Искушение Марии дАвалос

Тем не менее Мария склонила ему голову на плечо, и, когда они вместе смотрели на Беатриче, он сказал весьма странную вещь. В тот момент она едва заметила это, но позже, припомнив эту сцену, так и не смогла понять, сказал ли Карло это ей в утешение или его действительно поразила тогда эта мысль.

— Красота смерти, — сказал он.

— Как так? Ты находишь ее безмятежной? — прошептала Мария.

— Нет, не безмятежной. Она уже далеко. Это покой, высший покой. — Повернувшись к Марии, он посмотрел ей в глаза своими глазами с крапинками. — Смерть очень красива. — Потом повернулся к Беатриче и перекрестил ее безмолвную фигурку.

После похорон, которые Мария едва помнила, она снова погрузилась в свой мрак.

Карло позволил ей там пребывать шесть недель.

На седьмую неделю, в понедельник, Лаура вошла в комнату Марии в полдень и раздернула полог, сказав, что госпожа должна одеться, поскольку принц Карло желает с ней побеседовать в главной гостиной. Глазам Марии стало больно от света. Она прикрыла их и не открывала все то время, пока Лаура одевала ее в траурный наряд. Мария открыла глаза, только когда опустила на лицо черную шелковую вуаль, под которой почувствовала себя защищенной.

Она составила печальный контраст с яркими фресками большого салона. Ей пришла туманная мысль: отчего было Карло просто не прийти в ее комнату и не поговорить с ней. Бея эта ненужная суета, одевание и встреча в официальной гостиной, словно она гость в своем собственном доме. У нее не было сил даже на возмущение тем, что ее муж не выказал больше уважения к ее горю.

Карло попросил ее откинуть вуаль. Она сказала, что свет бьет ей в глаза. Он встал и собственноручно задернул шторы, слишком нетерпеливый, чтобы позвать для этого слугу.

— А теперь откинь вуаль. Я хочу видеть твои глаза, когда буду говорить, и хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Она апатично откинула вуаль. Он нахмурился, заметив ее нездоровую бледность и темные крути под глазами.

— Ты стала привидением, Мария. Я хочу, чтобы ты вернулась в мир живых. Ты — принцесса Веноза и мать моего сына и сейчас должна поставить ка первое место долг по отношению к живым, а не печаль о мертвых.

По правде говоря, Карло требовал от нее немногого, хотя и желал, чтобы она присутствовала на концертах, которые он давал в Сан-Северо. Он пытался ее расшевелить, опасаясь, что она сойдет с ума.

— С этого дня ты вернешься к своим прежним привычкам. Ты будешь вставать в десять часов утра, одеваться, завтракать и принимать визиты, а также посещать мессу и заниматься тем, что когда-то тебя интересовало. Я дал соответствующие распоряжения слугам, так что не укоряй их, если они покажутся тебе слишком прилежными. Я буду пристально следить за твоими успехами. В следующем месяце здесь состоится концерт, и я хочу, чтобы ты на нем присутствовала. После этого принц Карафа ди Стильяно дает свой первый бал в этом сезоне в «Ла Сирена». Там будут присутствовать твой дядя, вице-король, и аристократия, и я тоже приглашен. Поскольку до этого еще два месяца, ты полностью оправишься. Для этих двух событий тебе потребуются соответствующие туалеты. Я договорился, чтобы швеи пришли к тебе завтра в два часа дня. Твоя тетя Антония предложила, чтобы на следующей неделе ты сопровождала ее в Рим, так как там можно купить самые лучшие черные ткани со всего континента. А поскольку мне доставит удовольствие нанести визит моему дяде, кардиналу Альфонсо, я буду сопровождать вас. Я написал дяде письмо с просьбой быть твоим духовником во время нашего пребывания там. Если ты облегчишь перед ним свое сердце, это будет способствовать твоему выздоровлению. — Он поднялся и поцеловал руку Марии. — Я уделяю тебе больше внимания, Мария, как ты когда-то меня попросила.

