Любовь под луной

– Я прекрасно знаю, который сейчас час, сэр, и, уверяю вас, я в полной безопасности.

– Боюсь, тут вы ошибаетесь, юная особа. Иначе мы бы сейчас с вами не разговаривали.

Оливия растерянно заморгала. Какое нахальство! Нет, он совершенно невыносим, это точно! Девушка надменно вздернула плечи. В конце концов, ей уже двадцать два, она вполне взрослая женщина. Даже отец никогда не считал нужным указывать ей, что и как делать. Наоборот, он всегда старался убедить и ее, и Эмили, что следует учиться жить собственным умом, по крайней мере для того, чтобы ни от кого не зависеть.

– Уверяю вас, сэр, я не какая-нибудь слезливая, беспомощная дамочка!

Ей показалось, что он попросту не услышал ее. Ничего не сказав, он сунул руку в карман брюк и вытащил большой носовой платок. Оливия замерла, когда он осторожно прижал белоснежную ткань к ее правой скуле.

– У вас идет кровь, – объяснил он. – Я обратил внимание, когда появился Хиггинс с фонарем.

Ахнув, Оливия схватилась за щеку.

– Это просто царапина, – успокаивающим тоном произнес он, однако руку убрал. – Кровь сейчас остановится.

Оливия вдруг почувствовала себя ничтожной и маленькой. Господи, какой же он высокий! Даже вытянувшись во весь рост, она с трудом доставала макушкой ему до подбородка. И ей вовсе не нужен был солнечный свет, чтобы убедиться, как широки его плечи под просторным черным плащом.

Сердце ее колотилось как бешеное, что ей вовсе не нравилось... Во всяком случае, она никогда не испытывала ничего подобного. Оливия, вспыхнув от смущения, поспешно отвела глаза в сторону, пока он не заметил, что она исподтишка разглядывает его. Если бы ее застигли за этим занятием, она бы окончательно смутилась.

Взгляд ее остановился на псе, стоявшем рядом со своим хозяином. Украдкой рассматривая его, Оливия вдруг подумала, что этот пес – настоящее чудовище, – наверное, самое безобразное существо из всех, что ей доводилось встречать на своем веку. Огромная голова с остроконечными чуткими ушами, мощное туловище, покрытое густой, довольно длинной черной шерстью, под которой перекатываются могучие мускулы.

От внимания незнакомца не ускользнуло, что девушка с интересом разглядывает его пса.

– Это Люцифер.

– Люцифер! Господи, да ведь это одно из имен сатаны!

Скорее всего он нашел ее наивный испуг на редкость забавным. Откинув назад черноволосую голову, «цыган» захохотал.

– Уверяю вас, юная особа, мой Люцифер сущий котенок! Он смирный и кроткий, как овечка!

– Настоящий монстр! – сорвалось у нее с языка, прежде чем она успела подумать. Оливия с сомнением разглядывала черное чудовище. Надо отдать ему должное: пес смирно стоял возле хозяина, не выказывая ни малейших признаков злобы, и все-таки при одном взгляде на него девушку пробирала дрожь. – Знаете, я предпочитаю кошек, – услышала она собственный голос.

– Понятно. Однако у кошек тоже есть коготки.

– Как и у женщин, сэр. По крайней мере так говорят.

– А-а... – Луна величаво скользнула за облака, и сразу стало совсем темно. Теперь Оливия почти не видела его лица, но по голосу догадалась, что он несколько удивлен. – А что до вас, мисс...

Оливия заколебалась, почему-то ей страшно не хотелось называть себя. Хотя, сердито подумала она, какая разница?

– Шервуд, – тихо сказала она наконец, – Оливия Шервуд.

К ее величайшему изумлению, он вдруг, стащив тонкую кожаную перчатку, церемонно протянул ей руку. Оливия растерялась, не в силах собраться с мыслями.

Ей почему-то представилось, что рука его непременно окажется на ощупь холодной и скользкой, как лягушка. На самом деле она была горяча, как огонь. Глаза ее удивленно расширились, когда ее изящная ладонь почти исчезла в его огромной руке.

– Позвольте мне отвезти вас домой, мисс Шервуд.

Взгляды их встретились. Оливия робко попыталась отнять свою руку, но тут же почувствовала, как он мягко, но решительно сжал ее пальцы.

– Вы... вы... Сэр, вы держите мою руку. – К смущению Оливии, она с трудом узнала собственный голос. К тому же он заметно дрожал.

