Обесчещенные

Инди высвободилась.

– Прости, – невнятно произнесла она. Оливер второй раз за день подал ей свой носовой платок, и она высморкалась. – Спасибо.

Она вернула ему платок, и они оба улыбнулись.

– Слушай, я закажу нам обоим выпить. – Оливер взял ее за руку и провел в комнату.

Чуть позже, когда им принесли выпить, он налил ей виски.

– Ну, ты в порядке?

– Да, кажется.

Инди сделала глоток, затем забыла про бокал и, резко поднявшись, подошла к сумочке. Она достала книжку и села с ней на диван.

– Возможно, это означает больше, чем мы думали, – заметила она, листая страницы. Она выглядела странно – возбужденной, сердитой и собранной. – Возможно, это как-то связано с моими родителями. Это должно быть так, Оливер!

Оливер подошел к ней.

– Возможно, это так. – Он забрал у нее книжку и закрыл ее. – Но сейчас давай оставим это. – Он хотел коснуться ее, ощутить ее физически, но она отшатнулась, и он отступил. – Допивай, и пойдем в ресторан. Хочется чего-нибудь острого и горячего.

Наконец Инди улыбнулась.

– Что бы это ни значило, – он постучал по книжке, – это может подождать.

– О'кей. – Она замерла на секунду. – Но мы должны будем к этому вернуться, нужно все выяснить.

Оливер кивнул:

– Мы это сделаем, обещаю тебе. – Он одним глотком допил виски. – Вперед, – сказал он, чувствуя, что больше не в силах оставаться с ней наедине, – идем!

Сквозь некрепкий сон Оливер ощутил холодок на спине и перевернулся. Увидев, что другая половина кровати пуста, он окончательно проснулся и присел.

– Инди?

Он спустил ноги на пол, обвязал вокруг бедер полотенце и вышел на балкон.

– Инди? С тобой все в порядке?

Она обернулась к нему. На ней была длинная тонкая муслиновая рубашка, сквозь которую просвечивало тело. Оливер отвел глаза.

– Знаешь, – сказала она, – я все думаю об этом стихотворении в книге. Почему он поместил его на первой странице? Оно, очевидно, должно было быть в конце, оно датировано более поздней датой, чем последний рисунок, и, тем не менее, помещено вначале. – Она поглядела на книгу, лежавшую на плетеном столике. – Я этого не понимаю, Оливер, хотя думаю, что у него на то была своя причина. Эти мысли не дают мне заснуть. Кто это был? Что все это значит?

Оливер вытащил кресло на балкон и сел. Чтобы взбодриться, он потер руками лицо и стал по памяти читать тот самый стих Блейка.

– Это из сборника «Песни Познания», переход от неведения к познанию. Переход этот тревожен, ибо в познании скрыта темная сила, развращенность. Что это значит? По правде говоря, Инди, это может значить все, что ты захочешь. Если бы мы смогли это привязать к обстоятельствам жизни твоих родителей, то нам раскрылось бы истинное содержание. – Он остановился, какое-то время раздумывал, затем поднял на нее взгляд. – Что случилось?

Инди глядела на него с таким выражением, как будто он был пришельцем с другой планеты.

– Откуда ты все это знаешь, капитан Хикс?

– Степень бакалавра, языковедение, Даремский университет. – Он пожал плечами. – Давай посмотрим, что же мы с тобой знаем. Твои родители: Джейн Милз, англичанка, отец индиец, и они любят друг друга. Сильное чувство, это прекрасно – дар богов, такое же совершенство, как цветок розы. Но все сложно, она замужем, несчастлива. Может быть, им запрещено встречаться. Дальше – бурная ночь, может быть, это намек на убийство? – Оливер перевел дух. – О'кей, предположим, что так. Роза – совершенная любовь – больна, произошло убийство, наступил период хаоса и бури. Ей грозит опасность, Джейн скрывается, может быть, вместе с любимым, но есть червь, который их подстерегает, и он до них добрался. – Он остановился и посмотрел на нее. – Ну, как, звучит?

– Нелепость! С другой стороны, впечатляет. Продолжай.

– Ах! – У Оливера вытянулось лицо. – Больше не могу. Глубже проникнуть мне не удается.

– Итак, говоря попросту, ты считаешь, что стихотворение имеет отношение к тому, что случилось с ними? Родители, их любовь была в опасности – роза больна, и кто-то настиг их?