Хотя она откинула вуаль и открыла перед мужем лицо, голос его доходил до Марии издалека. Она слышала его слова, но не могла на них сосредоточиться. Однако общий смысл она уловила. Она должна была вести себя так, словно чувствовала себя живой.

В следующие недели она так и поступала, хотя ее изнуряли все эти действия, которые приходилось совершать, — вставать, принимать пищу, ездить в Рим, быть обходительной с придворными музыкантами Феррары. Карло наблюдал за ней, удовлетворенный ее старанием, и размышлял о том, вернется ли когда-нибудь свет в ее глаза.

Глава 10

«Ла Сирена»

Роскошное бархатное платье Марии было темным и глубоким как ночь; оно оттеняло лунную белизну ее кожи. Единственными украшениями были черные жемчуга в волосах и кулон из туфа.

— Ты выглядишь, как Царица Ночи, — сказал Карло, который любил театральные эффекты.

Но интерес Марии к собственной внешности угас. Теперь, когда в ее жизни не было Беатриче, все, что радовало ее в прошлом, окутал густой туман.

Когда они приблизились к черному зданию, его очертания на фоне моря были едва заметны в безлунную ночь, а освещенные окна наверху придавали ему призрачный вид.

В запах виллы витал аромат жасмина и цветов апельсинового дерева. В комнате, ведущей в бальный зал, стоял накрытый стол с изысканными мясными закусками и десертом. Мария не дотронулась ни до чего. Она проходила вместе с Карло по залам виллы, едва замечая приветствия и выражения соболезнования от гостей. Многие из них видели Марию в черном десять лет назад, но теперь благодаря бледности, зрелой красоте и великолепию наряда она походила на трагическую королеву былых времен. И хотя они питали к ней симпатию, держались на расстоянии. У нее был такой вид, словно она хочет, чтобы ее оставили в покое.

Они сидели вместе с хозяином, принцем Карафа ди Стильяно. Он спросил, как продвигается работа в саду Карло дворца Джезуальдо, и двое мужчин углубились в беседу о достоинствах Массимо Рени и о том, что его следует нанять для создания парка при «Ла Сирена».

Мария сидела молча; жужжание беседы, смех и праздничная, фривольная атмосфера начали действовать ей на нервы. Она заметила, что в комнату в сопровождении друзей вошла Миранда, ее двоюродная бабушка и жена вице-короля. Улыбаясь и обмениваясь восклицаниями, они направились в сторону Марии. Миранда была глуповатой женщиной с громким голосом. Мария поняла, что та загонит ее в угол и постарается подбодрить жизнерадостной фривольной болтовней, и ей придется из вежливости беседовать с ней.

Мария выскользнула из бального зала. Она спустилась по широкой мраморной лестнице на пустынный нижний этаж, находившийся прямо над морем, и встала в сводчатой нише, наблюдая за рябью на чернильно-черной воде. Тишину нарушали только плеск воды и слабый отзвук музыки, звучавшей несколькими этажами выше. Мария стояла, скрытая аркой, глядя на море и поддаваясь его гипнотическому ритму; она наслаждалась безмолвием и радовалась тому, что нашла укрытие в этом потайном месте, вдали от других, где никому не придет в голову ее искать. Она могла бы оставаться здесь часами, если бы не услышала голоса, доносившиеся с моря.

К берегу приближалась лодка.

— Может быть, сегодня вечером меня там ждет русалка, — сказал молодой человек, намекая на название виллы — «Ла Сирена», русалка.

— Ты слишком много думаешь о женщинах, — заметил голос, который она узнала. Она отпрянула в тень.

Его спутник громко расхохотался:

— И это говоришь мне ты! Но я-то, кузен, имею право: я молод и беззаботен, как когда-то ты. Ты должен признать, что в последнее время находишься в неважном расположении духа. Вынужден сказать, что тебе грозит опасность стать брюзгой. Надеюсь, твое настроение улучшится. Я намереваюсь сегодня развлекаться вовсю.