Наши ножи (СИ)

— Я хочу… Я хочу голову Невила Пайка.

— О! Хм-хм-хм…

— Я не сказала ничего смешного! — грозно проговорила она, тут же обмякнув. — Он хотел отнять твоих детей. Он ударил меня и едва не задушил… Я… Я хочу, чтобы он страдал точно так же, как страдали Вонючка и Мизинец. — Замерев, мужчина оторвался от нее.

В глазах жены, янтарных от огня свечей, таилась болтоновская чернота, жаждавшая крови. Островитянин ей очень досадил, а обид Санса Болтон не прощала. Уж он-то знал как никто другой. Его леди была его леди, и, словно обезумев, бастард радостно оскалился.

— Веселье только начинается, Санса…

Взяв с него обещание, миледи облегченно вздохнула. Обхватив темную кудрявую голову руками, леди Болтон склонилась над милордом, и, впившись ей в губы, бастард спешно перевернул ее, укладывая на кровать. Мужчина пытался избавиться от всех этих черных одеяний, мешавших ему как никогда, и, натыкаясь руками на его ладони, девушка пыталась ему помочь, отползая к изголовью. В угол комнаты отлетел черный костюм, цокнув крестовидной пряжкой о мраморный пол. Оголенный по пояс Рамси ухмыльнулся, стягивая Сансу с пуховых подушек, и она шумно втянула воздух, оказавшись под ним. Раскидывая ее ноги, бастард смотрел на нее, но смотрел как-то странно, и по-прежнему опасавшаяся мужа Санса Болтон положила ему ладонь на грудь, неуверенно и мягко. Стена, за которой она пряталась от него, ослабла. Сейчас женщина хотела отдаться, а мужчина как никогда хотел взять. Широко раскрыв холодные как лед глаза, Черный лорд, сжав бедра жены в своих руках, прильнул к ее шее, и она выгнулась, подаваясь ему навстречу.

На выкрашенной охрой стене плясали тени, сплетаясь в причудливые фигуры. Воплощаясь в людей, они отражались в размытой поверхности зеркала, а потом вновь исчезали. Позабыв на миг о своих противоречиях, Санса лишь изредка отвлекалась на черную монетку, спадавшую с шеи мужа да щекотавшую ей кожу. Брякнулся на пол удлиненный нож валирийской стали. Затрещало изголовье массивной кровати. Медью мерцала копна пышных волос, распластанных по покрывалу. Подхватив ее под коленом, он стал уж слишком агрессивен, и, забывшаяся девушка, вцепившись ему в спину, случайно содрала темную корку с рубца. Зарычав, мужчина подмял девичьи руки, смеясь в лицо садисткой жилке своей жены, по нему все же соскучившейся.

Захлебнувшись воском погасла свеча, испуская тонкую струйку дыма. Истекая слезами, ее соратницы продолжали гореть, готовясь вскоре потухнуть вслед за ней, когда в спальне все утихомирилось.

Взмокшая голова довольного милорда покойно уткнулась ей в шею, обжигая горячим дыханием. Когти бешеного пса больно впивались ей в бедра, и Санса тяжело дышала, сжимая в кулаке темные кудри. Сцепившись, они долго лежали, стараясь ни о чем не думать. Бастард приподнялся, изучая девушку. Что-то в его взгляде ей казалось странным, очень странным. Светившийся от своего довольства, он, проведя рукой по ее щеке, опустился к груди, и леди Болтон, понимая, что довольна не меньше, устыдилась сама себя.

Когда-то все было иначе. Когда-то он унижал и причинял ей боль, нарочито показывая всю ее беспомощность при громких именах и титулах. Почему нельзя было поступить с ней тогда по-другому? И почему она не могла спокойно наслаждаться той жизнью, которая в итоге вышла? Как же ей хотелось когда-нибудь избавиться от всего этого, а проклятый суд заставил Сансу Болтон пережить все ее мучения заново, и она невольно вспоминала заплаканного Вонючку, наблюдавшего за ее поруганием. Суд заставил задуматься ее и о другом, но прошлое неустанно следовало за ней.

Растянувшись, Рамси Болтон улегся на свою подушку. Санса полезла за своей ночнушкой, перегибаясь через него. На вытянутой руке мужчина заметил веревочку с несколькими монетками. Впрочем, внимание его тут же привлекли клеймо на бедре да изогнутая спина девицы, и ее нагло шлепнули по бедру. Уязвленная, леди Дредфорта, Хорнвуда и Последнего очага, зло посмотрела на него, но все же промолчала. Горбатого могила исправит, съязвила она про себя.

