Черный Лев

– Хорошенькая. Знаете, что «черные стражи» называют ее своей леди Львицей? Как-то я пытался заговорить с ней, но Корбет выхватил меч. Они никого не подпускают к ней, если не разрешит его светлость.

– Оставь ее, болван! Не хватает еще тебя, с твоими телячьими нежностями! Пришлось бы постоянно держать ее голову над горшком, вряд ли посчитал бы ее такой уж важной дамой!

– Нет, истинная леди – всегда леди! – ехидно бросил матрос, явно метя в Амисию.

Лайонин долго спала, проснувшись только однажды, когда в каюте уже стемнело. Она огляделась и тут же заснула опять. А когда окончательно пришла в себя, светило яркое солнце, и она чувствовала себя гораздо лучше. Правда, была еще очень слаба, хотела пить, но зато осталась жива и надеялась жить дальше.

Вскоре в каюте появилась Амисия с подносом.

– Похоже, ты выздоравливаешь.

Лайонин поела горячего супа с ломтиком хлеба.

– Вот Морелл обрадуется, узнав, что ты так скоро пришла в себя, – хмыкнула Амисия, хитро глядя на пленницу.

Графиня поняла, о чем идет речь, и, съев еще немного супа, устало откинулась на подушки.

– Теперь мне нужно уснуть, – пробормотала она, чувствуя пристальный взгляд Амисии. Она должна любой ценой заставить их поверить в свою тяжкую болезнь. А потом… потом всегда есть возможность, что сэр Морелл, увидев огромный живот, оставит ее в покое.

На следующий день силы почти возвратились к Лайонин, но она ничем не выдала себя перед Амисией. Сэр Морелл приходил ее навестить, но Лайонин что-то промямлила насчет ребенка, которого носит, и поспешно зажала рот рукой. Рыцарь ретировался, но она успела заметить его брезгливый взгляд. Амисия не сумела скрыть смеха, и Лайонин почувствовала, что эта женщина наслаждается тонкой игрой и не выдаст ее.

К концу дня корабль бросил якорь, и в каюту снова пришла Амисия.

– Теперь мы отправимся… к твоим родственникам. Поедешь рядом со мной и держись подальше от сэра Морелла, пока не оправишься.

Лайонин показалось, что она расслышала язвительные нотки в голосе женщины. У нее едва хватило времени выхватить из-под койки львиный пояс. Она не знала, какой инстинкт повелел ей спрятать украшение, но сейчас была рада, что повиновалась ему. А вот шкатулку Ранулфа из слоновой кости так и не удалось найти. Лайонин застегнула пояс под свободным шерстяным сюрко, над животом, и стянула вперед складки, чтобы казаться еще более грузной. Амисия заметила внезапно пополневшую талию, но ничего не сказала, поощряя ее притворство.

Однако Лайонин стало не до игры, когда ее подвели к борту судна. Ужасный веревочный трап раскачивался и норовил выскользнуть из-под ног. Ослабевшие руки тряслись от усталости и страха. Но давешний матрос осторожно обхватил ее и отнес в ожидавшую шлюпку.

– Постарайся не слишком выказывать свою симпатию даме, – прошипел Морелл.

– Я не позволю причинить вред ей или малышу. Ты клялся, что они будут в безопасности.

– И сдержу слово. Правда, ей придется вытерпеть немного боли, но это ее решение. Амисия, ты ничего не можешь с ней сделать? Она выглядит чуть живее, чем тряпичная кукла!

На какой-то момент взгляды женщин встретились в молчаливом понимании. Амисия, не отводя глаз, погладила бедро сэра Морелла. Они явно пришли к соглашению, эти двое: жертва и хищница, но обе – всего лишь женщины, а следовательно, вечные союзницы. Амисия едва заметно кивнула, и Лайонин, обмякнув, закрыла глаза.

– Она все еще очень больна, Морелл. Правду сказать, я боюсь за ее жизнь. До родов осталось меньше, чем я считала, и, думаю, ребенок беспокоит ее. Ты, конечно, можешь взять ее, даже в таком состоянии.

Амисия показала на бледную, бесчувственную пленницу.

– Нет, я предпочитаю женщин, а не никчемный узел лохмотьев. Найдем цирюльника и посмотрим, чем он сумеет ей помочь.

– А мне кажется, что лучше немедленно отправляться к вдове. Когда обнаружат брошенный корабль Черного Льва, пойдут толки и слухи. Нужно двигаться быстро, чтобы никто ничего не заметил.

