Ночной соблазн

Но раздражение мигом унялось, когда она перекатилась на бок и увидела, за что зацепилась ногой. Это была рука, если точнее, рука Тиббетса. А где сам Тиббетс?

Его глаза невидяще уставились в небо.

Гермиона уже открыла рот, чтобы закричать, но губы запечатала ледяная ладонь. Кто-то схватил ее под мышки и поднял.

– Что тут у нас? – спросил спокойный вкрадчивый голос.

Гермиона извернулась, чтобы взглянуть на врага. Горло перехватило страхом. Злой дух ухмыльнулся:

– Котенок! Как приятно снова тебя видеть! – Милафор пригладил ее волосы и, подавшись вперед, прошептал: – Ты как раз вовремя! Думаю, ты мне пригодишься! Поможешь прикончить своего возлюбленного Паратуса!

Рокхерст знал, что его могут убить в любую минуту. Но ублюдки пока что играли с ним. Изматывали. Нападали по трое сразу, а потом отступали, позволяя собратьям занять их место.

Тиг уже не раз показал себя, действуя с той же осмотрительностью и хитростью, как погибший Роуэн. Но настоящая битва происходила в душе Рокхерста, потому что мрак рвался на свободу, чтобы сражаться с чудовищами с помощью темных сил, способных покончить с любым противником.

Однако Рокхерст сопротивлялся. Если он даст волю темным силам, как найдет дорогу обратно? Без нее…

Он, который никогда не хотел ничьей помощи. Человек, который бродил по Лондону в одиночестве, сражаясь с демонами, теперь понял, что быть Паратусом – это куда больше, чем быть просто одиноким мстителем. И что его предки, даже пресловутый Томас Херст, не знали истинного значения миссии Паратуса.

Недостаточно быть всегда начеку. Нужно быть всегда готовым. И использовать все средства для того, чтобы бороться с царством зла. А в числе этих средств была и помощь Тени.

Рокхерст рассмеялся громко и искренне, прежде чем отрубить руку дерга, пытавшегося напасть на него.

Ну да, теперь он все понял. Как раз в тот момент, когда конец близок. Но он еще мог сделать то последнее, что позволило бы ему умереть с честью.

Граф повернулся к Тигу:

– Беги к ней, мальчик. Беги к ней и защити. Но пес не двинулся с места. Только залаял.

– Иди к ней, – повторил Рокхерст. – Спаси ее! Однако, подняв глаза, он понял, почему Тиг остался на месте.

Вперед выступил Милафор с вытянутой рукой, словно удерживая кого-то.

И не потребовалось тысячелетней мудрости Паратуса, чтобы понять, почему губы Милафора изогнуты в торжествующей улыбке.

– Отпусти меня! – велела Гермиона, пытаясь вырваться.

Перед ней стоял Рокхерст. Кровь лилась из ужасной раны на руке. Пошатываясь, он сражался с двумя дерга, пытавшимися его свалить.

Демон дернул ее к себе и потянул носом:

– Ты изменилась, котенок. От тебя разит Паратусом.

– Позвольте объяснить, что это очень дорогие духи от «Флорис»… – взвилась Гермиона.

– Не этот жалкий лепет весны, – фыркнул Милафор. – Его запах.

О, это не сулит ничего хорошего!

Гермиона прикусила губу и украдкой взглянула на Рокхерста. Карпио больше не плясал, не пел, разрезая воздух, и с ее наблюдательного пункта это выглядело, как…

Нет, такого быть не может! Он сдался!

И она тут же получила доказательство.

– Иди к ней, – обратился Рокхерст к Тигу. – Спаси ее. Значит, в самом деле опустил руки! Посылает к ней Тига, прежде чем начать последнюю, смертную, битву. Перед тем как встретить свою погибель.

Неужели не понимает, что тогда все пропало?!

Гермиона не могла разобраться, то ли рвется ее сердце, то ли она вне себя от бешенства. Если бы только он послушал ее…

Но тут Рокхерст посмотрел в их сторону, словно впервые увидел врага, и Гермиона могла бы поклясться, что заметила в его глазах искру жизни.

– Он знает, что ты у меня, – объяснил Милафор.

– Я ему безразлична… Милафор крепче сжал руку.

– Мне так не кажется. Он соединился с тобой, избрал тебя. А это означает, что ваши судьбы переплелись.

