В твоем сердце

– Простите нас за это маленькое недоразумение, мисс Шервуд… Ну… то, что мы вас за мужчину приняли… Если бы я была чуть повнимательнее, то, наверняка, догадалась бы, что вы все-таки женщина! Да стоило лишь посмотреть на ваш почерк. Просто я вдолбила себе в голову, что женщина ни за что не решится отправиться в такую даль…

– Миссис Барбер, если я вас чем-то не устраиваю… Я… Вы скажите!

– Ерунда. Мы рады вашему приезду. Поверьте!

Адди хотелось, чтобы ее в этом убедили, стали уговаривать.

– Вам у нас, наверняка, понравится. Мы все здесь очень дружны. У нас здесь очень хорошая церковь, есть и дамский Литературный салон.

Эмма указала на стоящее невдалеке большое деревянное здание.

– Это лесопилка Ричмонда. Старый Ричмонд построил ее на Пони Крик четыре года назад. Теперь там заправляет Том Мак Леод. Мы со Стэнли построили наш дом и магазин несколькими месяцами позже, и вскоре после этого вокруг нас поднялся целый город. В прошлом году все жители собрались и совместными усилиями построили церковь. Да какую красивую: со стеклянными окнами, шпилем и великолепным колоколом. Она прямо за нами, на западной окраине городка. Именно там вы пока и будете проводить свои занятия, но по весне у нас уже будет новое школьное здание. Мы уже закупили и парты, и доску. – Она кивнула направо. – А там вот тюрьма, а через дорогу – приемная Дока Варни. Док у нас холостяк. Живет в том же доме.

Адди переводила взгляд с одного здания на другое. Все дома в поселке были деревянными и в большинстве своем покрыты свежей побелкой. Между домами оставалась еще масса пустого пространства. Некоторые здания стояли впритык к дороге, другие были наоборот стоящими как бы в стороне и имели странные, непохожие на другие, конструкции. Это так не походило на опрятный стиль плотной застройки ее родного города. Фальшивый фасад тюрьмы украшала вывеска лишь в одно слово «Шериф». Под крыльцом двухэтажного здания на противоположной стороне улицы имелась вывеска «Кевин Варии – Доктор Медицины». Рядом с резиденцией местного врача находилось скрытое в тени высоченных сосен здание L-образной формы. Похоже, сюда они и направлялись.

– Это и есть торговый дом Барберов, – сказала Эмма, подводя Адди к магазину. – Наша квартира со двора. Проходите, а я, пока вы себя будете приводить в порядок, согрею вам чайку.

И вот уже Адди прошла в спальню с кружевными белоснежными занавесками на окнах, и таким же роскошным покрывалом на кровати.

– Вода там, в кувшине, – сказала Эмма, показав на фарфоровую раковину умывальника и стоящий рядом глиняный сосуд. Она вытащила из комода полотенце и положила его перед зеркалом.

– Располагайтесь, а когда будете готовы, приходите на кухню. Я приготовлю вам чай и что-нибудь перекусить.

– Спасибо! Вы так заботливы и внимательны, миссис Барбер…

И прежде чем Адди успела еще хоть что-нибудь добавить, дверь за Эммой закрылась. Оставшись в одиночестве, Адди села перед трюмо и посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее невеселые предположения подтвердились. Вид у нее был просто ужасный. Адди чуть не разрыдалась. Им, видите-ли, был нужен мужчина! Конечно же, надо было назваться Аделаидой-Луизой, когда она отвечала на объявление по найму учителя, а не пользоваться инициалами, но, с другой стороны. она всегда подписывала свою корреспонденцию «А. Л. Шервуд», точно так же, как когда-то ее отец подписывался как «М. А. Шервуд». Здесь она следовала непреложной истине. Ей даже как-то и в голову не приходило, что надо было поступать иначе. Адди судорожно всхлипнула. Нет, она не позволит сейчас расплакаться. Это она не делала с тех пор, как мистер Бэйнбридж сделал ей столь щедрое предложение. Так что теперь она рыдать не будет. Адди приехала в Хоумстэд учить детей, вот именно этим она теперь и будет заниматься. Она быстро сняла шляпку и начала приводить в порядок прическу. С помощью расчески и большого количества воды ей удалось уложить руками непослушные кудрявые локоны, сколов их в пучок на затылке. Как только прическа была в порядке, Адди вымыла лицо и руки, затем надела шляпку. Еще раз тяжело вздохнув, она вышла из спальни и направилась в кухню. Эмма обернулась на звук ее шагов.

– А вот и вы. Чай уже ждет. – Она провела Адди к большому столу в центре кухни. – Садитесь, мисс Шервуд. Вы не против, если я буду звать вас Аделаидой?

– Мои друзья зовут меня Адди.

