На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти

— Друг мой, — сказал магараджа, — очень неосторожно с вашей стороны открыто, на глазах у всех являться ко мне… Если вас узнают, боюсь, как бы дело не приняло для вас дурной оборот.

— Опасаться нечего, — возразил гость. — Мои бумаги в порядке. Они выданы на имя итальянского торгового комиссионера… Мой паспорт завизирован английскими властями, а легкий акцент, с которым я говорю по-английски, заставит принять меня столько же за итальянца, как и за француза. Поверьте, никто не заподозрит в безвредном купце опасного кавалера д’Обри.

Нункомар покачал головой.

— Этого мне недостаточно, — сказал он. — Покуда правительство и полиция безмолвствуют, и в данную минуту здесь все тихо. Пока нет губернатора, никто и не станет особенно о вас заботиться.

— Возможно, поэтому, — прибавил кавалер д’Обри, — данный момент благоприятен для исполнения наших планов.

— Даже благоприятнее, чем вы полагаете. Не потому, что здесь отсутствует правительство, а именно потому, что начинается новое. И для начала мы должны выждать, потому что оно расчистит для нас путь.

— То, что вы изволите говорить, — заметил д’Обри, — кажется мне очень странным… Я полагал, нам следует действовать до утверждения нового правления. Уоррен Гастингс известен как весьма энергичный и решительный человек.

Нункомар улыбнулся.

— Он будет делать то, что должен делать и что для него подготовил я… У меня есть преданные друзья из числа директоров компании. Деньгами и добрым словом можно многого добиться, особенно у верных людей. У нас все готово. Уоррен Гастингс приезжает сюда с приказом подвергнуть строгому расследованию все дела визиря Риза-хана. Ему указали на меня как на надежного помощника, а я позаботился о том, чтобы следствие оказалось гибельным для визиря. Тогда министром и опекуном маленького набоба стану я и у нас появится необходимая почва для успешных действий, потому что, если я буду держать в руках средства набоба и в то же время слыть добрым другом англичан, то не трудно будет подготовить восстание со всех концов сразу.

Кавалер с оживлением закивал головой в знак согласия.

— Преклоняюсь перед вашей дальновидностью. Задумано прекрасно, и если предположение ваше окажется верным, если только новый губернатор действительно везет с собой приказы, о которых вы оказали мне честь сообщить, то…

— Дело обстоит именно так, как я говорю вам, — прервал его Нункомар. — Я получил копии этих приказов. Теперь, однако, необходимо, чтобы мы в случае восстания могли рассчитывать на помощь французских войск… Ни индусы, ни сами рохиллы не помогут нам против английского могущества, нам необходимы не только оружие и амуниция, но и обученное войско, если мы хотим быть уверенными в победе. После этого над освобожденными от английского владычества областями тотчас же будет провозглашено покровительство Франции. Компания будет изгнана раз и навсегда и никогда уже не найдет сил вернуть себе прежнее положение.

— Король Франции, мой высокий повелитель, — сказал кавалер, — готов принять на себя обязательства. Он обещает содержать в Индии достаточное число войск, чтобы предохранить страну от любого нападения. Обещает предоставить индийским князьям, а вам в особенности, ведение всех дел по управлению страной, а вашей религии — свое особенное покровительство и преимущество перед всеми остальными религиями. Взамен король требует, чтобы торговля была передана в руки французских торговых фирм, а англичане были бы к ней совершенно не причастны.

— И какую гарантию можете вы предоставить мне в исполнение этого обещания? — спросил Нункомар.

— Самую лучшую, какая только есть на свете: у меня есть исполнительный документ.

Кавалер маленьким ножичком распорол подкладку камзола и, достав сложенный пергамент с большой печатью, подал его магарадже. Последний начал читать документ медленно и внимательно, произнося про себя каждое слово.

