Ледяное пламя (СИ)

— Я не хочу играть в ваши игры! — взорвалась Ребекка, меряя шагами мастерскую. — Очевидно, что она хочет возмездия за смерть своего ребёнка и исковерканную тобой же, братец, жизнь, но не мне, а тебе, а точнее, вам! Не забывай о её ненависти к Элайдже из-за смерти её родителей. И Пирс не случайно с ней, Ник. Нужно узнать у неё, что задумала её сестра. Я выпущу с неё всю кровь, чтобы добиться правды при помощи внушения. — Ребекка перевела дыхание и продолжила: — Ведь она многого не знает, Ник. Можно объяснить, в конце концов, и прийти к перемирию. Я хочу назад свою подругу! Понимаешь? Сестру, которой ты, по своей глупости и слепоте, лишил меня тысячу лет назад, чего я тебе не прощу никогда! Она наша семья!

— Успокойся, Ребекка. Вы не можете утверждать точно, что это и есть Кэрол. — В мастерскую с невозмутимым видом зашел Элайджа. — И я не дам вам пытать Катерину. Её сестру называли сокращённым именем с детства, но в свидетельстве её полное — не вижу никакого в этом подвоха, лишь наша невнимательность. — Ребекка хотела возразить брату, но он поднял руку, останавливая её. — Ты просто желаешь, чтобы это так было, Ребекка. Ты не дослушала до конца Фрею и побежала к Никлаусу. Кэрол может не быть в мире мёртвых, так как она носила в себе магического ребёнка, как и Хоуп, а браслет слишком мало пробыл на Форбс, чтобы сестра выявила ещё одну хозяйку. — Элайджа холодно посмотрел на брата. — Кэролайн сейчас нужна нам как союзник, но ты всё делаешь для того, чтобы она стала нашим врагом, коих у нас всё так же предостаточно, как и прежде. Её тайный круг намного сильнее стрикса, и никто из наших врагов не вернётся, пока они все с нами. Так что советую вам обоим молчать и не докучать ей своими бездоказательными обвинениями.

— Но что если мы правы, брат? — раздражённо спросил у него Клаус. — Не находишь, что очень уж много совпадений. И когда ты пообщаешься с ней поближе, то совсем по-другому будешь петь. Не забывай клятву Кэрол отомстить тебе за смерть её родителей.

— Даже если это и вправду она, она не будет мстить нам, — уверенно ответил Элайджа.

— В чём такая уверенность, Элайджа? — недоверчиво спросил Клаус.

— За тысячу лет не отомстила, не сможет и сейчас. У неё было куда больше возможностей раньше. И почему ни одному из вас не пришла мысль, что Айяна перед смертью не поиграла разумом Катерины и Кэрол? Если старуха и оставила в живых твою жену, довольно очевидно, что не просто так. Возможно, она не помнит нас, как и мы не помним её лица, — предположил старший Майклсон.

— Это бы многое объясняло, ты прав, брат, — согласился с ним Клаус, задумываясь над предположениями брата.

— Нужно выяснять подробности о её прошлой жизни с особой осторожностью. Прошу тебя, Никлаус, перестань давить на неё и наберись терпения, а также уйми свою похоть, не думаю, что для тебя это проблема.

— Моя личная жизнь не касается тебя, Элайджа, — резко пресёк Клаус.

— Как раз сейчас это касается всех нас. С её кругом она вернёт нам былой статус первородных.

— Да кто нам может сейчас навредить, когда Марселя нет в живых? — фыркнула Ребекка.

— Слухи о возращении семьи слишком быстро распространяются, и карта Фреи опять пополняется врагами, стекающимися к Новому Орлеану, — заметил Элайджа, — думаю, не стоит напоминать, чем это чревато.

— Полагаю, что ты, как всегда, прав, и в этот раз нужно послушать старшего, — усмехнулся Клаус, давая всем своим видом понять, что сделает всё по-своему.

— Бранд обмолвился, что завтра к вечеру у них будет проходить совещание, и я бы хотел присутствовать на нём, — Элайджа нахмурился, — надеюсь, ты будешь вести себя подобающим образом, Никлаус.

— Не переживай, брат, я пообещал ей держать свои лапы от неё подальше, так что, да. — Старший Майклсон удовлетворённо кивнул и вышел из комнаты.

— А я, пожалуй, навещу свою старую подругу с утра пораньше, тем более что она меня пригласила, — усмехнулась Ребекка, полностью убеждённая в своей правоте и подозрениях.

— Твоя идея пустить кровь Кетрин мне больше импонирует, чем пребывать в неведении, ничего не предпринимая. — В глазах Клауса заблестел лукавый огонек, и Ребекка поняла, что Клаус не будет слушать Элайджу.

