Во власти соблазна

– Разумеется…

Фэнси допела оперу, но теперь аплодисменты зрителей казались ей неискренними. Муж был прав. Публика непостоянна. Разве не обожали они когда-то Пэтрис Таннер? Аплодисменты могут на какое-то время согреть сердце, но не согреют ее навсегда, особенно по ночам.

«Слушайся разума, дитя, но следуй за своим сердцем».

Разум утверждал, что уверенность и стабильность заключены в независимости и оперной карьере. Сердце настаивало, что только любовь мужа может дать ей счастье.

Устало передвигая ноги, Фэнси вышла из гримерки. Она смыла грим с лица и переоделась в свое платье, но задержалась на пороге, чтобы в последний раз посмотреть на гримерку.

В дверях стояла Пэтрис Таннер. За спиной примадонны маячил Себастьян Таннер с мисс Гигглз на руках.

– Я все слышала… – Как ни странно, из голоса примадонны исчезла ненависть. – Поверьте, я вам искренне сочувствую.

– Сочувствуете или беспокоитесь, что меня назначат «девушкой из Милана»?

– О чем вы? – Пэтрис собралась уходить.

– Прошу прощения. – Фэнси прикоснулась к руке примадонны. – Я неважно себя чувствую из-за ребенка.

– Ты беременна? – Похоже, примадонну это ошеломило. – Ничего удивительного, что князь рассвирепел. – Она покачала головой и повела вокруг рукой. – Театр – это иллюзия. Иди домой, помирись с мужем и будь счастлива.

– Спасибо за совет.

– Пойдем, Себастьян. – Поколебавшись, Пэтрис спросила: – Тебя подвезти?

– Я уже договорилась.

Фэнси смотрела вслед чете Таннер. Может, Пэтрис не такая уж плохая, как ей думалось. У примадонны нет детей, она похоронила трех мужей. Только опера в ее жизни неизменна.

А что неизменно в ее жизни? Душевная боль? Она на миг остановилась, посмотрела на сцену. Потом прошла по опустевшему проходу зрительного зала и больше ни разу не оглянулась.

Час спустя Фэнси поднималась по ступеням особняка на Гросвенор-сквер. И тут сообразила, что у нее нет ключа.

Как это унизительно – стоять, как гостья, под дверью собственного дома. Да ее ли это дом? Возможно, князь уже вышвырнул ее из своей жизни. Возможно, стоит вернуться на Сохо-сквер, там ее место.

Пока Фэнси стояла и размышляла, куда идти, дверь открылась. Боунс шагнул в сторону, пропуская ее в дом.

– Добро пожаловать, ваша светлость, – поздоровался дворецкий. – Его светлость искал вас.

– Он меня нашел.

– Ваша светлость! – Боунс шел вслед за ней к лестнице.

Фэнси обернулась.

– Да?

– Его светлость оставил для вас сообщение.

– И что за сообщение?

– Не ждать его возвращения.

«Пусть-ка она поволнуется, где я».

Степан выбрался из кареты перед домом Фламбо на Сохо-сквер. В одной руке он держал бутылку виски, в другой – бутылку водки.

– Гарри, вернешься за мной завтра в полдень, – приказал Степан кучеру. – И не смей никому говорить, где я.

– Да, ваша светлость.

Степан поставил бутылки на землю и начал шарить по карманам в поисках ключа. Отперев дверь, он вошел внутрь и захлопнул дверь ногой. В доме было темно, но он сумел добраться до гостиной. Поставив бутылки на стол, князь зажег две свечи и плюхнулся на диван. Без сестер Фламбо дом казался печальным, но при этом оставался на удивление радушным. Он положил голову на спинку дивана и на минутку закрыл глаза.

Хороший дом. В нем никогда не будешь чувствовать себя одиноким.

Степан встал, взял свечу и пошел в кухню. Там он нашел два небольших стакана и вернулся в гостиную.

Открыв обе бутылки, Степан налил в один стакан водки, а в другой – виски. Выпив водку, запил ее виски.

И передернулся от такого коктейля. И снова повторил. И так несколько раз.

Да пошла она к черту! Как можно было предпочесть оперу ему и ребенку? Может, он слишком властно говорил? Привыкнув командовать сестрами, его молодая жена не терпела приказов ни от кого, кроме самой себя. Может, стоило попробовать мягкое убеждение?

