Любовь в полдень

Кристофер подошел, по пути торопливо стягивая рубашку. От одного взгляда на мускулистую загорелую грудь захватывало дух. Трудно было поверить, что этот прекрасный мужчина, покрытый шрамами Аполлон, восхитительный любовник отныне принадлежит ей.

Почти не дыша, Беатрикс протянула руку и коснулась горячей кожи, провела пальцами по блестящим кудрявым зарослям. Он склонился, посмотрел потемневшим от вожделения взглядом.

Тая от любви и желания, Беатрикс прошептала:

 — Кристофер...

Он бережно, словно не веря собственным глазам, провел пальцем по губам, а потом начал медленно целовать. Каждый поцелуй отзывался глубоким сладким шоком, воспламенял, лишал способности думать. Легкое прикосновение теплой ладони не столько удовлетворяло, сколько обещало наслаждение. Ее искусно, методично соблазняли.

Вот она оказалась на спине, и нога по-хозяйски раздвинула ее ноги. Пальцы легли на грудь, чтобы найти едва прикрытый шелком сосок. Большой палец дразнил, поглаживал с игривой легкостью, рождавшей неутолимое нетерпение. Осторожно сжимая вершинку двумя пальцами, Кристофер безжалостно нагнетал напряжение. Беатрикс со стоном прервала поцелуй, чтобы перевести дух.

Кристофер нагнулся к груди, пронзил горячим дыханием тонкую ткань и обжег кожу. Язык коснулся упругой вершинки и увлажнил шелк, вызывая одновременно тоску и удовольствие. Трясущимися руками Беатрикс сдернула сорочку с плеч, чтобы прозрачная ткань не мешала.

 — Не спеши, — прошептал он и провел языком по коже, но не там, где ей хотелось.

Беатрикс коснулась ладонями лица любимого, ощутила под пальцами начинающую пробиваться щетину, попыталась направить его губы, однако он не поддался, а лишь тихо рассмеялся.

 — Не спеши, — повторил он, покрывая поцелуями мягкую ложбинку на груди.

 — Почему? — с трудом произнесла она, едва дыша.

 — Так будет лучше для нас обоих. — Он накрыл грудь ладонью, чтобы ощутить безупречную форму. — Особенно для тебя. Наслаждение будет глубже... острее... позволь показать, любовь моя...

Язык обжигал кожу, и Беатрикс с трудом терпела огненные прикосновения. Голова металась по подушке.

 — Кристофер!.. — позвала она дрожащим голосом. — Хочу...

 — Да?

Она понимала, что ведет себя эгоистично, но не могла не продолжить:

 — Хочу быть первой. Хочу, чтобы до меня у тебя никого не было:

Он посмотрел так, что она едва не растаяла в меду. Губы вернулись к губам и прижались нежно и в то же время настойчиво.

 — Сердце принадлежит тебе, и только тебе, — шепотом успокоил он. — Прежде любви не было, так что для меня такое тоже впервые.

Она задумалась, глядя в сияющие глаза.

 — Значит, когда человек влюблен, все происходит иначе?

 — Милая, описать невозможно. Это сказка. — Рука скользнула на бедро и, сдвинув шелк, тронула разгоряченную кожу. От прикосновения умелого искусителя внутри, в животе, сжалась неведомая пружина. — Ведь я и живу благодаря тебе. Если бы не ты, так и остался бы где-нибудь в жаркой степи.

 — Не говори о плохом. — Мысль о том, что с любимым могло случиться страшное, казалась непереносимой.

 — Спасала лишь надежда на встречу с тобой... помнишь, я писал об этом?

Беатрикс кивнула и прикусила губу: рука проникла под невесомые шелковые складки.

 — Так вот, каждое мое слово — правда, — заверил он. — Написал бы больше, но не хотел тебя пугать.

 — Я тоже хотела написать больше, — призналась Беатрикс дрожащим голосом. — Хотела поделиться каждой мыслью, каждым... — Она не договорила и резко вдохнула: пальцы проникли в развилку бедер.

 — Какая ты здесь теплая, — восхищенно пробормотал Кристофер, поглаживая, — какая мягкая! О, Беатрикс... я влюбился в тебя на расстоянии, за одни лишь слова, но каюсь... предпочитаю вот такое общение.

Она погладила бронзовое плечо и, оглушенная чувственными впечатлениями, с трудом произнесла:

 — Это тоже любовное письмо, только в постели.

Он улыбнулся:

 — Значит, надо постараться правильно расставить знаки препинания.