— Отлично, — сказал он, окончив чтение, — против этого у меня нет возражений. — Он спрятал документ в складки уттарии. — Значит, вопрос только в том, — продолжал он, — чтобы как можно скорее сделать все необходимые приготовления. Нам необходимо французское вспомогательное войско от двадцати пяти до тридцати тысяч человек, а так как доставить такую массу народа без столкновения с англичанами на море почти невозможно, я предлагаю отправить переодетых солдат на разных кораблях через Пондишери. Конечно, следует выбрать самых толковых и надежных людей. Точно так же следует отправить оружие и амуницию под видом товаров. Главное условие — строгая секретность, чтобы англичане раньше времени не догадались в чем дело. Как только необходимое число войск будет собрано в Пондишери, удар следует нанести быстро и неожиданно.

— Совершенно верно, — подтвердил кавалер. — И я полагаю, что сделать это будет нетрудно. Англичане, не имея оснований для подозрений, не подумают задерживать и обыскивать корабли, а в несколько месяцев мы успеем все подготовить.

— В таком случае буду ждать известий, — сказал Нункомар, — и, как только получу их, немедленно позабочусь о начале дела. Тогда французские силы должны немедленно направиться сюда из Пондишери и, главным образом, запастись хорошей артиллерией, чтобы повсюду поддерживать восстание и противопоставить англичанам хорошо организованное европейское войско.

— План для подобного похода уже вполне обдуман губернатором, и все подготовлено, — подтвердил кавалер.

— Значит, все решено, — сказал Нункомар, — вопрос только в том, чтобы новое правление скорее началось, и тогда можно будет действовать с полной энергией. Вы видите, новый губернатор Уоррен Гастингс сам дает нам оружие в руки, чтобы низвергнуть его вместе с компанией и наконец, — прибавил он несколько слащаво, — освободить наше бедное отечество и поставить нашу святую и полную благодати религию под благородное и великодушное покровительство Франции, дав ей возможность подняться вновь после продолжительного упадка.

Кавалер с минуту помедлил, затем, пристально глядя в лицо магараджи, заметил почтительно:

— Не хватает только одного: вашего заявления об условиях и принятом обязательстве.

— Да разве мы не переговорили обо всем?.. Разве я вам не дал сейчас ясного и определенного объяснения? — спросил Нункомар с наивным удивлением.

— Но губернатор Пондишери, — возразил кавалер, — потребует от меня письменного удостоверения и, если даже не усомнится в справедливости моих слов, то легко может усомниться в правильном понимании слов ваших.

— Но вы должны согласиться, что письменный документ опасен для сохранения тайны, — возразил Нункомар.

— Я отвечаю за него моей жизнью.

— Прекрасно, ваше слово для меня свято, но… кто может поручиться в том, что вместе с вашей жизнью у вас не отнимут и документа?

Кавалер пожал плечами.

— Бывают, конечно, несчастные случаи, против которых мы бессильны. Во всяком случае, клянусь вам, что даже смертельно раненный я найду время уничтожить находящиеся при мне бумаги. Я передал вам, — прибавил он несколько строгим тоном, — документ моего высокого повелителя и, кажется, вправе требовать того же от вас.

— Король Франции может быть спокоен. Он в безопасности, в Версале…

— Едва ли его величество в большей безопасности, чем вы здесь. Должен вам заметить, что я получил приказ привезти с собой письменный документ.

— А если это невозможно? — осторожно спросил Нункомар.

— В таком случае, — возразил кавалер, — все, о чем мы только что говорили, состояться не может, потому что Франция будет лишена каких бы то ни было гарантий, и всякий, кто не имеет чести лично знать вас, может заподозрить, что французскому войску готовится западня.

На лице Нункомара не дрогнул ни один мускул, и только чуть заметное дрожание век выдавало овладевшее им волнение. На некоторое время он погрузился в размышления.

— Вы правы, кавалер д’Обри, — сказал он наконец, — между друзьями откровенность и доверие необходимы. Какого рода заявление желали бы вы получить от меня?