— На суде королева спросила тебя… — приблизился к ней мужчина, пока Санса завязывала на груди бант молочного цвета.

Он притянул ее к себе, целуя в губы, и сперва прильнув к нему, девушка все же отстранилась. Боясь сделать шаг в ту черноту, что поглотит память о ее страданиях и смерти Рикона, Санса Болтон, желавшая от всех этих страданий избавиться, смотрела на него и сомневалась. Черная леди ведь заслуживала определенного счастья, до которого, казалось, рукой подать, но, будучи неуверенной в Черном лорде, вновь предпочла осторожность необдуманности.

— Ты уже спрашивал, лорд Болтон.

— Я не об отце… Королева спросила тебя… — мучился он одной неразрешенной дилеммой, глядя, как она пытается спрятаться от него, раскрывая одеяло. — И ты ответила ей… Громко и четко.

— Я… Не обольщайся, — фыркнула леди Болтон, взбивая подушку. Она прекрасно поняла, что супруг имел в виду. — Я сказала то, что должна была сказать.

— Ну разумеется… — расплылся в улыбке Рамси Болтон, но в правдивости ее слов уверенным мужчина не был.

Увидев, что он улыбнулся, Санса недовольно поджала губы. Бастард слишком много о себе думал, и то, что он позволял себе допустить подобные мысли, ее то ли злило, то ли уязвляло.

— Постарайся уснуть, — подала голос Черная леди, стараясь переключить свое внимание с запретной темы. — Послезавтра мы уезжаем, а завтра тебе нужно встать пораньше.

— С чего вдруг? — зевнул бастард.

— На столике свиток с тем, что нужно купить.

— Отправь слуг. Это не мои обязанности.

— Нет. Это должен сделать ты, — капризно отрезала девушка, и мужчина оперся на руку, согнув ногу в колене. Он пребывал в хорошем расположении духа, чтобы злиться, а она к тому же как-то кокетливо повела головой. — Я написала его для тебя.

— Ты решила сделать из меня мальчика на побегушках?

— Ты сам спросил, чего я хочу.

— Мы, кажется, говорили о головах, милая.

— Только? Кажется… Ты невнимательно слушал. — Отвернувшись от него, Санса поджала подушку поудобней, и Рамси Болтон, буравивший взглядом ее затылок, почуял ее бесстыжую улыбку.

Причмокнув губами, бастард уложил руки под голову, и, глядя в потолок, Черный лорд думал о Черной леди, периодически вздыхая о тяжестях супружеской жизни.

Что бы Санса ни говорила, наверное, все же она его любила, пытаясь спрятаться от самой себя. На суде ее словам поверили все. Даже ублюдочный шурин, судя по всему, и Рамси Болтон сам хотел в это верить.

Санса была права, сказав однажды, что в этом мире не так много людей, которые его любят. За исключением детей, его точно любила Миранда, как ему казалось. Пытаясь вспомнить, как это было, чтобы хоть как-то сравнить двух девушек, он к стыду своему понимал, что лишь отдаленно помнит лицо псарницы, поплатившейся за свою ревность жизнью. Ни запаха, ни голоса, лишь лицо, волосы, свернутую шею и странное чувство уверенности в том, что она всегда будет рядом, чтобы он ни сотворил. Больше ничего, хотя знакомы они были с детства.

Рамси Болтон опять посмотрел на леди-жену. Сидя в темнице, сражаясь против ходоков, Сансу он помнил прекрасно, зло представляя, как та радуется его отсутствию подле себя. С ней было отнюдь не так спокойно, как с Мирандой. О нет. Рыжее наваждение следовало за ним повсюду, постоянно ускользая из рук. Она принадлежала ему и не ему. Санса то оттаивала, то твердела, и это непостоянство, как подставленный к горлу нож, обескураживало и заводило. Сейчас ему очень хотелось залезть ей под кожу, чтобы поскорее найти подтверждение своим самым сокровенным мыслям, но ему так просто не раскрывались, и он вновь игрался со своими догадками, находя мыслимые и немыслимые доводы.

Видать, холодность ее была напускной. Чтобы леди Болтон ни говорила, кажется, думала и чувствовала она совсем иначе, а возможность того, что она наконец-то сдалась ему, создавала странную легкость, и он казался безумным даже самому себе.

Санса приехала за ним, проделав долгий путь, и он сам не мог объяснить, почему был настолько этому рад. Ее заслугу в его освобождении Рамси, нехотя, но признавал. Ни одна из его девок с подобным не справилась бы. Ни одна из его девок не справилась бы с ролью леди Дредфорта, а рыжеволосая бестия еще к тому же ждала от него очередного ребенка.