Неугасимый огонь

Теперь настала его очередь застыть в недоумении.

– Как ты могла пойти на такое?

– Ну, это не очень сложно. Женщины в таборе знают, какие травы помогают в этом.

– Но это же убийство! То же самое, в чем тебя обвиняли там, я имею в виду случай с твоей дочерью.

– Избавляться от ребенка во чреве или после его рождения – да, это убийство. И кстати, вразрез с законом цыган. Только чужачки домогались у нас трав, которые приводят к выкидышу. Но получали они от нас лишь порубленную петрушку, слегка приправленную другими травами, чтобы не смогли распознать. Но существует много способов оставаться бесплодной столько, сколько потребуется: есть растения, которые позволяют женщине не иметь ребенка. Это наш закон не запрещает.

– А закон церкви запрещает, – жестко произнес Пабло.

– Я думала, что делаю так, как ты хотел, Пабло. И если, я огорчила тебя, то очень сожалею об этом. – Софья ни о чем не сожалела.

Как можно было родить ребенка и не знать от кого он? От Пабло или от Карлоса? Если бы рожденный младенец имел светлые волосы и серые глаза, что тогда? Как бы на это посмотрел Пабло? Нет, родить было рискованно.

– Не верю я, чтобы ты сожалела об этом. – Он поднялся с кровати и подошел к ней, глядя в ее отражение в зеркале. – Посмотри сначала на себя, а потом на меня. Зачем тебе ребенок с такой же отметиной, которая лежит на его отце?

Он опять отвернулся от нее.

– Какой же я дурак. Иногда я убеждал себя в том, что ты действительно привязана ко мне, но потом понял в чем, оказывается, дело.

Софья вскочила.

– Пабло, не говори этого! Это неправда. Я привязана к тебе, действительно привязана. Я всегда видела в тебе мужчину и только мужчину, а не твои изъяны. Ты должен верить мне. Куда ты?.. Не уходи… Пожалуйста…

Он захлопнул за собой дверь, прежде чем она успела ему договорить до конца свои мысли.

Минут через двадцать в комнату постучалась Хуана. Софья, полуодетая, так и осталась сидеть за туалетным столиком.

– Донья Софья, к вам матадор.

Она вздрогнула и почувствовала, как по телу прошел озноб. Подумаешь о дьяволе, часто говорила Фанта, и увидишь его хвост.

– Скажи ему, чтобы обождал в патио, я сейчас выйду. – Софья вытерла слезы и припудрила лицо.

Затем взглянула на розовое платье, но вспомнив, что она без корсета, так как у нее не было времени, чтобы надеть его, решила лишь накинуть поверх юбок платье из желтого сатина. Слегка затянув на нем пояс, она прихватила с собой еще и черный лакированный веер. Софья была на удивление спокойна, и она с удовлетворением отметила, что у нее не дрожат руки, хотя недавний разговор с Пабло ее сильно встревожил. В патио она вышла в весьма решительном настроении.

Карлос ждал ее у покрытых розовыми цветами олеандров посреди внутреннего дворика. Облачения тореадора на нем еще не было.

– Что тебе нужно здесь? – спросила Софья. – И почему ты не одет для корриды?

– Я искал Пабло. Кое-какие осложнения с быками. Те, которых мы вчера смотрели на ранчо, не прибыли. Вместо них прислали других.

– Его здесь нет и Хуана должна была сказать тебе об этом.

– Она и сказала.

– Тогда почему ты не ищешь его в другом месте?

Он шагнул вперед и коснулся рукой ее плеча, его пальцы скользнули ниже и теперь лежали на ее груди.

– Я хотел видеть тебя. Не отталкивай меня, Софья, пожалуйста… Что случилось?

– У меня вышел спор с Пабло.

Его глаза сузились.

– О чем вы спорили с ним?

– Не о том, о чем ты думаешь. Пабло хочет жениться на мне.

– Ты не можешь выйти за него! – злобно прорычал он. – Я этого не допущу. Кроме того ты уже замужем.

– Мне это известно. Он говорит, что все может устроить.

– Как это «устроить»?

– Не знаю как. Видимо, богатство Мендоза все может сделать. Они могут купить все, что хочешь, так почему бы не купить и расторжение брака?

Он попытался ее обнять, но Софья оттолкнула его.

– Не смей, среди бела дня, дурачок. Хуана может заметить.

