Герцог

Глава 4

Бертран Робертсон сидел, склонившись над большой конторской книгой. Его единственный слуга, остроглазый Фрэйзер, только что доложил, что Перси вернулся. Чертов дурак! Что ему еще понадобилось? Глупый вопрос — конечно, деньги. Нет, на этот раз он не получит ни монетки, пусть идет к своей леди Аделле и подлизывается к ней. Никто не удивится, если выяснится, что она солгала ему, наобещав с три короба. Ни монетки не дам.

Он заставил себя вернуться к цифрам в конторской книге. Чертовы числа. Суммы заставляли Бертрана нервничать.

Пендерлиг потерял землю в этом году. Ангус, умирая, пообещал, что выплатит все своим кредиторам, и сейчас огромное количество черной шерсти переходило в руки Стерлинга. Английскому герцогу это не понравится.

Бертран пальцами, измазанными в чернилах, откинул с лица прядь рыжих волос. Он мог бы стать очень обеспеченным человеком. Старик знал, на что способен его внучатый племянник, и доверял ему ведение дел.

Глаза Бертрана загорелись, когда он взглянул на столбики цифр, дурацкие, никому не нужные, и почувствовал досаду. Старый Ангус умер, не переписав завещания, поэтому Бертрана вместе с его идиотом отцом могли попросить убраться из Пендерлига. Как же убедить английского герцога, что он делал все, что в его силах, чтобы уплатить налоги за землю? Ведь ему это так и не удалось сделать. Хорошая шутка, но неуплата налогов не единственная проблема.

Он посмотрел на Фрейзера. Тот просунул круглую голову в комнату и деликатно кашлянул. Бертран кивнул.

— Господин Бертран, ваш отец очень разозлился, когда узнал, что Персиваль был в замке.

— Хорошо, Фрейзер, передай отцу, что я зайду к нему попозже. Скажи ему, чтобы он не волновался из-за Перси. Это — наша общая проблема. Хотя… стой, не говори ему ничего, я сам потом все скажу.

— Ох, что бы вы ни говорили, господин, мне не нравится то, что пришел мистер Персиваль.

Фрейзер кивнул и попытался улыбнуться.

— Не волнуйся, Фрейзер, — сказал Бертран. — Персиваль — просто молодой прохвост. Главная проблема — английский герцог, который затянет нам пояса потуже и выдоит, как коров. Возможно, нам придется самим зарабатывать себе на хлеб. Ты умеешь ловить рыбу, Фрейзер?

— Немного. Мне больше нравятся раки, но я так ни одного и не поймал в своей жизни. Наши дела плохи, если все будет так, как вы говорите. Неужели английский герцог похож на Черного Кумберланда?

Бертран поднялся с места и добродушно засмеялся.

— Сейчас не 1746-й, Фрейзер, в то время английский герцог еще не родился. Несомненно, он благородный человек, и, как все англичане, ненавидит шотландцев. Скорее всего, пошлет кого-нибудь из своих людей присмотреть, чтобы мы не разграбили его добро.

Круглые карие глаза Фрейзера округлились еще больше, но он не проронил ни слова. Наконец промолвил:

— Мы ничего не можем изменить, господин. А сейчас, я думаю, вам лучше пойти в комнату к вашему отцу, мне кажется, он стучит палкой по полу, а я приготовлю чай и сейчас же принесу его вам.

Бертран оставил свою книгу и спустился вниз. Поднимаясь по лестнице в комнату отца, он становился все более подавленным.

— Не стой в дверях, Берти, войди. Фрейзер такой нерасторопный. Пока он ходил за тобой, я уже забыл, что хотел сказать. А что ты мне скажешь, мой мальчик? С утра наши доходы увеличились?

— Как себя чувствуете, папа, вы отлично выглядите. Мы не получили ни монетки с утра. День сегодня такой же отвратительный, как и утро.

Бертран пересек комнату и подошел к отцу, который сидел, закутавшись в плед, и грелся около камина. Наверное, в аду было прохладнее, чем в комнате Клода. Бертран пощипал бровь. Через десять минут ему захотелось опустить голову в таз с холодной водой. Спустя двадцать минут у него разыгралась такая головная боль, что оставалось только пойти и прыгнуть в Северное море с ближайшего утеса. Общение с отцом превращалось для Бертрана в тяжелое физическое испытание, хотя так было всегда, сколько он помнит Клода.

