Легенда о седьмой деве

— Моя молодая госпожа умерла, — тихо произнесла она. Потом ее голос зазвучал громче: — Я проклинаю всех, кто принес ей зло!

Миссис Хэмфилл, как достойная жена священника, быстро встала со своей скамьи, обняла Джейн Карвилайн. Я слышала, как она сдержанно и отрывисто приговаривала:

— Ну-ну, успокойтесь. Мы все знаем, как вы расстроены…

Но Джейн пришла в церковь, чтобы устроить скандал, и ее непросто было остановить.

Она на секунду замерла, глядя в сторону скамьи Сент-Ларнстонов, а затем вновь погрозила палкой.

Когда миссис Хэмфилл попыталась увести старуху в задние помещения церкви, послышались громкие рыдания — и я увидела, что мать Джудит спрятала лицо в ладонях.

— Зачем я согласилась на этот брак?!.

Ее слова слышали все, и в этот момент, казалось, ждали знака с небес, некую кару свыше, возмездие тем, кого они считали убийцами Джудит.

Отец Джудит обнял жену. Когда Джастин поднялся со скамьи, позади меня раздался какой-то новый шум. Там сидели слуги из Эббаса.

— Она потеряла сознание, — услышала я и поняла, о ком это, еще до того, как повернулась.

Я подошла к подруге и расстегнула ей воротник. Меллиора лежала на полу церкви, шляпа ее упала на пол. Неподвижные светлые ресницы, бледная кожа…

«Меллиора, я ничего не забыла, — хотелось крикнуть мне, — но у меня есть Карлион…»

Слуги смотрели на нас. Я знала, что за выражение было на их лицах: виновата перед лицом Господа!

Наконец мы вернулись в Эббас. Хвала небесам, церковный колокол замолк, и мы больше не слышали этот унылый звон. Слава Богу, шторы раздвинули, и в дом снова вернулось солнце.

Мы выпили шерри и съели поминальное угощение. Джастин был спокоен и отчужден. Похоже, к нему возвращалось обычное самообладание. Однако он выглядел подавленным и убитым горем, как и должен выглядеть овдовевший муж.

Мать Джудит отвезли домой. Все боялись, что она устроит истерику, если останется в Эббасе. Мы старались говорить о чем угодно, только не о похоронах. О повышении цен, о правительстве, о достоинствах молодого мистера Дизраэли, о недостатках Пила и Глэдстоуна. Были и другие проблемы, которые в большей степени касались нас. Действительно ли шахта Феддера закрывается? И как это повлияет на жителей округи?

Я стала хозяйкой дома, и даже если бы здесь была Джудит, ничего бы уже не изменилось. Однако теперь я была хозяйкой официально — и буду оставаться ею, пока Джастин не женится.

Но Джастин никогда не должен жениться!

Ну вот, мне придется признать это и не кривить душой. В сердце моем росла решимость. У Джастина не должно быть законного наследника. А для того, чтобы он у него появился, ему придется жениться. У Джастина не должно быть сына, который лишил бы Карлиона его прав.

Но он собирается жениться на Меллиоре. Возможно ли такое? Если только они готовы столкнуться с нескончаемым, пожизненным скандалом.

Пойдет ли на это Джастин?

Я пошла в комнату к Меллиоре, как только улучила минутку. В комнате было по-прежнему сумрачно, потому что никто не раздвинул шторы. Ее светлые волосы были распущены. Она лежала на кровати и выглядела такой юной и беспомощной, что это сразу напомнило мне наши детские годы.

— О, Меллиора, — сказала я, и голос мой дрогнул.

Она протянула мне руку — и я сжала ее. Я чувствовала себя Иудой.

— И что теперь? — спросила я.

— Это конец, — ответила она.

— Но почему? — прошептала я. В этот момент я себя ненавидела. — Теперь вы… свободны.

— Свободны? — Меллиора горько рассмеялась. — Мы никогда не были менее свободны, чем сейчас.

— Это смешно. Она больше не стоит между вами. Меллиора, мы с тобой можем быть полностью откровенны.

— Никогда прежде она так ощутимо не стояла между нами, как теперь.

— Но она умерла.

— Ты же знаешь, что говорят вокруг.

— Что он — возможно, с твоей помощью — убил ее.

Меллиора поднялась на локтях, глаза ее безумно горели.

— Как они смеют?! Как они могут говорить такое о Джастине?!

— Просто она умерла именно тогда, когда…

— Не говори так, Керенза. Ты в это не веришь.

