В вихре страсти

– Я никак не могу понять, почему Бронуин так похожа на Дженну. В этом есть что-то сверхъестественное. Ведь Дженна унаследовала скорее отцовскую внешность, чем твою.

Мать густо покраснела.

– Я не говорила, что Бронуин твоя сестра только наполовину.

– Силы небесные! Ты позволяешь ему тебя…

– Не смей произносить при мне это слово! – жестко потребовала мать. – За восемнадцать лет твой отец приходил сюда всего несколько раз.

– Ты могла отказать ему.

– Энтони, он все еще мой муж. И вправе требовать от меня исполнения супружеских обязанностей.

Он посмотрел на ее смущенное лицо:

– Тебе не хочется отказывать ему, не так ли? Черт возьми, ты до сих пор его любишь.

Она пожала плечами:

– Совсем немного. Признаю, я получаю удовольствие от его визитов. Но гораздо больше радуюсь, когда он уходит. Мы с твоим отцом слишком эмоциональная пара. Это хорошо в постели, но не в семейной жизни в целом.

Энтони встал и снова подошел к окну.

– Он знает про Бронуин?

– Нет. Если бы я сказала ему, он забрал бы ее у меня. И я больше никогда не увидела бы ее. Одну дочь я уже потеряла и не собираюсь терять вторую.

Он понимал ее. Жгучая обида, которую он испытывал, когда думал, что пропустил девять лет жизни своей дочери, не шла ни в какое сравнение с постоянной болью матери. Уходя от мужа, она не собиралась бросать детей. Просто не выдержала предательства, совершенного любимым человеком.

– И все-таки я не понимаю, как ты могла впустить его в свою спальню, после того как он поступил с тобой.

– Скажи откровенно, если бы ты сегодня женился, ты смог бы забыть Викторию? И не стал бы вспоминать о том, что происходило между вами? О том, как она прикасалась к тебе? Как целовала?

– Я не считаю возможным обсуждать такие вещи со своей матерью, – отрезал Энтони.

– Но это не помешало тебе допрашивать меня о моей интимной жизни.

– Меткое замечание, – отозвался он. – Впрочем, все это не важно. Я найду жену и буду ей верен.

– А во сне будешь видеть Викторию, – прошептала она.

– Прекрати, – потребовал Энтони. – Разве не ты убеждала меня в том, что женитьба на добропорядочной особе решит все мои проблемы?

– Это было до того, как ты полюбил.

– Я ни разу не произнес слова «любовь». Леди Уайтли рассмеялась:

– Тебе не нужно ничего говорить, Энтони. За время нашей беседы ты столько раз посмотрел на дом Виктории, что я сбилась со счета.

Энтони прикрыл глаза и прижался лбом к оконному стеклу:

– У ее дома стоит экипаж. Мне просто любопытно, кто к ней приехал.

– Присмотрись к экипажу – может быть, узнаешь, чей он.

– Кажется, такой есть у леди Фарли, – нахмурился он. Странно. Откуда здесь взялась Ханна? Виктория не желала, чтобы кто-то знал, кто она и где живет.

– Три дня назад я видела ее сестру, – небрежно сказала мать.

– Сестру леди Фарли? Лили Хэтфилд?

– Да, мы встретились, когда я выбирала портьеры. Она очень повеселела с тех пор, как лечится у нового доктора. Он пришел к выводу, что ей нужно есть больше мяса. Она последовала его совету, окрепла и прекрасно себя чувствует.

Энтони нервно сглотнул и снова взглянул на экипаж. Ханна сказала Николасу, что ее сестра при смерти.

– Энтони, в чем дело?

В эту минуту он увидел Ханну. Она вывела Викторию из дома и практически втолкнула в экипаж.

Проклятие! Именно Ханна – сообщница Харди.

– Викторию похищают.

Глава 24

Ханна оказалась на удивление сильной женщиной, и вырваться из ее цепких рук было совершенно невозможно. Понимая, что помощи ждать неоткуда, Виктория сопротивлялась, как могла. И, хорошенько прицелившись, наступила каблуком на ногу противнице. Однако в ответ получила весьма ощутимый удар локтем под ребра.

– Ты, маленькая дрянь, немедленно полезай в экипаж, или я прикончу тебя, – злобно прошипела Ханна.

– Воля ваша, – язвительно ответила Виктория. – Но тогда вы не получите того, что вам нужно.