– Адди. Мне нравится. А вы зовите меня просто Эммой. – И взяв чашку только что закипевшего чая, она поставила ее перед Адди и села на соседний стул.

– Пока пользуйтесь моментом и отдыхайте, а то скоро тут такое начнется. Дети пошли купаться на пруд, но вот-вот должны вернуться.

– А сколько же у вас детей, миссис Барбер?

– Мы же договорились, для вас я Эмма. А детей у меня шестеро.

– Шестеро? О, не может быть! Довольная жизнью Эмма кротко, по-матерински ласково улыбнулась.

– Шесть моих любимчиков. Альберту, старшему, уже шестнадцатый пошел. Аннели – пятнадцать. Райану – двенадцать. Рэйчел – одиннадцать. Лоринг – восемь. А самая маленькая – Лесли. Ей шесть. Они все такие смышленые, все до одного! Я изо всех сил стараюсь научить их всему понемногу, но им просто необходима настоящая школа, как, впрочем, и любому другому ребенку в Долине Большого Лука. Альберт считает что немного «староват» для учебы, но никуда не денется, пойдет, как и все остальные!

– Я с нетерпением жду встречи с ними.

– Что ж, они здорово удивятся, когда увидят вас. Как и все остальные в нашем захолустье, дети ожидали прибытия мистера Шервуда. Для них будет приятный сюрприз… – Затем Эмма немного нахмурилась и добавила. – Вероятно, нам придется подыскать семью, чтобы вас пристроить на жилье. – И будто разговаривая сама с собой, сказала: – Конечно же, я была бы рада вас принять, но у нас нет лишней кровати. Адди почувствовала напряжение.

– Пристроить меня? Но я надеялась, у меня будет здесь свой дом. Разве это невозможно?

– Так и мы считали, Адди. Но, боюсь, хижина мистера Райдэра не совсем подходит для женщины. Это деревянная однокомнатная развалюха, в которой не жили лет этак…

– Думаю, она мне вполне подойдет!

– Но вы еще не знаете, о чем идет речь, да и это довольно далеко от города. Конечно, неплохо прогуляться пешком, однако… Вы там будете совсем одна. Это было бы не совсем справедливо по отношению к вам. Я уверена, мы найдем семью, которая с удовольствием сдаст вам комнату.

– Уверяю вас, я привыкла жить одна. И к тому же, люблю ходить пешком. – Адди слегка наклонилась к своей собеседнице. – Эмма, я очень ценю свою свободу и независимость, и одной из причин, по которой я ответила на ваше объявление, было то, что вы обеспечиваете учителя собственным домом. Вы не можете теперь мне в этом просто отказать, лишь потому, что я женщина.

Эмма задумчиво покачала головой:

– Думаю, что все теперь будет зависеть от мистера Райдэра. Это ведь его собственность.

– Тогда я немедленно пойду и поговорю с мистером Райдэром.

Пожилая женщина задумчиво посмотрела на Адди, прежде чем сказала:

– Я попрошу Стэнли отвезти нас на Рокин'Ар.

Адди с облегчением вздохнула.

– Спасибо! – прошептала она.

Проходя по конюшне, Уилл вытер рукавом пот со лба, затем надвинул на глаза широкополую шляпу. Он не мог припомнить такого горячего августа с тех самых пор, как он и Рик Чарльз впервые приехали в эту долину. Повесив лассо на ограду, он открыл калитку и вышел со скотного двора. Большими шагами он направился к дому. Его острый взгляд уловил еле заметное движение в одном из окон, и Уилл понял, что Жаворонок сейчас за ним наблюдает. Он также знал, что если посмотрит в ее сторону, она сразу же спрячется. Он сдержал вздох разочарования. Их первая неделя совместной жизни была далеко не блестящей… Девочка металась у него под ногами, словно испуганный жеребенок. Когда он пытался с нею поговорить, девочка шарахалась в сторону, будто бы он ей как-то угрожал. Когда Уилл просил ее что-нибудь сделать, она тотчас же повиновалась, словно боялась последствий в случае отказа. Кроме ответов на его прямые вопросы, Жаворонок и слова лишнего не произнесла. К тому же она была так тиха, что можно было запросто забыть, что она вообще находится в доме. Было совершенно ясно, что его худшие опасения полностью подтвердились. Он и понятия не имел, как обращаться с девочкой. Заставлял ее страдать, точно так же, как когда-то заставляли страдать его. И несмотря на его неуклюжие попытки сыграть роль заботливого дядюшки, она по-прежнему его боялась. Уилл тихонечко выругался про себя. Он не мог обвинять ребенка: ведь разве он знал, как сделать так, чтобы девочка почувствовала, что о ней заботятся и ее любят? Да и сам он этого никогда не чувствовал. О детстве у него остались самые мрачные воспоминания. Он не был в состоянии вспомнить ни одного счастливого момента.