На пути к свадьбе

– Люси, – прошептал Грегори и потерся носом о ее щеку, – скоро утро.

Люси что-то пробормотала во сне и повернула голову.

– Да, – сказала она.

Одно коротенькое «да». В этом была вся Люси. Она рассудительна и благоразумна. И он любит ее именно за это и за многое еще. Она не хочет менять мир. Просто она хочет сделать его прекрасным для всех, кого любит.

Она стремится к стабильности и заведенному порядку. Поэтому прыжок, который ей предстоит совершить, станет для нее...

Эта мысль ошеломила Грегори.

– Ты должна пойти со мной, – сказал он. – Сейчас. Мы должны уйти до того, как проснется челядь.

Люси слегка вывернула нижнюю губу и закатила глаза, как бы говоря «О Господи!». Это получилось у нее так забавно, что Грегори не удержался и поцеловал ее. Чмокнул в уголок рта – потому что на более долгий поцелуй времени не было. Легкость и сладость поцелуя были разрушены ее обескураживающим ответом:

– Не могу.

Грегори отпрянул.

– Тебе нельзя оставаться.

Но Люси покачала головой.

– Я... я должна поступить правильно.

Он устремил на нее непонимающий взгляд.

– Я не имею права сбежать, я не могу допустить, чтобы лорд Хейзелби тщетно ждал меня в церкви, – сказала она и подняла на него глаза, в которых отражалась мольба.

На мгновение.

И тут же отвернулась.

Грегори не видел ее лица, зато ему многое говорили ее движения, нервные, полные непонятной безысходности.

Люси тихо сказала:

– Надеюсь, ты понимаешь меня.

– Я подожду снаружи, – сказал он.

Люси резко подняла голову, и в ее глазах появилось вопросительное выражение.

– Тебе может понадобиться моя помощь, – тихо объяснил он.

– Нет, не понадобится. Уверена, я смогу сама...

– Я настаиваю, – с нажимом произнес он, перебив ее. – Сигнал будет таким. – Он поднял вверх ладонь со сдвинутыми пальцами, повернул ее к себе и обратно. – Я подожду снаружи. Если тебе понадобится моя помощь, подойди к окну и подай сигнал.

Люси открыла рот, как будто хотела снова запротестовать, но в конечном итоге просто кивнула.

Грегори подошел к окну и выглянул. Рассвет еще не наступил, но небо уже изготовилось к его встрече, на горизонте появилась узкая полоска света. Она сияла всеми оттенками пурпура и была так прекрасна, что Грегори жестом поманил к себе Люси, желая показать ей это поразительное зрелище. Он отвернулся, пока она надевала ночную сорочку. Босиком пройдя по полу, она подошла к нему, и он, прижав се к себе, уперся подбородком ей в макушку.

– Смотри, – прошептал он.

Казалось, что ночь кружится в каком-то странном танце, сверкающем и искрящемся, что в воздухе таится понимание – скоро все будет по-другому. Рассвет терпеливо ждал по ту сторону горизонта, а звезды уже стали меркнуть на темном небе.

Если бы можно было остановить время, Грегори обязательно это сделал бы. Впервые в жизни ему удалось ощутить все волшебство и полноту момента. Все вокруг было пронизано добром, в мире правили честь и правда. В это мгновение он наконец-то осознал разницу между счастьем и довольством. И понял, что ему безумно повезло, что ему подарили возможность испытать и то и другое, причем в огромнейших количествах.

И все это благодаря Люси. Именно она наполнила его этим ощущением. Привнесла в его жизнь все то, о чем он когда-то мечтал.

Неожиданно одна звездочка молнией пронеслась по небу. Она пролетела широкой плоской дугой, и Грегори показалось, что он даже услышал, как она с шипением рассыпает искры.

Появление звездочки вызвало у него желание поцеловать Люси. Вероятно, думал он, на него так же подействовала бы и радуга, и лист клевера, и даже снежинка, которая упала бы на рукав и не растаяла бы. Потому что невозможно удивляться маленьким чудесам природы и не целовать Люси. Он поцеловал ее в затылок, потом развернул лицом к себе и стал целовать в губы, в лоб и даже в нос.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Люси прижалась щекой к его груди. Ее голос прозвучал хрипло, как-то придушенно, когда она произнесла:

– Я тоже тебя люблю.