– Тут ты права. Не хотелось бы, чтобы Ранулф де Уорбрук нашел жену до того, как я получу выкуп.

Оказалось, что спуск по трапу был сущей чепухой по сравнению с ездой верхом. Лайонин едва удавалось удержаться на спине животного. Она пыталась придумать способ побега, но они все время путешествовали по безлюдным местам, узким, крутым, каменистым тропкам, и немногие оставшиеся силы уходили на то, чтобы не упасть.

Сэр Морелл часто оглядывался, но она каждый раз успевала принять измученный вид. На второй день он перестал следить за ней, и Амисия едва заметно улыбнулась Лайонин. Впрочем, та ничем не ответила.

По ночам они раскидывали лагерь и разжигали небольшой костер, чтобы прогнать сырость. Лайонин удалось спрятать уголек, которым она нарисовала темные круги под глазами и зачернила впадины под скулами. Амисия странно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Как-то сэр Морелл взял ее за руку, и Лайонин с тяжелым вздохом привалилась к нему. Он оттолкнул ее, а она даже не смогла позволить себе легкой торжествующей улыбки!

На третий день они прибыли к старому каменному донжону с осыпающимися стенами и почти неразличимыми зубцами наверху. Их немедленно окликнул часовой.

– Сэр Морелл из Мальвуазена! – крикнул рыцарь, и ржавые колеса с оглушительным скрипом стали вращаться, открывая ворота. Мостик, перекинутый через пересохший, забитый мусором ров, уже не поднимался, поскольку цепи давно оборвались. Только решетка с железными наконечниками еще была на месте.

Больше никто не делал вид, что Лайонин везут к родственникам. Окружающие свободно рассуждали о выкупе, либо заключив, что пленница знает об их планах, либо посчитав ее слишком тяжело больной, чтобы понять, о чем идет речь. Лайонин усмехалась про себя. Что за глупцы!

Одна Амисия заметила количество еды, которое поглощала пленница. Только вчера лошадь Лайонин испугалась кролика, и ей пришлось потратить немало сил, чтобы укротить испуганное животное. Она не хотела мешком свалиться на жесткую землю, даже для того чтобы показать остальным, как больна и слаба.

Укротив лошадь, она подняла глаза и увидела улыбку Амисии» Та явно давала понять, что ее Лайонин не обманула, но их союз крепок.

Они пересекли древний мостик и проехали под решеткой, невольно глядя наверх из опасения, что тяжелое сооружение свалится им на головы.

– Морелл! И все так же красив!

Лайонин искоса наблюдала, как высокая стройная женщина бросается в распахнутые объятия Морелла. Волосы и шея незнакомки были полностью закрыты вуалью и барбеттой.

– Идите скорее к огню. Мне нужно многое вам рассказать.

Лайонин не нашла ничего особенного в ее словах, но отвела глаза, когда руки женщины легли на грудь сэра Морелла. Слишком свежи были воспоминания о радостных приветствиях, грустных прощаниях с любимым, чтобы беззастенчиво смотреть на этих двоих, очевидно, тоже любовников.

Матрос помог ей спешиться. Лайонин взяла Амисию за руку, и они вместе направились к осыпающемуся замку. Деревянные ступеньки внешней лестницы, ведущей на второй уровень, казалось, вот-вот рухнут.

– Вижу, вдова не заботится ни о чем, кроме своей страсти к мужчинам. Не опирайся на меня. Я не выдержу твоего веса! И уверена, что ты знаешь о выкупе.

– Знаю, – жестко отрезала Лайонин. – Алчность станет причиной твоей гибели.

Амисия только улыбнулась в полумраке холодного зала:

– Угрожаешь? Забыла, что твоя собственная жадность и стремление получить титул для ребенка привели тебя на корабль?

– Вовсе не это. Я думала, Ранулф тебя любит. Странный пронзительный смех вырвался из горла Амисии.

– Ты еще большая дура, чем я думала. Могла бы остаться и бороться за него.

– Но… король Эдуард…

– Молчи! Тебя услышат! Раньше надо было думать! Теперь тебе только и остается, что жалеть о собственной глупости!

– Это точно, – прошептала Лайонин.

– Амисия! – позвал сэр Морелл. – Подведи нашу гостью поближе к свету!

Встав у очага, Лайонин мельком взглянула на хозяйку и отвернулась.