Плененное сердце

Когда застолье закончилось, гости перешли в зал для танцев, где играл цыганский оркестр. Мелодия была настолько заразительна, что даже самые серьезные гости не могли устоять на месте.

Михель обнял Сабину за талию и закружил ее в танце, как в ту ночь во дворце во время костюмированного бала. Сейчас они не разговаривали, в словах не было нужды.

Сабине казалось, что ее чувства обостряются с каждой минутой, когда он находится рядом. Удовольствие от того, что она с ним танцует, что его рука лежит на ее талии, что его глаза смотрят ей в лицо, было непередаваемым. Все это казалось чудом, неожиданно свалившимся на нее неизвестно откуда.

Продолжая танцевать, Михель увлек Сабину из зала в другую комнату, в которой была маленькая лестница. Там он прижал ее к своей груди и, глядя на нее с улыбкой, сказал:

— Я думаю, мое сердце, что здесь мы с тобой можем укрыться.

Они поднялись по лестнице наверх, и он открыл дверь в комнату с высоким потолком. В большом камине горел огонь, его свет освещал огромную четырехугольную кровать с резными серебряными столбиками, поддерживающими балдахин из бирюзового атласа, украшенную страусиными перьями, и застланную покрывалом из белого горностая, отороченного черным соболем.

Когда же ее глаза привыкли к полумраку, Сабина вдруг увидела свои вещи. Ее ночная рубашка и пеньюар лежали на стуле около камина, а комнатные бархатные тапочки, окаймленные лебяжьим пухом, которые леди Тетфорд подарила ей всего несколько дней назад, стояли на коврике перед камином.

Но она больше ничего не хотела видеть, кроме мужчины, стоявшего рядом и не сводившего с нее глаз. Сверкая бриллиантами на шее и в волосах в свете огня, она вошла в комнату и повернулась к нему:

— Почему ты мне не сказал?

— Моя красавица! — ответил он. — Надо ли мне объяснять свое глупое желание, чтобы меня любили ради меня самого?

— Но я бы любила тебя, кем бы ты ни был! — воскликнула Сабина.

— Как я мог быть уверен? Если бы ты узнала, что я князь, история нашей любви вряд ли закончилась бы так хорошо.

— Но почему… Зачем ты притворялся цыганом? — спросила Сабина.

— Я не притворялся, — ответил он. — Я фактически законный король одного из цыганских племен. Мой прапрапрадед много лет назад женился на цыганке, королевской дочери.

Она была единственной дочерью в семье, и их сын, мой прадед, стал, конечно, цыганским королем. С тех пор в нашей семье появилась традиция на три недели или на месяц раз в году оставлять роскошную жизнь и уходить с табором, куда бы его не занесла бродячая цыганская жизнь.

Я побывал во многих интересных местах и видел множество замечательных вещей вместе с моими верными цыганами.

Но в этом году из-за того, что моя мама не очень хорошо себя чувствовала, я настоял, чтобы мы остановились неподалеку от Монако. Может быть, это интуиция мне подсказала, что я должен находиться здесь и ждать, когда ты появишься. Наверное, это была судьба. Вернее, зов судьбы. И ты просто не могла не прийти ко мне, моя любимая.

— Если бы только я знала, — вздохнула Сабина.

— Не кажется ли тебе, что это бы все испортило? — спросил он. — Ты можешь себе представить, что это значило для меня, когда ты пришла ко мне прошлой ночью, отказавшись от всего, что тебе дорого, зная, что взамен ничего не получишь, кроме любви?

— И все-таки ты отослал меня… назад, — сказала Сабина.

В ее голосе прозвучал упрек, потому что она вспомнила те страдания и тоску, которые испытала, когда проснулась утром в своей комнате.

— Я отнес тебя назад, — поправил он ее, — потому что хотел, чтобы мы были связаны всеми узами, которые только существуют. Ты дважды вышла за меня замуж, Сабина. Теперь назад пути нет.

— Как будто мне это нужно, — ответила она. Ее глаза сверкали, как звезды в свете яркого пламени.