— У тебя есть глаза, Берти? Посмотри, во что превратились мои ноги, они похожи на гнилое, протухшее мясо. А в этой комнате так холодно, прикажи Фрейзеру принести еще угля.

— Я скажу ему, папа, — сказал Бертран и уселся на стул, который, как и все в этой комнате, был старым и пропыленным и спокойно ждал, пока его хозяин доживет свой век.

Бертрану оставалось только молиться, чтобы отец вспомнил то, что хотел сказать, пока у его сына окончательно не расколется голова.

— Подвинься немного влево, сын, ты загораживаешь мне солнце. Я не то чтобы люблю солнечный свет, но он согревает мои старые кости, а это именно то, что им сейчас нужно.

Бертран повиновался и подвинул старый скрипящий стул поближе к креслу отца. Пот лил градом с Бертрана, а голова медленно превращалась в сгусток боли, и по мере того как боль усиливалась, он начинал все больше и больше ненавидеть эту чертову комнату.

— Ты, наверное, знаешь, что Перси вернулся. Черт бы побрал старика Ангуса, — проворчал Клод.

Бертран вздохнул:

— Какая разница, чем занимается Перси. Ангус давно умер, и ничего исправить мы уже не можем. Перси — не главная наша проблема.

Клод, кажется, разозлился.

— Не строй из себя дурака. Ты ведь знаешь, что леди Аделла собирается узаконить рождение твоего чертова кузена?

— Вилами по воде писано, папа. Я думаю, это всего лишь дурацкие сплетни. Кто рассказал вам такое? Это полная нелепица, и не стоит слишком волноваться из-за нее.

Бертран от боли стиснул стул так, что тот заскрипел. Силой он заставил себя расслабиться.

Клод подвинулся ближе к огню. Его щеки задергались от болезненного напряжения.

— Краббс сказал мне, ты, Фома неверующий.

Отцу явно понравилось то, как побелело лицо сына.

— Краббс хороший парень, сует нос в чужие дела и потом всем об этом рассказывает. Он служит мне много лет. Ты понимаешь, чем может обернуться для нас то, что Перси станет законнорожденным?

Бертран страстно захотел убить леди Аделлу, но отцу и вида не подал.

— Это означает, что моя дорогая бабушка пребывает в старческом маразме.

— Ха! Старуха натянет нам нос. Эта сучка, леди Аделла, сумасшедшая. И становится все хуже и хуже с каждым днем. Она обладает мужской силой и когда-то была очень хороша собой. На ней много крови, если ты понимаешь, о чем я.

Так вот оно что, подумал Бертран, но вслух произнес только:

— Леди Аделла давно носит титул, и она старше смерти. Кроме того… полностью согласен с твоим мнением. Я никогда не говорил тебе, что незадолго перед смертью Ангус предлагал мне деньги за то, чтобы я убил леди Аделлу? Я сказал, что ему не хватит денег на такое предприятие. Дедушка в ответ заявил, будто разрешает мне сделать это и чтобы я пользовался случаем, пока он добрый. Я рассмеялся ему в лицо, хотя очень испугался, что Ангус попробует отомстить мне, но он скоро сам загнулся.

— Ты никогда не рассказывал мне об этом, Берти. Сейчас это не имеет никакого значения. Но впредь запомни, сын должен все рассказывать своему отцу. Абсолютно все. Слушай, Ангус действительно предлагал тебе за это деньги? Ладно, не отвечай, я знаю, что ты, к сожалению, не умеешь лгать. Но хватит о прошедшем; в настоящем твой кузен претендует на наследство, если, конечно, английский герцог не перебежит ему дорогу.

Клод достиг желаемого результата. Его спокойный, рассудительный сын вышел из себя. Еле сдерживаясь, он прошипел сквозь зубы:

— Эта сволочь! Ему и так в Пендерлиге дают деньги на шлюх. Черт бы побрал его и леди Аделлу. Мне стоило убить ее раньше. Старый Ангус был прав. Мир вздохнет спокойнее без этой старухи и ее козней.

Клод откинулся в кресле и сцепил пальцы.

— Приятно видеть, что у тебя еще осталось самолюбие. А то я иногда начинаю сомневаться, не родила ли твоя мать тебя от кого-нибудь другого.

Бертран уставился на отца. Фраза болью отозвалась в его сердце.

— А что ты скажешь, если леди Аделла вернет моему отцу право на наследство?