 — А еще поменьше деепричастных оборотов, — добавила Беатрикс, и Кристофер тихо рассмеялся.

Ласки становились настойчивее, и скоро пришлось забыть о шутках. Ощущения сгущались, напряжение нарастало, жар страсти не позволял лежать неподвижно. Кристофер пытался облегчить стремительный взлет, нежно поглаживая дрожащие ноги.

 — Прошу, сжалься, — взмолилась она, когда лоб и даже корни волос покрылись потом. — Ты нужен мне сейчас, немедленно!

 — Нет, милая, потерпи еще немного. — Он гладил бедра и одновременно большими пальцами ласкал влажные женственные складки.

Беатрикс сделала открытие. Оказалось, что самое сложное — сдержать стремительное наступление оргазма. Любимый просил потерпеть, но мощная волна отказывалась медлить. И хитрец знал это, лукаво поглядывая и уговаривая:

 — Подожди, не сейчас. Еще слишком рано.

А пальцы тем временем продолжали возбуждать, и губы не отрывались от груди. Каждый уголок горящего тела до отказа наполнился отчаянным вожделением, каждая клеточка пылала страстью.

 — Не поддавайся, — снова напомнил супруг. — Подожди...

Беатрикс глубоко вдохнула и замерла, пытаясь сдержать поток чувственности, однако упрямые губы раскрылись над соском, поймали, начали легонько тянуть, и она сдалась. Со стоном выгнулась в крепких, властных руках и уступила разрывающему на части восторгу. Тело содрогнулось от сладостных мук, а глаза наполнились слезами разочарования.

Кристофер сочувственно смотрел сверху вниз.

 — Не расстраивайся. — Он слизнул слезинку и ласково погладил щеку.

 — Не смогла удержаться, — жалобно пробормотала Беатрикс.

 — Ничего страшного, — успокоил Кристофер. — Я играл с тобой, дразнил.

 — Но мне очень хотелось оттянуть финал. Это наша первая брачная ночь, а все уже закончилось, по крайней мере для меня.

Кристофер отвернулся, всеми силами пытаясь удержаться от смеха. Взяв себя в руки, он снова посмотрел на любимую, снисходительно улыбнулся и убрал с лица прядь разметавшихся волос.

 — Не переживай, скоро смогу снова тебя разбудить.

Беатрикс немного помолчала, прислушиваясь к усталым нервам и вялому ослабевшему телу.

 — Вряд ли получится, — заключила она. — Чувствую себя как выжатая половая тряпка.

 — Обещаю, что все получится, — с лукавой уверенностью возразил Кристофер.

 — Потребуется немало времени, — предупредила Беатрикс, все еще хмурясь.

Кристофер посмотрел в глаза.

 — Буду рад.

Он разделся сам, раздел любимую и принялся неторопливо исследовать поцелуями расслабленное в сладкой истоме тело. Она напряглась, прогнулась, задышала чаще. Он не пропускал ответных импульсов, настойчиво раздувая пламя. Тонкие руки ожили и начали бесцельно бродить по мужественному телу. Пальцы гладили густые волосы, трогали твердые атласные мускулы, ласкали шелковые шрамы, которые постепенно становились знакомыми.

Он перевернул любимую на бок и заставил согнуть колени. Она ощутила, как он проникает сзади, открывает, наполняет собой, растягивает эластичные ткани. Его было слишком много, и все же хотелось больше, еще больше. Она уронила голову на его руку и застонала, почувствовав на шее влажные губы. Он окружал, завоевывал, осаждал... мужская плоть требовала продолжения, и женское тело покорно уступало.

Он шептал слова любви, восхищения и поклонения, рассказывал о мечтах и фантазиях, обещал неведомое наслаждение. Медленно, осторожно перевернул на живот и коленями заставил шире раздвинуть ноги, одновременно скользнув рукой вниз, под бедра. Ровный, настойчивый ритм соединился со сладострастным поглаживанием. Движение набирало силу, становилось безжалостным, даже диким... Беатрикс застонала и беспомощно вцепилась в одеяло.

Как только она достигла новой вершины, он остановился и перевернул ее на спину, лицом к себе. В серебристых глазах вспыхнули молнии.

 — Люблю тебя, — прошептал он и снова вошел, заставив вздрогнуть. Она прильнула, обвила сильное тело мужа руками и ногами и, не сдержавшись, укусила за плечо. Он издал какой-то странный, похожий на рычание звук и крепче прижал к себе. С каждым толчком настойчивая плоть проникала все глубже, рождая оргазм, покоряющий каждую клетку и каждый нерв.