– Ты точно сейчас не пойдешь со мной? – Грегори знал, каким будет ответ, но все равно спросил.

Как он и ожидал, Люси покачала головой:

– Я должна все сделать сама.

И Грегори ушел. Сунув сапоги под мышку, он выскользнул за дверь и пробрался наружу тем же путем, что пришел.

Было еще темно, когда он расположился в сквере напротив дома Люси. До свадьбы оставалось еще немало времени, поэтому у него будет масса времени, чтобы заехать домой и переодеться.

Но сейчас ехать домой он не мог. Потому что не мог рисковать. Он же сказал Люси, что защитит ее, а он никогда не нарушал обещаний.

Неожиданно его осенило: а зачем все делать одному? Ведь в этом нет никакой необходимости. Он может понадобиться Люси только в крайнем случае. И если придется применить силу, лишние руки не помешают.

Грегори никогда не обращался к братьям за помощью, никогда не просил их вытаскивать его из передряг.

До сегодняшнего дня.

Один из старших братьев живет неподалеку. Всего лишь в четверти мили, может, даже ближе. Ему хватит двадцати минут, чтобы добраться до Колина и вытащить его из кровати.

Сейчас же...

Да, все это романтично. Но вот никак не захватывающе.

Грегори потер окоченевшие руки.

Что-то уж больно холодно.

Он приказал себе не обращать на холод внимания. Получалось это плохо, и он оставил тщетные попытки. Что думать о посиневших от холода кончиках пальцев, когда на карту поставлена вся жизнь?

Он улыбнулся и поднял глаза к ее окну. Она там, сказал он себе. За теми шторами. И он любит ее.

Он любит ее.

– Ты хоть догадываешься, что я совсем не так собирался провести утро воскресенья!

Грегори в ответ лишь кивнул. Брат присоединился к нему четыре часа назад и поприветствовал его сдержанным: «Гм, забавно».

Грегори ничего не скрыл от Колина, даже событий этой ночи. Ему не очень нравилось рассказывать интимные подробности о Люси, но нельзя требовать, чтобы человек целых три часа ждал на холоде неизвестно чего, и не объяснять ему зачем. Между прочим, Грегори испытал определенное облегчение, поделившись своими проблемами с Колином. А Колин не стал читать ему нотаций.

Он просто все понял.

Когда Грегори закончил свой рассказ и вкратце объяснил, чего ждет под окнами Феннсуорт-Хауса, Колин кивнул и заявил:

– Думаю, ты давно ничего не ел.

Грегори покачал головой и улыбнулся. Как же здорово иметь брата!

– Не очень-то удачный план, – прокомментировал Колин.

И тоже улыбнулся.

Они сосредоточили свое внимание на доме, где уже давно кипела жизнь. Там раздвинули шторы, зажгли свечи, а потом потушили их, когда рассвет уступил место утру.

– А тебе не кажется, что ей уже давно следовало бы выйти? – заметил Колин, подбородком указав на дверь.

Грегори нахмурился. Он сам подумывал о том же. И убеждал себя в том, что отсутствие Люси – это добрый знак. Если бы дядька решил насильно выдать ее за Хейзелби, разве она не была бы сейчас на пути к церкви? Судя по «луковице», которая, надо признаться, не относилась к числу хронометров, церемония должна начаться менее чем через час.

Однако Люси не подавала сигнала о помощи.

И вот это Грегори совсем не нравилось.

Неожиданно Колин толкнул его локтем в бок.

– В чем дело?

Колин дернул головой вправо.

– Экипаж, – ответил он, – выехал из платной конюшни.

У Грегори от ужаса расширились глаза, когда парадное Феннсуорт-Хауса распахнулось, на крыльцо высыпали слуги и смехом и шутками встретили коляску, подкатившую к лестнице.

Коляска была белой, с откинутым верхом. Ее украсили розовыми цветами и широкими розовыми лентами, которые игриво подхватывал и подбрасывал вверх легкий ветерок.

Это был свадебный экипаж.

И его появление ни у кого не вызывало недоумения.

У Грегори по спине побежали мурашки. Мышцы напряглись.