Анжелика и московский звездочет

– Послушай!.. – Он протянул к ней руку…

Она выставила вперед ладони, крепче прижалась к беленой стене, вскрикнула:

– Оставь!.. Оставь меня!.. Чаянов отошел и повторил:

– Послушай!..

Она не удержалась и снова пукнула. Только теперь ее ноздри ощутили вонь и запах человеческой крови. Она закрыла лицо руками. Но все же теперь она была спокойна, потому что она знала, что именно она должна делать!..

Чаянов коротко усмехнулся и повторил:

– Послушай!.. Открой лицо и послушай меня… Она замотала головой, не отводя ладоней от лица…

– Вампиров не бывает, – сказал он. Аделаида-Анжелика опустила сначала одну руку, потом – другую.

– Зачем ты пил кровь?

– Я пользуюсь любой возможностью для того, чтобы проделать это.

– Зачем? Ведь это гадко!

– Это гадко?! Что ты говоришь мне? Кто говорит мне, что это гадко? Кто говорит? Женщина, которая только что убила ни в чем не повинную девушку! Прекрасно!..

– Я понесу заслуженное наказание. А ты? Зачем ты пил кровь?

– Это так просто не объяснишь.

– Ты хочешь объяснить мне это?

– Да. Я полагаю, что и ты захочешь стать такой же, как я.

– Никогда.

– Ты не знаешь, о чем я говорю.

– Я не хочу знать! Слышишь, не хочу!..

– Что ж, подождем. В конце концов ты захочешь выслушать меня.

– Оставь меня.

– Ты намереваешься провести ночь в этой каморке рядом с трупом?

– Уходи. Ступай в отведенную тебе комнату. Сейчас я разбужу всех, государя, моего сына, слуг и служанок. – Анжелика-Аделаида говорила твердо и решительно. – Я скажу, что ты стал моим любовником, а потом ушел из моей спальни, после чего я прокралась следом и застала тебя в каморке служанки. Ты испугался и убежал, а я, не помня себя от гнева, убила девушку.

– Говори. Можно подумать, ты в первый раз убиваешь!

– Я убила невинного человека.

– Не смеши! И прежде по твоей вине погибали невинные люди.

– Зачем ты мне говоришь это? То, что произошло сегодня ночью… Нет, прежде я никогда в жизни не поступала так!

– Да, конечно, прежде ты убивала, потому что так надо было, потому что убийства приносили пользу, пользу государству, к примеру. А невинные люди при этом погибали совершенно случайно. Да и кого возможно назвать невинным? Каждый в чем-то виновен…

– Мне не нужна казуистика. Уйди. Я не хочу видеть тебя.

Он пожал плечами. Она молча смотрела, как он надевает мундир. Он вышел из комнаты, не оглянувшись, не посмотрев на нее.

Она опустилась на пол и заплакала.

Анжелика-Аделаида не помнила, сколько времени просидела она на полу, в крошечной комнате, рядом с трупом убитой, задушенной ею девушки. Слезы иссякли. Она попыталась подняться, это удалось ей не сразу. Ныла спина, болели ноги, икры сводило судорогой.

Она поднялась с пола и огляделась. В каморке отвратительно пахло. Она увидела деревянный сундучок, в котором Трина хранила свое нехитрое девичье имущество. Мадам Аделаида откинула крышку. В сундуке оказались два платья, дешевый веер, пара жемчужных сережек, жемчуг был речной, мелкий… Аделаида стояла над раскрытым сундучком служанки и не понимала, зачем она откинула крышку… Наконец до ее сознания дошло, что она хочет найти какую-нибудь ленту, чтобы привести в порядок свои волосы…

« Но зачем? – подумалось ей тотчас. – Ведь я могу одеться у себя в спальне…»

Она захлопнула крышку сундучка.

Ей показалось, что в коридоре очень холодно. Она прошла вперед, но вернулась в каморку, чтобы погасить свечу. Однако в каморке не оказалось горящей свечи.

В спальне она умылась и переоделась, уложила волосы, свернув их жгутом на затылке. Она была тверда в своем решении.

Петр досадливо протирал глаза. Кажется, до утра было еще далеко.

– Что? Что случилось? – бормотал царь. Он понял, что перед ним – Константин.

На молодом человеке лица не было.

– Ваше Величество! Простите, Ваше Величество!.. Несчастье!.. Ваше присутствие необходимо… Непременно!..