– Это действительно так? – спросила Гермиона, впервые за все это время ощутив слабый проблеск надежды… Однако тут же сообразила, что надежда лишь послужит осуществлению злодейских планов Милафора.

Она пожала плечами:

– Повторяю, я для него ничто, ведь он никогда меня не видел. Не знает, кто я. И если вы вообразили, что можете использовать меня…

– Не видел тебя? – расхохотался злой дух. – Что же, позволь мне просветить его. Пусть унесет с собой в могилу твой прелестный образ.

– Нет, пожалуйста! – взмолилась Гермиона. – Только не это!

Милафор провел над ней своей изящно вылепленной рукой, и Гермиона ощутила, как спадает волшебная вуаль, которая ее скрывала.

Вот он! Последний момент, когда она видит в его глазах только всепоглощающую любовь.

Шок оказался немедленным и сокрушительным. Она сразу это поняла.

«Гермиона Марлоу? Как я мог так обманываться?!»

Она явственно чувствовала, как рвется сердце. Его любовь потеряна навеки…

Но в этот момент произошло еще что-то.

Между ними не осталось секретов. Никогда больше ей не быть его Тенью. Зато она может спасти его жизнь.

Гермиона подняла руку и очень медленно стянула с пальца кольцо. На этот раз оно словно само прыгнуло ей в ладонь.

При этом она ничего не почувствовала. Но вокруг все изменилось.

Рокхерст продолжал таращиться на нее. Как и дерга, которые до этой минуты видели только своего хозяина.

– Леди Гермиона? – спросил граф, шагнув к ней.

– Мне так жаль, – выдавила она, в свою очередь, подходя к нему.

– Все это весьма трогательно, – прошипел Милафор, дернув ее к себе за волосы. – Но теперь, Паратус, она моя. – Он снова прижал Гермиону к своему ледяному телу. – А когда я заполучу кольцо Милтона, весь мир тоже будет моим.

– Какое кольцо? – поинтересовалась Гермиона. – Случайно, не это?

Она подняла кольцо, которое только что сняла с пальца. Дерга немедленно принялись перешептываться:

– Кольцо Милтона… кольцо Милтона… откуда у нее кольцо?

Все с нескрываемым подозрением смотрели на девушку. Им уже было не до Паратуса. Не до обещания прикончить защитника Лондона. Буквально перед их носами висела куда более заманчивая добыча.

– Именно это кольцо вы так жаждете заполучить? – спросила она. – Поймайте, если сможете.

Размахнувшись, она что было сил швырнула кольцо в дальний конец переулка.

– Не-е-е-ет! – взвыл Милафор, выпустив ее и бросившись вслед за своими наемниками. – Оно мое!

Но обуянные алчностью дерга уже ничего не слышали. Один мощным толчком смел в сторону Милафора, спеша первым добраться до кольца. Свергнутый принц, словно бегущая с корабля крыса, поспешно семенил за бывшими подданными, чтобы вместе с ними лихорадочно рыться в мусоре.

Гермиона метнулась к Рокхерсту, и, к ее полному потрясению и восторгу, он сжал ее в объятиях.

– Какого дьявола ты здесь шатаешься? – рявкнул он.

– Спасаю твою проклятую шкуру, – пролепетала она в ответ и, поймав его руку, вложила в пальцы настоящее кольцо.

– Это закроет дыру. Но не надевай его. Вложи в трещину. Потом я должна сказать кое-что на гэльском… по крайней мере мистер Крикс и Мэри так считают…

Не дослушав, он потащил ее к тому месту в стене, где еще торчал нож Тиббетса. Вытащил нож и отдал его Гермионе.

– А ведь я думал, ты выбросила кольцо, – пробормотал он.

– О нет, они сражаются за обручальное кольцо лорда Хастингса.

И это было правдой. Два дня назад в порыве гнева и ревности она приняла предложение барона.

– Вряд ли мы захотим быть здесь, когда один из этих дерга обнаружит, что ему предстоит стать будущей леди Хастингс.

Гермиона рассмеялась. Рокхерст сунул кольцо в стенную щель.

– А теперь что мне…

Он внезапно осекся. Милафор оттащил его от щели, схватил за горло и стал душить.

Рокхерст уронил Карпио и попытался вырваться, однако гнев удвоил силы Милафора.

– Оставь его! – умоляла Гермиона, оттаскивая дьявола за руку. – Отпусти!