Пленница

Вдруг он увидел, что она стоит на другой стороне поляны, прижавшись к старому кипарису, и смотрит на нож, занесенный над ней, и на воина, готового вот-вот убить ее. Рыжие волосы Тилы струились по спине, глаза сверкали презрением. Она явно не желала признавать себя побежденной. Эта белая девушка казалась особенно прекрасной здесь, на поле боя, среди смерти и крови.

Сердце Джеймса сжалось, в глазах полыхнул огонь. Он ненавидел и хотел Типу, боялся за нее. Он знал, что умрет без этой девушки, которая никогда не будет принадлежать ему из-за войны, из-за резни. Даже если ему удастся спасти ее, им больше не следует встречаться.

Воин занес над ней нож. Выдра! Выдра решил убить ее, забыв о своем слове.

Джеймс натянул поводья и закричал на языке Выдры, хитичи:

— Выдра, остановись! Вспомни свое слово! Если умрет она, умрешь и ты!

Рука Выдры с занесенным ножом застыла, все на поляне замерли, когда Джеймс спешился и бросился к Выдре. Смолкли крики ликования и победы.

Тила, видимо, не понимала, что спасение близко. Джеймс услышал ее негодующий крик:

— Мерзавец!

Выдра все еще держал девушку за волосы, но она, пренебрегая опасностью, со всего размаху ударила его коленом в пах.

Вероятно, Тила нанесла сильный удар, потому что Выдра закричал от боли.

Черт ее побери! С каким бы уважением ни относился к Джеймсу Выдра, теперь все пропало. Воин заломил руку Тилы за спину. Еще мгновение, и его окровавленный нож вонзится в ее сердце.

Джеймс устремился вперед, прыгая через трупы. Словами Выдру не остановишь. Придется применить силу. Прежде чем опустится нож.

Джеймс снова закричал — яростно, властно. Прыгнув на Выдру, он стиснул руку, сжимавшую нож, с таким неистовством, что воин обернулся. Взбешенный, Выдра выдернул руку и снова занес нож — теперь уже желая поразить Джеймса. Тот бросился на воина и повалил его на землю, стиснув ему запястье. Выронив наконец нож, Выдра с лютой ненавистью посмотрел на Джеймса;

— Ты убьешь меня из-за белой женщины? Дочери Уоррена? Неужели мозги и гордость у тебя в штанах, предатель?!

Джеймс быстро сел и отбросил нож. Поляна вновь ожила. Воины стаскивали кольца с убитых солдат, доставали пищу из их заплечных мешков.

— Я не собираюсь убивать тебя, Выдра. Но ты не тронешь эту белую женщину.

Под испепеляющим взглядом Выдры Джеймс направился к Тиле.

Господи Иисусе! Она уже убежала и достигла середины поляны, чтобы вернуться назад по тропе. Джеймс, окликнув ее, не сразу понял, что его слова прозвучали на языке хитичи. Так или иначе, сейчас она испугается его не меньше, чем любого другого воина. Однако девушку необходимо увести отсюда, прежде чем воины Выдры опомнятся и уничтожат их обоих.

Типу следует припугнуть! От страха, что им не удастся выбраться живыми, в Джеймсе вспыхнул гнев.

Умение стремительно бегать, недооцененное им прежде, весьма пригодилось ему в этот день. Птицей метнувшись к девушке, Джеймс схватил ее развевающиеся огненные волосы, которых едва не лишил ее Выдра, жаждавший отомстить Уоррену. Тила кричала, сопротивлялась, пиналась, извивалась. Джеймс повалил девушку на землю, надеясь, что, увидев его, она подчинится ему.

Бормоча себе под нос ругательства, он оседлал Тилу, схватил мелькавшие в воздухе кулачки и прижал их к земле у нее над головой. Она продолжала извиваться с неукротимой энергией. Джеймс убрал пряди волос с ее лица. Девушка хватала воздух ртом, намереваясь закричать, но крик замер у нее в груди.

Она увидела его, закрыла глаза и замерла, вздрагивая всем телом.

— Посмотри на меня, — бросил Джеймс.

Открывшиеся глаза Тилы выражали презрение и ненависть. Они давно не встречались. Целую вечность в этом аду, и это разделяло их.

— Значит, ты теперь тоже воюешь, — холодно заметила она. — Что ж, убей меня — и все! Зарежь, исполосуй на ленты, как поступили твои люди с солдатами.

— Это был честный бой! — гневно возразил он.