– Проклятая Хуана. Может она шпионит для Пабло, как ты думаешь? Может быть, ему уже все известно? Может он играет с нами, как кошка с мышкой. Софья, давай убежим. Бросим все и убежим. Как эта мерзкая жизнь может продолжаться и дальше?

– Пабло не шпионит за мной, он мне верит. Именно это приводит меня в ужас, именно поэтому я никуда не убегу.

Она обмахивалась веером. Летняя жара была невыносимой, даже в тени олеандров нельзя было стоять.

– Он хочет ребенка.

– Боже мой, ну зачем тебе так пытать меня? Ты не можешь родить от него – подумай, что это будет за ребенок?

– Нет, рожать от него я не собираюсь. – Говорила она это холодным, бесстрастным голосом уверенной в себе женщины.

Софья удивлялась себе: как, произнося эти слова, она не провалилась сквозь землю. Но сказать нужно было все, все до конца.

– Я кое-что решила для себя. Я не собиралась тебе говорить об этом сейчас, до корриды, но раз ты здесь, то скажу.

– Что ты мне скажешь?

– Что я решила с этим покончить!

– Я ничего не понимаю?

– Нет, понимаешь. Вот ты, а вот я – и между нами все кончено. Я не могу больше обманывать Пабло, как раньше. Уходи, Карлос. И не возвращайся. Во всяком случае, не возвращайся без Пабло.

– Вот как, – тихо сказал он. – Горбун, видите ли, предложил Вам руку и сердце, а мне, стало быть, отставка.

– Это ничего не имеет общего с тем, что думаешь ты. Я еще не знаю, выйду ли я замуж за него или нет. Я вот что хочу сказать: у меня нет сил продолжать жить в постоянном страхе и видеть и чувствовать боль, которая исходит от тебя.

– А мне не больно?

– Я в этом не виновата, Карлос.

– Нет, виновата. С тех пор, как я выволок тебя из ада Мухегорды, ты стала для меня смыслом жизни. Ты в долгу у меня, Софья. Ты обязана мне жизнью.

– Нет! – закричала Софья. – Нет! И не смей этого больше говорить! Я сыта этим по горло, Карлос. Меня достаточно побили этой палкой. Уходи отсюда. Уходи, ради Христа, уходи. Нет в Испании женщины, которая не обожала бы тебя. Тебя осыпают цветами, они тебе готовы ноги целовать. Вооружись этими преимуществами матадора, иди и найди себе такую, которая не будет страдать от ненависти к тебе и себе каждый раз, когда ты к ней будешь прикасаться.

Он бросился к ней, выхватил у нее веер и швырнул его через весь дворик.

– Оставь меня. Ты что, с ума сошел? Я закричу…

Карлос размахнулся и ударил ее по лицу – один раз, другой, третий… Теперь он ее бил по-настоящему, не так как тогда, в первую ночь, несколько месяцев назад. Софья опустилась на каменный пол, не устояв на ногах. Она всхлипывала, не могла ни говорить, ни кричать. Ее желтое одеяние распахнулось, обнажив грудь.

– Цыгане имеют обыкновение бить своих женщин, мне это говорили.

– Это что, такой обычай?

Софья подняла залитое слезами лицо. Возле куста жасмина стоял Пабло, его черное одеяние выделялось на ярко-зеленом фоне листвы и белых цветов. Все случившееся здесь отражалось в его разгневанном взгляде.

– Нет, – прошептала Софья, – это не то, что ты думаешь. Карлос и я, мы знакомы с детства. Это не из-за тебя…

– Хватит, – голос Пабло звучал как обычно. Кричали лишь его глаза. – Хватит лгать, Софья, довольно с нас лжи. Больше в ней нет необходимости. Странно, но иногда избиение – большая измена, чем постель.

Он повернулся к матадору.

– Карлос, тебе надо одеться для корриды; меньше, чем через час, тебя будут ждать на арене. Если ты не поспешишь, у тебя не останется времени, чтобы помолиться. – Он снова посмотрел на Софью. – Прошу прощения за то, что побеспокоил тебя. Я лишь вернулся, чтобы сказать, что сожалею о том, что мы поссорились, и хотел пригласить пойти со мной на Плаза де Майор посмотреть, как Карлос одержит еще одну великолепную победу. Все не так уж и плохо, верно? Досадно, правда, и печально… И многое говорит о том, каким болваном я был.

Идальго не мог не присутствовать. Он стоял на своем обычном месте у барьера. Вокруг толпа зрителей громко приветствовала момент открытия ворот и выхода первого быка сегодняшней корриды.