы изогнулись в мягкой улыбке:

— Хикори — честнейший человек, Малкольм. Вам нечего его опасаться.

Малкольм кисло отмахнулся.

— Да, он вроде тех, кого Уингейт нанял в свою команду. Одна шайка. Страшно подумать, что они могут сотворить. Шериф Коти должен предпринять что-то, пока здесь эта банда, — он кивнул в сторону «Русалки», затем перевел взгляд на палатку, — и этот болван Уингейт.

Ленора легко могла представить, какую за ней устроят слежку, пока Эштон неподалеку. Если бы это не было так грустно, пожалуй, это было бы смешно.

— Надеюсь, вы не будете чрезмерно утруждать себя, Малкольм?

— Помилуйте, мадам, о чем вы говорите? — Он словно бы не заметил сарказма. — Вы слишком дороги мне, чтобы подвергать вас малейшему риску. — Он подумал, как свежо и элегантно выглядит Ленора в этом своем кремовом платье с кружевной оборкой, и особо отметил алый румянец на щеках. Можно было бы объяснить столь тщательный туалет близостью того, другого мужчины, только ведь она всегда отличалась безупречным вкусом в подборе нарядов, точно зная, что ей идет. Правда, румянами она до появления этого типа не пользовалась.

— Похоже, вы оправились, мадам, — заметил Малкольм.

Ленора испытала сильное искушение ответить, что ей было бы куда хуже, если бы Эштон не пришел ей на помощь в то утро. Но вместо этого она благонравно улыбнулась в знак согласия.

— Да, сегодня мне куда лучше, чем было в последнее время, благодарю вас, Малкольм.