— Ха, у тебя есть план, братец? Если да, то я заранее согласна с тобой…

В это же время ворота особняка бесшумно открылись и лимузин въехал внутрь. Кэролайн через окно видела, что подруга ожидает её около крыльца, и как только она вышла, накинула на неё шёлковый халатик, на что Форбс устало ей улыбнулась.

— По твоему измотанному виду могу предположить, что всё прошло не так гладко, — заметила Лидия.

— Ты права, у нас проблемы. — Прохладная тихая ночь окутывала Кэролайн своим спокойствием, и она не спешила заходить в дом. Продолжая стоять и наслаждаться слабым ветерком, Кэролайн продолжила: — Ребекка почти раскусила меня.

— Бранд мне звонил и предупредил насчёт её планов узнать о твоём пребывании в мире мёртвых, но я не успела, прости, — обречённо вздохнула ведьма. — Думаю, они уже знают, что твоего духа там нет и не было.

Кэролайн села в кресло, что стояло неподалёку, и запустила руки в волосы от отчаяния. Как же всё быстро поворачивается против неё самой же, и как же она устала от всего этого.

— Завтра я тебе дам ту самую куклу, о которой говорила. Я хочу, чтобы ты проверила, возможно ли то, что при разрушении той стороны магия Айяны ослабла, это могло бы многое объяснить. — Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза от усталости. За столько столетий, что Лидия провела с этой сильной женщиной, она ни разу не видела подругу в таком разбитом состоянии.

— Могу сегодня, если ты не против, Кэролайн. Мне всё равно не спится, — убедила её Ровенна. Они вместе через многое прошли за то время, что были вместе, и ведьма хотела помочь ей как можно быстрее, учитывая сложившиеся обстоятельства.

— Они не могут так чувствовать меня. Это невозможно. — Форбс встала и отчаянно посмотрела на ведьму. — Прошу, сделай, что возможно, или же нам всем придёт конец.

— Хорошо, — Лидия подбадривающе сжала руку подруги, — принеси мне эту чёртову куклу и иди отдыхать. — Кэролайн молча кивнула и пошла в хранилище.

Ведьма ни разу не видела эту магическую вещь, и когда Кэролайн принесла и доверчиво протянула ей это убожество, удивлённо воскликнула:

— Знаешь, я была совсем другого представления о ней.

— Не всё, что мы себе представляем, оправдывает наши надежды, Лидия, — устало усмехнулась Форбс.

— Я тебя разбужу, если что-то выясню, — ведьма покрутила в руках куклу, наполненную магией, — но могу даже сейчас сказать, что от неё веет чёрной, очень мощной магией.

— Хорошо бы, чтобы она была вся в ней, что была изначально, — глубоко вздохнула Кэролайн, надеясь, что так и будет.

— Прости за бестактный вопрос, — Лидия смущённо улыбнулась подруге, — «Неприкосновенная» помогла тебе?

— Частично, но об этом завтра, — тихо засмеялась Форбс.

— Тогда я напомню тебе, когда нужно будет снять её.

Кэролайн, наконец, уже поднималась по широкой лестнице в свою спальню, как услышала голос Бранда, который донёсся снизу:

— Ты сама же себя выдаёшь, Кэрол. — Она возмущённо посмотрела вниз и переместилась к камину, где Бранд сидел в кресле и наблюдал за пламенем, попивая свой любимый виски.

— Серьёзно, Бранди? — Она выделила его имя, намекая на Мист, но он так же продолжал наблюдать за языками пламени, игнорируя её замечание.

— Твоя маленькая и необдуманная месть Клаусу при помощи этой идиотской вещицы поставила главный план в опасность. — Кэролайн прекрасно знала, как Бранд ненавидел этот способ мести, но сейчас так же понимала, что он, как всегда, прав. — Определись, Кэрол, чего ты действительно хочешь для себя, или же мы все вместе с тобой падём, только в отличие от тебя нас можно убить. — Кэролайн плюхнулась в кресло напротив и хмуро посмотрела на друга. Он перевёл на неё печальный взгляд, от которого прошёлся неприятный холодок по коже. — Та Кэролайн, которую я знал прежде, глобально изменилась после встречи с Клаусом. С мужем, которому жаждала тысячу лет отомстить за смерть дочери, и мстила невидимо, так искусно и коварно, что я восхищался. Теперь же ты больше похожа на обиженную женщину, которая желает, во всех смыслах, своего мужа, которая истосковалась быть без него. Когда ты с ним, ты перестаёшь думать об общем деле, допуская ошибки, и совершаешь невероятные глупости, не свойственные тебе. Возможно, Клаус был прав и тебе действительно стоит прийти с раскаянием к нему?