Самозванка

— Но ведь его светлость… — зашептала Марджи, — ведь его светлость желает пойти с вами, иначе он не стал бы присылать посыльного.

— Мне все равно, — огрызнулась Виолетта. — Когда он вернется, можете сказать, что я нездорова. Я серьезно говорю, — подтвердила она, видя, что горничная сомневается. — Я действительно скверно себя чувствую, и я не собираюсь обедать с ним в Хардинг-Хаусе.

— Хорошо, госпожа, — промяукала горничная и скрылась за дверью.

Услышав шаги Блэйка за дверью своей спальни, Виолетта насторожилась. Она молила Господа, чтобы он спокойно лег спать, но он постучал к ней.

Виолетта бросила взгляд на часы. Было семь вечера. До обеда в Хардинг-Хаусе оставался целый час.

— Виолетта? — Блэйк ворвался в ее спальню, не дожидаясь позволения войти. Он смотрел прямо ей в глаза. Объяснения было не избежать.

— Итак, вы скверно себя чувствуете? — Блэйк изогнул одну бровь.

— У меня весь день болит голова, — солгала Виолетта.

— Раньше мне не было известно, что вы страдаете мигренями.

— Раньше — нет, а теперь страдаю. — Виолетта вспомнила утреннюю сцену.

— Но вы не удосужились даже лечь в постель, — уличил ее Блэйк. — Большинство женщин, страдающих мигренями, лежат в постели.

— Никак не могу уснуть. В голове у меня словно что-то стучит.

— Чемберлен сообщил мне, что вы целый день провели у себя в комнате, отказавшись даже обедать. — Блэйк закрыл за собой дверь.

— Я дурно чувствую себя, и я вовсе не голодна.

— Похоже, что, лишая себя удовольствий, вы пытаетесь наказать меня.

— Я вовсе не пытаюсь наказать вас. Ваше поведение мне безразлично. — Виолетта стиснула кулачки.

— Виолетта, — неожиданно мягко сказал Блэйк, — прошу прощения за свою утреннюю несдержанность.

— Вы должны адресовать ваши извинения Ральфу.

— Я не говорю о Хорне, я говорю о вас.

— Мне неинтересно, о ком вы говорите, — сказала Виолетта и повернулась к Блэйку спиной.

Он подошел поближе и стал рядом с молодой женщиной.

— Я не хотел обижать вас. Я не самодур. Пожалуйста, простите мне мою несдержанность. Я был зол на Хорна. — Он замялся.

Виолетта не шелохнулась. Она вовсе не хотела, чтобы Блэйк проявлял великодушие. Жестокость она могла бы перенести, великодушие — никогда.

— Да вы вообще… любите меня? — неожиданно взорвалась она.

— Ну конечно, — простодушно подтвердил он.

— Но ведь вы женились, только чтобы выручить меня. Мы оба знаем правду. Я не настоящая леди. Я выскочка. Нищенка. Я воровка. Едва ли не убийца.

— Виолетта, давайте извлечем максимальную выгоду из тех обстоятельств, в которые нас затолкала судьба.

Виолетта была готова разрыдаться.

— В любом случае мы муж и жена, — продолжал Блэйк. — Это особенно важно после вчерашней ночи.

— Думаю, что наш брак долго не продлится, — едко заметила молодая женщина.

Блэйк побелел.

— Блэйк, поверьте, у меня, действительно, очень болит голова. Позвольте мне не присутствовать на сегодняшнем обеде.

Лицо Блэйка стало равнодушно-непроницаемым.

— Хорошо. Я тоже пропущу этот обед. Но не забудьте, что мы и завтра приглашены в Хардинг-Хаус на обед.

В голосе его прозвучала если не угроза, то решительное предупреждение.

Виолетта свернулась калачиком в кровати. Спать она не могла. Она была возбуждена, но ее чувства к Блэйку никак нельзя было назвать ненавистью. Ах, если бы она могла разлюбить его.

Виолетта положила на голову подушку, надеясь, что глаза перестанут видеть, а сердце чувствовать. Но… она любит Блэйка отчаянно и страстно.

Виолетту преследовали воспоминания о прошедшей ночи. Тогда Виолетте показалось, что Блейк любит ее, что она ему не безразлична. Красивая иллюзия… но Виолетта с радостью повторила бы все, без исключения, события вчерашней ночи.

Она превратилась в женщину, уверенную в своей силе. Она знала, если она снова вторгнется в его спальню, Блэйк не посмеет ее отвергнуть.

