Желания

«Почему ты приводишь меня и сестру в замешательство? — говорил он сотни раз; — Почему ты не можешь стать предметом нашей гордости? Мы боимся идти с тобой куда-либо. Мы боимся, что ты в присутствии всех съешь полдюжины пирожных. Мы…»

— Привет, — услышала знакомый голос Нэлли и вздрогнула от неожиданности.

— Ох, мистер Монтгомери! Я не видела вас. Вы ищете Терел?

— Нет, я искал вас. Вообще-то ваша семья не знает, где я. Я сказал им, что должен уйти. Вышел из парадной двери и вернулся через черный ход.

Нэлли было невыносимо тяжело смотреть на мистера Монтгомери в лунном свете. Он был так мил и обаятелен, а она никогда в жизни не чувствовала себя такой неуклюжей толстухой.

— Обед был очень вкусный, — сказал гость.

— Спасибо, — только и смогла пробормотать она. — Мне нужно пойти в дом. Вы хотели бы видеть Терел?

— Нет, я хочу видеть вас! Подождите!

Не уходите, Нэлли, пожалуйста, посидите немного со мной.

Она бросила быстрый взгляд на него — он впервые назвал ее по имени.

— Хорошо, мистер Монтгомери, я посижу с вами.

Нэлли села на качели, на которых они так мило беседовали сегодня чуть раньше, однако не проронила ни слова.

— Чем же можно заняться здесь, в Чандлере? — спросил он.

Нэлли вздохнула.

— Церковные собрания и мероприятия, гуляние в парке, верховая езда. Наш городок маленький и скучный. Терел здесь знает всех, поэтому может представить вас.

— Пойдете ли вы со мной на бал урожая у Таггертов через две недели?

Нэлли внимательно посмотрела на него.

— Каких Таггертов?.. — спросила она, оттягивая время.

— Кейн и его жены Хьюстон, — ответил мистер Монтгомери, словно в городе были другие Таггерты.

Нэлли не знала, что и говорить. Кейн Таггерт, один из богатейших людей Америки, жил в великолепном доме на холме, возвышающемся над Чандлером. Его жена, красавица Хьюстон, устраивала приемы для своих друзей и раз в году пышный бал. Год назад Нэлли и Терел были приглашены к Таггертам. Терел пошла, а Нэлли осталась дома, но что-то случилось, она не помнила что, и в этом году, к большому огорчению Терел, им не прислали приглашений.

— Терел с удовольствием пошла бы. Она с радостью…

— Я приглашаю вас, а не вашу сестру Нэлли вспомнила: когда ей было двадцать, ей присылали приглашения, но она редко могла ими воспользоваться, ведь ей приходилось заботиться об отце и двенадцатилетней сестре. Кроме того, отец не любил, когда обед задерживался.

— Мистер Монтгомери, я…

— Джейс…

— Простите, пожалуйста, — Меня зовут Джейс.

— Мистер Монтгомери, вряд ли я смогу называть вас христианским именем. Я ведь только что встретила вас.

— Вот пойдемте со мной на бал, узнаете меня получше.

— Вряд ли это возможно. Я должна… — Она не могла придумать ни одной причины отказа, но знала, что для нее пойти на бал без Терел было невозможно.

— Я соглашусь на работу, которую ваш отец предлагает мне, только в том случае, если вы пойдете со мной на бал.

— И если будете называть меня Джейсом, — засмеялся мистер Монтгомери.

— Я… Я не знаю, мистер Монтгомери. Не знаю, сможет ли папа обойтись без меня. И Терел нуждается…

— Эта юная леди нуждается в… — Он замолчал, не договорив. — Я не буду работать у вашего отца до тех пор, пока вы, Нэлли, не согласитесь пойти со мной. Один вечер — это все, что я прошу у вас. — Теперь он говорил серьезно.

Нэлли представила себя входящей под руку с таким красавцем в большой белый дом на холме, и, неожиданно для себя, ей очень захотелось пойти. Просто хоть раз провести вечер вне дома.

— Я согласна, — прошептала Нэлли. Мистер Монтгомери улыбнулся, и даже в темноте она увидела ямочки на его щеках.

— Хорошо. Я очень рад. Буду ждать встречи.