— Не надо на меня так смотреть, — сказал он хрипло. — Если ты не перестанешь, я прикоснусь к тебе, а если я это сделаю, мы забудем обо всем, что я должен тебе сказать, обо всех объяснениях, которых ты от меня ждешь.

Ей польстила власть, которую она имеет над ним, и, наверное, она не была бы настоящей женщиной, если бы не спросила лукаво:

— Значит, в конечном итоге ты все-таки меня хочешь?

— Через несколько минут, — ответил он, — я собираюсь отбросить прочь все твои сомнения. Я буду доказывать тебе свою любовь, моя душа, пока ты не попросишь пощады. Но пока позволь мне сказать тебе еще пару вещей. Первое — я сегодня утром говорил с лордом Тетфордом.

— Ты видел… Артура? — В голосе Сабины прозвучал ужас, — Да! Я сказал ему, что ты принадлежишь мне.

— Что он сказал? Он был очень… сердит?

Глаза князя сверкнули, когда он отвечал.

— Это не то слово. Он был в ярости, но еще больше изумлен тем, что ты предпочла меня ему. Что нашелся человек, который, по твоему мнению, мог оказаться лучше, чем он.

— Он не возражает против того… что я ушла?

— Я думаю, что твое поведение только лишний раз убедило его в правоте своего отношения к слабому полу. Но давай больше не будем попусту тратить время на разговоры о нем. Он теперь для тебя не имеет никакого значения. А я буду ревновать тебя к каждому мужчине, даже к этому самовлюбленному лорду Тетфорду, если он будет отнимать твое внимание у меня.

— Я даже думать о нем не хочу, — прошептала она. — Я только хочу быть уверена, что ты действительно рядом со мной… и что я… принадлежу тебе.

— Я заставлю тебя в это поверить, и у тебя больше никогда не возникнет сомнений по этому поводу. Но есть еще одна вещь, которую бы мне хотелось тебе сказать. Ты ради меня отказалась от своей семьи, маленькая Сабина, или думала, что отказываешься. Так вот, я возвращаю ее тебе. Гарри переходит в кавалерийский полк, как он всегда и хотел. Я ему уже об этом сказал сегодня, и с этого момента он счастливый, беззаботный молодой человек, так как, кроме этого, его больше не тревожат никакие долговые обязательства перед твоим бывшим женихом. А Гарриет, Мелани, Ангелина и Клер приедут сюда и останутся с нами. Когда они подрастут, моя любовь, ты сама представишь их королеве в Лондоне и нашему королю, моему двоюродному брату, в Будапеште. Я хочу, чтобы они все были счастливы, если это принесет счастье тебе.

— Как ты добр! — воскликнула Сабина. В ее глазах появились слезы. Повинуясь импульсу, она протянула к нему руки.

И на этот раз он не стал ждать. Михель прижал девушку к груди со страстью, наконец вырвавшейся из-под строгого контроля. Он нашел ее губы, и они слились в долгожданном поцелуе, таком прекрасном, что вряд ли можно найти слова, чтобы описать его.

Наконец он оторвался от нее и, глядя на губы, жаждущие еще поцелуев и полузакрытые от страсти, которую он в ней пробудил, глаза, сказал:

— Я так ждал этой минуты! Тебе никогда не понять, моя мечта, ставшая реальностью, чего мне стоило прошлой ночью отказаться от обладания тобой, когда я держал в руках твое тело, когда мы лежали с тобой под звездным небом, а твои прекрасные волосы накрывали нас подобно пушистому облаку.

Он протянул руку и вытащил из прически бриллиантовые шпильки, удерживающие ее. Волосы тяжелой волной упали Сабине на плечи, а потом она почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы на платье. Через несколько мгновений он поднял ее на руки, прижав к груди, и сквозь пелену волос пытаясь найти ее губы.

— Ты моя, — прошептал он. — Моя, по законам Божеским и человеческим. Моя цыганская жена, моя любовь, моя жизнь, моя королева!