– Совершенно верно, мисс Шервуд. Так и есть. – Глаза его скользнули вниз, к его руке, все еще сжимавшей ее пальчики, потом вновь остановились на ее зардевшемся лице. Уголки его рта чуть заметно дрогнули в улыбке. Оливия задрожала. Это была дьявольская улыбка. Ей казалось, он видит ее насквозь. – Кажется, вы не расслышали... Позвольте мне отвезти вас домой.

– Нет, сэр. – Девушка энергично затрясла головой, чтобы у него не оставалось ни малейших сомнений в том, что она решительно против. – Это совершенно не нужно, – отважилась она добавить. – Ей-богу, не нужно. Я ведь живу поблизости. Вон там, за холмом.

– В деревне?

– Д-да... – Собственно говоря, это была наглая ложь: домик, в котором жила Оливия, стоял почти в миле от дальнего конца деревни.

Но он, судя по всему, и не собирался сдаваться.

– Однако, может быть, вы пострадали, хотя просто еще не чувствуете этого.

– Нет. – Оливия была непреклонна. По крайней мере ей очень хотелось, чтобы это звучало именно так. – Я бы почувствовала.

Он окинул ее взглядом, от которого ее опять бросило в дрожь. Оливия готова была голову дать на отсечение, что он разгадал ее ложь.

Он выпустил ее руку в тот момент, когда она думала, что этого уже никогда не случится.

– Что ж... хорошо.

В голосе его не было прежней теплоты. Он стал холоднее. «Неужели я его обидела?» – растерянно подумала Оливия. Чувство вины пронзило ее.

– Спасибо, что остановились, сэр, – торопливо прошептала она. – И прошу вас, скажите вашему кучеру, что он тут совершенно ни при чем.

Склонив голову, он выслушал ее торопливую, сбивчивую речь. Когда он заговорил, голос его снова стал мягким:

– Очень рад, что с вами все в порядке, мисс Шервуд.

Тихо прошуршала трава, и он исчез, словно растаял в темноте. Как Оливия ни силилась разглядеть, куда он ушел, но так и не смогла. Единственное, что она услышала, – это щелканье кнута да скрип колес, когда карета тронулась в путь.

У нее вырвался долгий, прерывистый вздох.

– Рэвенвуд... – вдруг потрясенно вспомнила она. Трудно подобрать более подходящее название для поместья, где будет жить этот человек. Было что-то темное и загадочное во всем облике нового хозяина Рэвенвуда, – Доминик Сент-Брайд, – непослушными губами прошептала она...

А может быть, это глухой полночный час и его цыганская душа разожгли ее глупые фантазии?

Сердце Оливии все еще бешено стучало, когда она, спотыкаясь в темноте, подбежала к двери крохотного коттеджа, который они с Эмили теперь называли своим домом.

Стоит ли рассказывать Эмили о том, что с ней произошло? Нет, решила она. Эм встревожится. В первый раз в жизни Оливия возблагодарила судьбу за то, что сестра слепа, а стало быть, нечего опасаться, что она заметит кровоточащую царапину у нее на щеке.

Рывком распахнув дверь, она весело окликнула сестру, постаравшись, чтобы голос ее не дрожал:

– Эмили! Я дома! Где ты, милая?

– Я здесь.

Голосок сестры донесся откуда-то со стороны маленькой гостиной. Ноги Оливии будто сами понесли ее к кухне. Пробежав через нее, она влетела в крохотную комнатушку, которую они называли гостиной. Там было темно, но Оливии удалось разглядеть силуэт сестры на фоне окна. Чертыхнувшись сквозь зубы, девушка потянулась, чтобы зажечь свечи.

– Господи, да ведь здесь тем... – Она поспешно прикусила язык, сообразив, что этого не следовало говорить. Ведь мир, в котором теперь жила Эмили, был погружен во тьму. – Сейчас лето, а ночь такая холодная! Боже, я промерзла до костей, пока бежала домой.

– Но ведь сейчас еще только июнь, к тому же самое начало. – Пальцы Эмили слабо сжали краешек шерстяной юбки сестры, и Оливия заметила, что ее тонкие брови чуть заметно хмурятся. – Оливия, ты сегодня так поздно.

– Да, милая, мне очень жаль. Но боюсь, тут уж ничего нельзя поделать. – Оливия заставила себя рассмеяться. – Наверное, ты чувствуешь себя страшно одинокой, верно? Ты уже поела?