— Я тоже буду ждать этого вечера. Он ушел, а Нэлли продолжала сидеть на качелях. «Какой удивительный, добрый, красивый», — думала она. Нэлли откинулась назад на качелях, вдыхая сладкий аромат цветов. Она пойдет с ним на бал! Не с толстяком, сыном мясника, о котором всегда говорила Терел, или с семнадцатилетним сыном бакалейщика, иногда поглядывавшим на нее, и не с тем противным стариком, которого однажды ей представил отец. И не…

— Нэлли, где ты была? — раздался недовольный голос Терел. — Мы везде тебя искали. Анна моет кухню, и папа хочет, чтобы ты присмотрела за ней, а мне ты нужна расшнуровать платье. Мы страдаем, а ты сидишь здесь и мечтаешь неизвестно о чем. Нэлли, иногда мне кажется, что ты ни о ком, кроме себя, не думаешь.

— Ох, извини меня, Терел. Я сейчас побегу на кухню.

Она покинула сад и из мира грез вернулась в обыденную жизнь.

Только спустя несколько часов, наведя порядок на кухне и выслушав очередную нотацию отца за съеденный пудинг, она наконец добралась до комнаты Терел.

— Анна помогла мне расшнуровать корсет, — ворчала Терел, сидя перед зеркалом в ночной рубашке и халате и расчесывая волосы.

Нэлли молча убирала платье Терел. Она очень устала и мечтала поскорее лечь в постель.

— Он божественный, не так ли? — сказала Терел.

— Кто?

— Мистер Монтгомери, конечно. О, Нэлли, неужели ты не видишь, что происходит вокруг?

— Да, он был очень мил.

— Мил?! Это не то слово! Более чем мил. Никогда в жизни не видела более красивого джентльмена, за исключением, может быть, доктора Вестфилда. Но он уже не в счет. Папа думает, что он из зажиточной семьи.

— Я думаю, что мистер Вестфилд — довольно приличный человек, — устало ответила Нэлли.

— Не доктор Вестфилд! Нэлли, почему ты не слушаешь, что тебе говорят? Папа говорит, что мистер Монтгомери имеет деньги. Не могу понять, почему он согласился работать с отцом, если у него есть капитал, разве только…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, хорошо… Я сама терпеть не могу говорить об этом, но ты видела, как он смотрел на меня во время обеда?

Нэлли наклонила голову, чтобы сестра не могла видеть ее счастливое лицо.

— Но, Терел, ты, должно быть, привыкла к восхищенным взглядам.

— Да, — тихо ответила Терел, глядя на себя в зеркало. Мистер Монтгомери действительно смотрел на нее, но не так, как ей хотелось бы. Она подумала с досадой:

«Я все равно завоюю его!»

— Интересно, какое у него имя? — пробормотала она.

— Джейс, — сказала Нэлли, не подумав.

Терел взглянула на сестру в зеркало. Нэлли стояла так, что над маленькой ширмой около умывальника было видно только ее лицо. В мерцающем свете свечи оно было прекрасно: безупречно чистая кожа, длинные ресницы и полные губы. Глядя на свое отражение в зеркале, Терел подумала, что она и вполовину не так хороша, как сестра. По сравнению с Нэлли ее лицо было слишком удлиненным, нос слишком коротким, а кожа далеко не такая гладкая. Терел выдвинула ящик своего туалетного столика, вынула маленький пакетик карамели и протянула его Нэлли.

— Очень жаль, что отец был так разъярен за обедом. Конечно, не нужно было говорить мистеру Монтгомери о том, что ты съела весь десерт. Надо было видеть выражение лица нашего гостя. Извини, Нэлли! Я не хотела обидеть тебя! Думала, что ты оценишь весь юмор ситуации. Это же смешно, что девушка может съесть целый пудинг.

— А мне не совсем смешно, — холодно сказала Нэлли.

— Хорошо, я не буду смеяться, если ты не хочешь. Но право, Нэлли, если бы ты научилась хоть иногда смеяться, тебе было бы легче жить. Ты еще сердишься?

— Нет, совсем нет.

— Да, ты сердишься, я вижу. Ты сердишься на меня из-за того, что сказал папа. В этом нет ничего хорошего. Я никогда не говорила гостю, что моя сестра может съесть целый пудинг.

Нэлли почувствовала голод.

— У меня есть кое-что для тебя. — Терел протянула сестре пакетик карамели. Нэлли не хотела конфет, но теперь, при мысли о том, что этот красивый мистер Монтгомери узнал правду о ней, муки голода одолевали ее.

— Спасибо, — пробормотала она, взяла конфеты и, прежде чем дошла до своей комнаты, съела половину карамели.