– Черт!.. – Петр сел на кровати, спустил ноги, оглянулся. Свечи были зажжены, денщик держал наготове одежду.

– Что случилось?.. Да побыстрее ты!.. – Царь торопил слугу.

Константин молчал.

– Что случилось? – Петр досадовал.

– Убийство, – тихо произнес Константин.

Глаза царя широко раскрылись.

– Какое убийство? Кого убили? Говори! Опущенные руки молодого человека невольно дрогнули. Лицо побледнело еще больше.

Петр, уже одетый, стоял посреди комнаты. В несколько широких шагов он приблизился к юноше почти вплотную. Глаза царя засверкали.

– Кто убит? Говори! Неужели убита твоя мать? Нет! Где Чаянов?..

– Все уже на ногах. А моя мать жива. Но с ней случилось несчастье. Она убила…

– Кого? – бросил Петр.

– Свою служанку… ту девушку, финку…

– Девку?.. Убила?.. За дело, должно быть…

– Я ничего не знаю. Мать требует правосудия.

– Какое, к черту, правосудие! Если девка в чем-то и провинилась, то уже достаточно наказана!..

– Простите, Ваше Величество, мать сама хочет наказания для себя…

– С ума, что ли, спятила кума?! Дай ты ей водки… – Петр обернулся к денщику: – Снимай с меня сапоги!.. – Царь сел на кровать. Денщик склонился к его ногам. – Будят, черт знает, зачем!.. – ворчал Петр.

И вскоре он уже похрапывал, накрывшись одеялом. Константин прошел в гостиную. Его мать сидела у стола, опираясь локтем на столешницу. Пальцы ее нервно теребили кружево, которым был оторочен вырез платья.

– Где государь? – спросила она по-французски, увидев сына.

Константин помялся и отвечал тихо:

– Государь говорит, то есть он полагает, что происшедшее с тобой – пустяк. Государь приказал не будить его.

Она хотела было что-то сказать, но промолчала. В комнату вошел Чаянов. Поклонился почтительно даме. Аделаида-Анжелика не обратила на него внимания. Чаянов повернулся к ее сыну:

– Не оставите ли вы нас вдвоем, Константин? Я хотел бы побеседовать с вашей матерью…

Мадам Аделаида резко вскинула голову:

– Оставьте меня оба!

Но Чаянов не отставал. Он был спокоен, и весь его вид излучал такую уверенность, как будто он никогда в своей жизни не видел никаких убийств!

– Я все же хотел бы побеседовать с вами, мадам, – спокойно произнес он.

– Я не хочу ни с кем говорить… – пальцы Аделаиды сжимались и разжимались на скатерти.

Чаянов сделал знак Константину, затем что-то шепнул ему на ухо. Молодой человек тихо покинул комнату. Аделаида все это видела. Она уже понимала, что разговора с Чаяновым не избежать, но закрыла глаза.

– Я знаю, что вы не уйдете, – сказала она Чаянову.

– Я не уйду, – ответил он. – Откройте глаза, мадам. Это все же нелепо – закрывать глаза на жизнь.

Она открыла глаза и посмотрела на него.

– Александр Васильевич! Неужели так трудно понять, какие чувства я испытываю, как я противна сама себе! Я никого и ни в чем не виню. Виновата я одна. Зачем вы преследуете меня? Если вы опасаетесь за свою репутацию, то вот вам еще один вариант того, что я намереваюсь сказать. Я вовсе не упомяну о вас. Я скажу, что убила девушку, будучи в состоянии аффекта, раздраженная ее неловкостью.

– Благодарю вас! Я уже понял, что покамест мне не удастся переубедить вас. И потому я прошу вас лишь об одном: пойдемте снова в каморку, где лежит труп этой несчастной девушки!

– Нет, нет! Я не хочу!..

– Ладно. Тогда позвольте мне пойти туда одному. Ничего не предпринимайте, покамест я не вернусь…

Она вдруг посмотрела на него пристально.

– Вы снова хотите пить кровь? – в ее голосе не было любопытства.

– Допустим, – ответил он осторожно. – Но, может быть, мы снова будем обращаться друг к другу на «ты»?

– Не будем, Александр Васильевич.

– Я более не досаждаю вам. Я прошу лишь об одном: подождите здесь, в этой комнате, моего возвращения. А как только я вернусь, делайте, что хотите. Согласны, мадам?