— Разве? — Откуда ему знать? Его же не было здесь, где не осталось места никакой честности, справедливости. Она видела это своими глазами, видела, как обе воюющие стороны уничтожали женщин и детей.

Правда, на нее еще никогда не нападали. Никогда еще Тила не ощущала так близко дыхание смерти.

— Это была засада! — выкрикнула она.

Джеймс похолодел. Девушка жила в своем мире, окруженная солдатами. Посещала танцы, пила шампанское. Да, это ее мир, 6 презрением убеждал он себя. Но Джеймс и не пытался узнать у нее правду о том, что здесь произошло.

— Капитан, возглавлявший ваших солдат, отдал приказ об уничтожении двух племен, мисс Уоррен, — мужчин, женщин, детей, еще не родившихся младенцев во чреве матерей. И вы утверждаете, что этих солдат следовало пощадить?

— Уверена, пощады от тебя не дождешься! В этом кромешном аду не найти сострадания, я прекрасно понимаю это. Ну, делай же то, что должен! Пора покончить с этим!

Джеймс наклонился над Тилой, страстно желая встряхнуть ее, заставить увидеть, осмыслить…

Что? Он не убийца. И все же один из тех, кто сейчас грабил убитых. Джеймс стиснул зубы и приподнял бровь;

— Покончить? Нет, мы любим мучить своих жертв! — Почему Тила едва не стала жертвой? Она должна была оставаться в Симарроне, в безопасности. Ей следовало послушаться его.

— Что ты здесь делаешь? — властно спросил он. Его слова звучали резко, Джеймс знал это. Девушка молчала. Внутренне содрогаясь и боясь, как бы она не заметила его тревоги, Джеймс повторил:

— Как ты оказалась с этими людьми?

— Бежала!

Его сердце оборвалось.

— Куда?

— В Чарлстон.

Чарлстон! Черт ее побери, она вздумала отправиться домой сейчас, когда это смертельно опасно! Он давно убеждал Тилу уехать, но она не послушала его, осталась. Заполнила всю его душу, стала для него наваждением, пока…

Джеймс вскочил и потянулся к ней. Девушка приподнялась, явно намереваясь снова убежать от него. Он с силой прижал Типу к себе. Она должна наконец понять, что им все еще грозит опасность.

— Дурочка! Теперь ты никуда не убежишь!

— Но ведь именно ты постоянно убеждал меня уехать! Ты бы выбросил меня с твоей драгоценной земли, если бы это было возможно. Ты велел мне уезжать…

— И ты не послушалась.

— Я пыталась…

— Ты не послушалась меня вовремя, — рявкнул он. — Только отойдите от меня сейчас, и вам конец, мисс Уоррен, неужели это не ясно?

Дикий крик прорезал воздух. Крик белого солдата. С него, еще живого, сняли скальп.

Тила с вызовом смотрела на Джеймса, но ее всю трясло. Глаза девушки лихорадочно блестели. Слезы! Она так старалась не расплакаться!

Джеймс громко заговорил на языке мускоги, не оглядываясь, не отрывая взгляда от Тилы:

— Дочь Уоррена — моя пленница. Я ее забираю! — Он твердо взял ее за руку, не решаясь ни на секунду ослабить хватку и боясь, как бы она не увидела кошмара, творящегося вокруг. — Не смотри вниз и не оглядывайся!

К счастью, Джеймс хорошо кормил жеребца, выращенного в Симарроне, и сейчас тот быстро унес двух седоков с поля боя.

Джеймс не щадил коня — они стремительно мчались по тропам, топям и болотам, сквозь заросли. Он хотел скорее покинуть это страшное место.

Джеймс не заговаривал с Тилой, не позволял коню замедлить шаг, пока они не добрались до его убежища. Там он спешился и снял Тилу, поставив ее на землю.

Она в упор смотрела на него, прямая, как струна, и напряженная. Царственная! Истинная белая леди с Юга. Не издав ни звука, девушка холодно отвернулась от него и направилась к воде.

Он радовался, что Тила жива.

Но ярость не покидала его: ведь она едва не погибла. Джеймс все еще дрожал от страха за нее, потому что чуть не опоздал.

— Значит, ты уезжала, — презрительно проговорил он. — Возвращалась к своим роскошным гостиным, очаровательным собеседникам, ко всему, что подобает такой благовоспитанной молодой леди.

— Ни к чему я не пыталась вернуться.

Нет, этого нельзя так оставить. Девушка чуть не погибла. Эту дурочку следует трясти до тех пор, пока она не осознает, как опасна глупость.