— Конечно, не верю. Я знаю, что он не имеет отношения к ее смерти.

— Я знала, что могу доверять тебе.

«О, Меллиора, не верь мне!» — хотела я крикнуть, но не посмела произнести ни слова, поскольку боялась, что если заговорю, то выпалю всю правду.

— Мы уже говорили с ним, — продолжала она. — Это конец, Керенза. Мы оба это понимаем.

— Но…

— Ты должна понять это. Я не могу выйти за него. Неужели ты не понимаешь, что в противном случае это сыграет на руку тем, кто уверен, что мы с Джастином виноваты? Это единственный способ доказать, что Джастин ни в чем не виноват.

— Ты уедешь?

— Джастин не позволит мне уехать. Он хочет, чтобы я осталась здесь, с тобой. Он говорит, что ты сильная и что ты мой друг. Он доверяет тебе заботу обо мне.

Я закрыла лицо руками. Просто не могла скрыть презрительную ухмылку на губах. Я презирала себя, но Меллиора не должна догадаться об этом. Она слишком хорошо знала меня раньше — и могла понять сейчас.

— Джастин говорит, что моя жизнь будет слишком тяжелой… если я уеду отсюда. Он сказал, что знает, какая жалкая доля у гувернантки или компаньонки. Он хочет, чтобы я осталась тут… присматривала за Карлионом, как и раньше… и была твоей подругой.

— А со временем… когда все забудется… он женится на тебе?

— О нет. Мы никогда не поженимся, Керенза. Он уезжает.

— Джастин уезжает?! — Я невольно оживилась. Джастин отказывается от своих прав! Дорога свободна — для меня и моей семьи.

— Это единственный способ. Он считает, что это — лучший выход. Он поедет на Восток… в Китай или Индию.

— Не может быть!

— Может, Керенза. Он не хочет оставаться здесь — и при этом не быть со мной. И все же мы не поженимся, потому что он знает, что в этом случае подозрения падут на меня. Он хочет, чтобы я оставалась с тобой… А со временем, возможно…

— Ты поедешь к нему?

— Кто знает?

— И он твердо решил поступить именно так? Не может быть! Он передумает.

— Только одно может заставить его передумать, Керенза.

— Что?

— Если бы он мог доказать наверняка. Если бы кто-то видел… Но он знает, что никто не видел, и поэтому у нас нет способа доказать, что мы невиновны. Единственный способ — расстаться, отвергая тем самым причину, по которой, как все думают, мы совершили это преступление.

Вот и наступил нужный момент. Я должна признаться ей. Джудит споткнулась об игрушку Карлиона. Мальчик оставил своего слона на верхней ступеньке. А Джудит не заметила его. Совершенно очевидно, что все случилось из-за того, что ее туфля зацепилась за ткань. Я забрала игрушку, потому что не хотела, чтобы действия моего сына воспринимали как причину ее смерти. Я не хотела, чтобы малейшая тень падала на Карлиона.

Но теперь все изменилось. Если я оправдаю Джастина и Меллиору, они поженятся — и у них может родиться сын.

Нет, я не могла этого сделать. Эббас должен достаться Карлиону. Сэру Карлиону. Как я буду гордиться в тот день, когда он получит титул! Я пошла на брак без любви, я боролась за то, чего хотела достичь, мне многое пришлось вынести. Готова ли я всем этим пожертвовать ради Меллиоры?

Я любила Меллиору. Но какая у них с Джастином любовь? Будь я на месте Меллиоры, позволила бы я своему любимому оставить меня? Смогла бы я полюбить человека, который так легко смиряется с поражением?

Нет, такая любовь, как у них, не стоит жертв. Я должна постоянно напоминать себе об этом. Если бы Джастин и Меллиора любили по-настоящему, они пошли бы на все ради своей любви.

Я боролась за будущее своего сына, и ничто не могло стать у меня на пути.

Глава 6

Можно совершенно забыть неприятные моменты своей жизни на многие дни, недели и месяцы, а потом случается какое-то событие — и все воспоминания тотчас оживают в памяти с волнующей ясностью. Я всегда старалась оправдать свои грехи и прегрешения и при этом убедить себя, что мои оправдания справедливы. Я все больше привыкала к такому положению вещей. Но правда — это призрак, который будет преследовать тебя всю жизнь, появляться, когда ты утратишь бдительность, — и бередить душу, напоминая о том, что, какими бы яркими обертками ты ни приукрасил истину, она может одним резким движением сбросить все покровы и обнажиться.