Вдруг волосы у него на затылке встали дыбом. Здесь есть кто-то еще. Князь посмотрел на дверь, почти уверенный, что увидит привидение, но там стоял Александр Боулд.

– Как вы сюда попали?

– Могу спросить у вас то же самое. – Александр глянул на бутылки. – Сестры Фламбо на всякий случай оставили мне ключ. Я увидел свет в окне и пришел проверить.

– Я наказываю жену, – буркнул Степан. – Берите пару стаканов и присоединяйтесь.

Александр взял свечу и вышел из гостиной. Через несколько минут он вернулся с двумя стаканами и сел в кресло напротив дивана.

Степан налил во все стаканы водку и виски.

– Выпейте одним глотком водку и запейте виски.

– Шутите?

– Нисколько.

Александр выпил водку, а следом – виски, и передернулся, как промокший пес.

– Ну?

Александр кивнул:

– А ничего…

Степан снова наполнил стаканы и поднял тот, что с водкой.

– За нашу мужскую дружбу!

Александр поднял свой стакан с водкой.

– За счастье!

Оба выпили водку и тотчас же запили виски. И улыбнулись друг другу.

И снова Степан разлил водку и виски.

– За женщин! Как же без них?

Александр добавил:

– И за наше здоровье! Оно нам еще пригодится, наверное.

Оба опять залпом выпили водку и запили виски. Уже чувствуя головокружение от выпитого, Степан взглянул на Александра. Тот жестом предложил наполнить стаканы.

Степан так и сделал и поднял свой:

– За все хорошее!

Александр громко захохотал:

– За все хорошее! Все-таки хорошего больше на этом свете.

– Когда мы познакомились, ты мне не понравился, – сказал Степан, снова наполняя стаканы.

– Ты мне тоже.

– Все меня любят, – жалобно произнес Степан, – кроме моей жены.

– Я боялся, что ты ее обидишь.

– Лучше бы ты боялся, что она обидит меня. – Степан вдруг разразился песней: – «В Лондоне девчонка жила. Аристократов терпеть не могла. Замуж за меня Фэнси пошла. А потом отставку дала».

Он замолчал и некоторое время смотрел в пространство. Алкоголь затруднял речь. И после паузы князь произнес уже нечто невнятное:

– У мммня блшая прблема.

– Штз… прблема, ккнясс? – спросил Александр, в свою очередь еле ворочая языком.

– Ннету р…фмы н… слово «дала».

Александр захохотал и жестом велел наполнить стаканы. Степан ухмыльнулся и повиновался… и снова, и снова, и снова.

– Поддался… ярости и врезл брату, – сообщил Алексу Степан. – Никгда не ддралс… раньш…

Александр пожал плечами:

– Ткое… слчается.

– У Рудольфа… синяк под глазм.

– Он п… пра… попра… пройдет.

Степан сжал кулак и потряс им в воздухе.

– Как дал ему!

Александр понимающе кивнул:

– Обозлился.

– Они не забудут… Рудольф… на полу… в гостиной клуба «Уа…», «Ува…», «Уайтс»!

Александр запрокинул голову и захохотал.

Фэнси проснулась поздно утром. Она перекатилась на бок и увидела, что постель рядом с ней не смята. И нет кусочка хлеба, дожидающегося ее пробуждения.

Степан решил наказать ее, переночевав в другой комнате. Если бы муж потрудился вчера вечером с ней поговорить, они бы уже все решили.

Поднявшись с постели, Фэнси умылась и надела белое утреннее платье. Прежде чем спуститься к завтраку, она открыла дверь в соседнюю спальню. Мужа не было и там.

Старательно пряча боль, Фэнси впорхнула в столовую.

– Доброе утро, Боунс.

– Доброе утро, ваша светлость.

Фэнси подошла к буфету и положила себе омлет, кусочек ветчины и гренок без масла.

– Принесите мне чаю.

Она села за стол и посмотрела на дворецкого, наливавшего ей чай.

– Мой муж уже позавтракал?

– Нет, ваша светлость.

Фэнси изогнула черную бровь.

– Он уже ушел или еще не пришел?

Боунс поколебался.

– Еще не пришел.

– Так что, он вообще не возвращался домой с прошлого вечера?

– Да, ваша светлость.

Фэнси захотелось уткнуться головой в стол и заплакать. Вместо этого она кивнула дворецкому, отпуская его.