Блэйк ужинал в одиночестве. Никогда раньше просторная столовая не казалась ему такой пустой. Длинный стол, за которым свободно умещались двадцать четыре человека, никогда не казался таким необъятным. Не успел дворецкий подать вторую перемену, а Блэйк уже опорожнил бутылку красного бордо. Он не распробовал ни тонкого запаха вина, ни изысканного вкуса блюд, которые его повар готовил в расчете на похвалу молодой госпожи. Медленно, но совершенно механически пережевывая пищу, он думал о той, которая стала его женой.

Он отказывался понимать Виолетту. Неужели он обидел ее так сильно, что она подумывает о разводе? Эта мысль отравляла существование Блэйка. Что с ним происходит? Он что… влюблен? Жизнь Блэйка кардинально изменилась после встречи с леди Гудвин. А это было всего два месяца назад.

Блэйк с отвращением отодвинул от себя тарелку и попросил Чемберлена откупорить еще одну бутылку красного. Он убеждал себя, что ему и дела нет до того, что после процесса Виолетта потребует развода. Это будет к лучшему.

— Виконт? — В дверях появился Чемберлен с большим подносом в руках. — Повар приготовил ваш любимый десерт — лимонный торт. Позвольте, я положу вам кусочек?

— Я не в настроении вкушать десерты, — грубо оборвал его Блэйк, — хотя… передайте повару, что ужин был, как всегда, выше всяких похвал.

Виконт встал из-за стола и взял с собой бутылку бордо и бокал. Чемберлен даже бровью не повел: прислуга прекрасно знала, что их хозяин вовсе не беспробудный пьяница.

— Спокойной ночи, Чемберлен. И… спасибо.

— Виконт, вы позволите мне сказать вам кое-что? — поклоном спросил дворецкий.

— Ну конечно, — с удивлением повернулся к нему господин.

— Леди Виолетта отказалась от ужина.

— Значит, утром вам придется приготовить внушительный завтрак, только и всего. — Блэйк старался казаться беспечным.

Чемберлен кивнул и вышел. Блэйк медленно стал подниматься по лестнице на второй этаж. Он был огорчен, что ужинать ему пришлось одному. Он был уверен, что голова у Виолетты не болит и ссылка на мигрень есть просто повод избежать его общества. На пороге своей комнаты Блэйк замер и прислушался — с половины супруги не доносилось ни звука, сквозь щель между дверями не было видно света. Значит, она спит. Странно, но он был недоволен этим обстоятельством.

Блэйк отворил дверь и вошел в свою спальню. Сбросив туфли, он устроился с бутылкой вина за столиком перед камином. Он никак не мог забыть вчерашнюю ночь.

Какой-то шум заставил Блэйка обернуться, и он заметил, что из-под двери в комнату супруги вырывается свет. Значит, она проснулась и зажгла лампу. Он принял неожиданное решение. Быстро надев туфли, Блэйк спустился вниз, в кухню. Две горничные убирали помещение, а повар, маленький, толстенький француз, сидел за столом, наблюдая за ними. Никогда раньше Блэйк не заходил на кухню.

— Виконт! — удивленно воскликнул повар.

— Месье Дюпи, простите меня за вторжение. Я бы хотел отнести ужин своей жене.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Блэйк наблюдал за тем, как поднос наполнялся разными кушаньями: салат с зеленым горошком, копченый лосось, спаржа под соусом, оленина и, наконец, лимонный торт.

Французик еле поднял поднос:

— Ваша светлость, достаточно ли этого?

— Да, спасибо, — поблагодарил Блэйк. — Спокойной ночи.

Блэйк поднялся по лестнице и постучал к жене. Супруга открыла мгновенно, не спрашивая, кто стоит за дверью.

Блэйк изогнул губы в улыбке. На Виолетте был пеньюар, и ему было очень хорошо известно, что скрывается под розовым атласом.

— Я заметил, что вы не спите. Чемберлен сообщил мне, что вы отказались от ужина. Напрасно: он был великолепным. Думаю, что вы уже успели проголодаться.

— И в самом деле, — дрожащим голосом подтвердила Виолетта, — я голодна. Проходите, пожалуйста. — Она отступила, пропуская его внутрь.

Блэйк повиновался. Жена его была прекрасна. Более волнующей женщины он не встречал. Он поставил поднос на столик, но не ушел. Блэйк понял, что если Виолетта разведется с ним, то дом его опустеет.