О цели похищения можно только гадать, но, по-видимому, Ханна приехала за письмом, которое Сомертон выкрал из кармана Харди. Дверца экипажа открылась, и – о ужас! – Виктория увидела отвратительно ухмыляющегося Харди.

– Может быть, нам нужна только ты сама, – заявил он, схватил ее за руку и рывком втащил в экипаж.

– Отпустите меня! – пронзительно вскрикнула Виктория, падая на пол между сиденьями.

Ханна пинком отодвинула ее в сторону, торопливо забралась внутрь и захлопнула дверцу. Экипаж тронулся с места и покатил в неизвестность, увозя Викторию, прочь от всего, чем она дорожила. Позади остался дом. А в доме – дети. Только они видели, что произошло. Мэгги ушла к мяснику за говядиной для рагу, а у судомойки на кухне слишком много дел, чтобы прислушиваться к посторонним звукам.

В любом случае лежать носом вниз в ногах у Ханны и Харди Виктория не собиралась. И показывать врагам свой испуг – тоже. Она вскарабкалась на сиденье напротив Харди и постаралась придать своему лицу невозмутимое выражение.

У нее на руках имелись кое-какие козыри. Вернее, один козырь, зато весьма внушительный. К счастью, она успела прихватить с собой ридикюль, в котором до сих пор лежал пистолет Сомертона. Вопрос в том, стоит ли сейчас пускать его в ход.

Харди наверняка вооружен. Кучер, возможно, тоже. А Ханна? У дверей дома она угрожала убить Викторию. Скорее всего, это просто фигура речи, но кто знает? Нет, в экипаже стрелять бессмысленно. Остается надеяться на то, что рано или поздно Виктория останется наедине с кем-то из них и сможет использовать единственный заряд пистолета самым эффективным образом. А пока необходимо проявить терпение и попытаться понять, каковы их планы.

– Не соизволит ли кто-нибудь из вас объяснить мне, что происходит? – спросила она.

Ханна посмотрела на нее:

– Мы поговорим об этом позже.

– Когда?

– Когда надо. И где надо, – гаркнул Харди. Ханна повернулась к нему:

– Не орите на нее. Во всем виноваты именно вы, безвольный болван. Если бы вы думали о деле, а не о ней, у нас было бы куда меньше проблем.

– Тут уж ничего не поделаешь, – хрипло отозвался Харди. – Любому известно, как мне нравятся маленькие блондинки. А у нее еще глаза голубые. Я и сейчас едва сдерживаюсь, меня рядом с ней прямо распирает от возбуждения.

– Вы совершеннейшая свинья, – поморщилась Ханна. – И опять думаете вот этим местом, – она брезгливо указала на его вздыбившиеся брюки, – а не головой.

Виктория больше не задавала вопросов и, отвернувшись к окошку, пыталась хоть что-нибудь разглядеть сквозь узкую щель в шторке. Смутные очертания домов указывали на то, что там, снаружи, по-прежнему Лондон.

Когда экипаж, совершив бесчисленное количество поворотов, наконец, остановился, Харди обратился к Виктории:

– Сейчас ты выйдешь и поднимешься по ступеням, как истинная леди. Понятно, что ты таковой не являешься, но еще разок притвориться сможешь, не так ли? А если откроешь рот на улице или в доме, я пристрелю тебя.

– Где мы? – спросила Виктория, увидев перед собой большой особняк.

Ханна улыбнулась:

– Стоит ли интересоваться подобными пустяками?

– Почему нет?

– Тебе лучше побеспокоиться о том, что мы намерены с тобой сделать, – глумливо заметил Харди.

Виктория проглотила подступивший к горлу страх. Она найдет выход, должна найти. Иначе – смерть.

Дверь распахнулась, они вошли в роскошный холл.

– Добрый день, леди Фарли, мистер Харди и… – Дворецкий выжидательно посмотрел на Викторию.

– Новенькая для его светлости.

Его светлость? О каком герцоге идет речь? Дворецкий поджал губы и кивнул:

– Хорошо. Отведите ее наверх. Вы знаете куда.

Под конвоем Харди и Ханны она поднялась по лестнице и оказалась в комнате, посреди которой стояла большая кровать, а сбоку – длинный стол.

– Для начала свяжите ее, – приказала Ханна. Харди вырвал у Виктории ридикюль и швырнул его на кровать. Затем подтолкнул Викторию к одному из столбов, поддерживающих полог, завел ей руки за спину и крепко связал. Она попыталась немного ослабить путы, но веревка только крепче впилась в запястье.