– Угу, более или менее верно, похоже на истину.

Инди размышляла несколько секунд.

– Это звучит правдоподобно. – Она взяла книгу и села рядом с ним; он бросил быстрый взгляд на ее бедра и отвел глаза. – Ты думаешь, что эта книга может поведать их историю, и поэтому отец хотел, чтобы она была у меня?

Оливер отчаянно пытался отвлечься, чтобы не думать о приливе крови в паху.

– Может быть, даты, стихи и рисунки обозначают ряд событий? – неожиданно пришло в голову Инди. – Что, если это головоломка, из одной вещи вытекает следующая? – Она схватила его за руку. – Оливер?

– Гм-м… может быть. – Он скрестил ноги и заерзал в кресле, отодвигаясь от нее.

– А если это так, то надо попытаться пройти вдоль этого ряда, попытаться найти смысл. – Она выжидательно поглядела на него. – Ну, что ты думаешь?

– Может быть, ты и права, и я думаю, что следовало бы пройтись по страницам, понять, к чему все это ведет. – Он вздохнул с облегчением, ему удалось овладеть собой. – Но я не исключаю, что кто-то охотится за этой книгой, и я ни в коем случае не позволю тебе заниматься этим одной!

Инди покачала головой:

– Нет, я не хочу вовлекать тебя, Оли, в это дело, я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным делать это.

– Я не обязан, но я так хочу. – Впервые за все время он привел в порядок вихрь мыслей, роившихся у него в голове, и сразу же почувствовал себя лучше. Он хотел быть с ней, хотел сильнее, чем чего-либо ранее. Он улыбнулся ей. – Хорошо?

– Хорошо, – ответила она, улыбаясь в ответ.

Затем она потянулась к нему и мягко поцеловала его в губы, касаясь ладонью его щеки. – Спасибо тебе, – прошептала она.

Не успев осознать, что делает, Оливер схватил ее руку за запястье, поднес кисть ко рту и начал целовать кончики пальцев, глядя ей в лицо. Он не мог остановиться. Затем он притянул ее к себе и поцеловал в губы. Она тут же отозвалась, не владея собой, и приникла к нему.

– Господи, Инди… – Он погрузил руки в ее волосы и принялся целовать лицо, щеки, рот, кусая ее губы. Она подняла голову, и он нырнул ртом вдоль шеи к груди. Инди застонала, и Оливер, оставив ее волосы, опустил руки на грудь. Отчаянное желание прикоснуться к горячей влажной коже и прохладным твердым соскам заставило его рывком потянуть вверх тонкую ткань. Привстав, она придвинулась к нему и прижала свои ноги к его ногам. Она подняла руки над головой, так что он смог снять с нее рубашку и целовать ее пылающую кожу. На миг Оливер отстранил Инди от себя и приник взглядом к ее грудям, очертанию ее талии, длинным ногам, лицу, горящим зеленым светом глазам. Затем развязал на себе полотенце, отбросил прочь и потянул ее к себе, слегка приподнимая за талию.

– О… Боже, Оли… – Она отстранилась.

– Что… – Не глядя на нее, он продолжал целовать ее шею, но затем ощутил в ней перемену. Он остановился и посмотрел ей в лицо.

Инди с трудом сглотнула. Она внезапно сжалась, тело застыло, и она села прямо, прикрывай грудь.

– Извини, – сказала она, – но я не могу… не сейчас… я только…

Инди встала, подобрала рубашку, надела ее. Она стояла, опустив голову, с полными слез глазами.

– Я не могу, – пробормотала она. – О Боже. Как это ужасно… – Внезапно она бросилась бегом в спальню и захлопнула за собой дверь.

– … Черт! – Оливер еще несколько секунд сидел неподвижно, кровь стучала во всем теле, затем он встал и ударом ноги отодвинул кресло, оно врезалось в столик. Изрыгая ругательства, он вернулся в номер, с несчастным видом оглянулся и рухнул на диван. Он был в бешенстве, но не из-за нее, а от собственного поведения, от проклятой неудачи, от своей обычной привычки действовать, не подумав. – Черт, черт, черт!.. – обратился он к пустой комнате, затем закинул ноги на диван и свернулся калачиком на боку. – Черт… – пробормотал он в последний раз.

Он был дьявольски одинок в эту длинную ночь.