В плену у миледи

— Ошибаешься. Он напал бы на нее в Данвере.

— Но мы бы защитили ее. Да, мы не такие глупцы, как ты. Мы бы не стали выпускать ее за стены крепости, где ее мог бы схватить этот проклятый англичанин.

— Но, Дугал, — возразила Сорча, — ты несправедлив к Руари. Он совсем недавно узнал о существовании Тречера.

Мужчины, нахмурившись, пристально посмотрели на нее, явно недовольные тем, что она вмешивается в их разговор. Сорча уже хотела сказать, что оба они ведут себя как дети, но тут тетя Нейл вдруг схватила ее за руку и потащила к деревьям, подальше от брата и Руари. Сорча снова вздохнула и, оглянувшись, увидела, что мужчины опять о чем-то заговорили — наверное, снова стали оскорблять друг друга. И никто из стоявших рядом с ними не делал попытки образумить их.

— Их обоих надо поколотить как следует, — заявила Сорча, тщетно пытаясь вырваться.

— Да, ты права, — согласилась Нейл. — Но сейчас от этого не будет никакого толку. — Тетушка сокрушенно покачала головой. — Это такой особенный случай мужской глупости, с которым приходится считаться. Ты еще больше все испортишь, если дашь им понять, что они ведут себя как дураки. Тем более что сейчас они еще разгорячены после кровавой битвы… Нет, девочка моя, как бы это ни было трудно, ты должна оставить все как есть.

— Но мне придется отправиться в Данвер?

— Да, конечно. И Маргарет тоже. Это невозможно изменить. Но мы что-нибудь придумаем, когда мужчины остынут.

— Его чувства ко мне становились все глубже. Я не могу уйти сейчас.

— Ты должна. Я вообще считаю, что твой черноволосый рыцарь уже давно к тебе неравнодушен. Мужчине иногда очень трудно разобраться в собственных чувствах. Ты покидаешь его не по своей воле, поэтому небольшая разлука ничего не изменит, если Руари уже начал осознавать, насколько ты ему дорога.

Сорча понимала, что тетя Нейл права. Уж если Руари понял, что неравнодушен к ней, то его чувства не умрут только из-за того, что брат насильно заберет ее домой. Но она все равно очень боялась покидать Гартмор в тот самый момент, когда ей, похоже, удалось найти путь к сердцу Руари. Но тут Сорча вспомнила, что не только ее одну увезут от любимого, если Дугал и Руари так и не придут к соглашению.

— Ох, бедная Маргарет… — пробормотала она, взглянув на Нейл. Потом вдруг прошептала: — Но ведь и ты тоже, тетя…

— Меня больше волнует Маргарет, — с улыбкой ответила Нейл. — Нам опять придется терпеть ее рыдания и печаль, но на этот раз все будет еще хуже.

— Да, верно, — кивнула Сорча. Немного помолчав, она проговорила: — Но ведь тебе, тетя, вовсе не нужно покидать Малькольма, если ты хочешь остаться с ним. Ты же свободна в выборе мужа, не так ли?

— Конечно, свободна. И я знаю, мой маленький мужчина будет меня ждать. Я твердо решила, что не выйду за него замуж, пока вы с Маргарет тоже не обретете своего счастья.

Сорча уже собралась поспорить с тетей насчет этого бесполезного самопожертвования, но тут ее внимание привлек голос Руари. Дугал по-прежнему говорил со злостью и ожесточением, едва держал себя в руках, а вот тон Руари явно изменился — казалось, он начинает уступать. И мгновение спустя Сорча поняла, по какой причине.

— На тебе долг крови, Керр, — говорил Дугал. — Вы были обречены, и я спас жизнь не только тебе, но и твоим людям. Все это — более чем достаточный выкуп за мою сестру и кузину, а также за двоих Хеев, которых ты захватил сегодня утром.

Руари кивнул и ответил:

— Хорошо, будем считать, что выкуп заплачен. Забирай своих людей и Маргарет, но оставь Сорчу здесь, со мной.

— Ты просишь меня оставить сестру в качестве твоей любовницы?

— Нет, в качестве моей жены, — ответил Руари.

Эти его слова ошеломили Сорчу — они эхом звучали у нее в ушах, но все же она никак не могла поверить, что услышала их. Все в изумлении уставились на Руари, а Сорча; высвободив руку из руки тетушки — та уже не удерживала ее, — направилась к любимому.

Она не знала, что заставило Руари сделать столь неожиданное предложение, однако понимала, что у нее еще долго не будет возможности выяснить это, если она сейчас с ним не поговорит. Но тут вдруг раздался громкий голос Дугала, приказавшего своим людям схватить ее. Сорча стала вырываться, но воины крепко ее держали; не обращая внимания на оскорбления, которыми она их осыпала, они потащили девушку к лошади.

— Привяжите ее к седлу, если будет нужно, — приказал Дугал. Потом снова посмотрел на Руари. — Я не собираюсь отдавать свою сестру замуж за Керра. На тебе долг крови, и мы оба знаем, что такими вещами нельзя пренебрегать. Я не хочу, чтобы ты приближался к моей сестре. А Маргарет отправь домой вместе с двумя моими воинами, которых ты держишь у себя в крепости. — Сказав это, Дугал резко развернулся и направился к лошадям, оставшимся после убитых англичан.

— Это еще не все, — сказал Руари, последовав за Дугалом.

Тот остановился и, обернувшись, положил руку на рукоять меча.

— Нам с тобой больше не о чем говорить.

— Мне нужно кое-что спросить у твоей сестры, — заявил Руари. — Сорча, что теперь будет с Крейтоном?

— Я скажу ему, что его враг погиб, — ответила девушка.

— Этого, возможно, недостаточно. Возьми с собой труп Тречера. Тогда у Крейтона не останется сомнений, и он сможет наконец обрести покой, как и мой дядя.

Сорча кивнула, глядя на Руари с удивлением. «Неужели он серьезно?..» — думала она. Что ж, возможно, Руари еще не до конца поверил в духов, но, судя по всему, он решил принять ее слова на веру. Она бессознательно сделала шаг в его сторону, но люди Дугала тотчас остановили ее и принялись усаживать в седло. Сорча опять стала вырываться, и прошло немало времени, прежде чем им наконец удалось это сделать. Когда же небольшой отряд Дугала тронулся с места, она оглянулась и увидела Руари, смотревшего ей вслед. Он казался совершенно невозмутимым, и лицо у него было совсем каменное — как будто ее отъезд нисколько его не волновал. Но Сорча-то уже давно знала: такое выражение всегда появлялось у него на лице, когда он хотел скрыть свои чувства «Ну почему он так смотрел?» — думала Сорча. Может, она видела его в последний раз, и ей очень хотелось, чтобы Руари хотя бы взглядом дал ей понять, что сейчас чувствовал. Она хотела убедиться в том, что не только у нее одной сердце разрывалось от боли.

Руари смотрел вслед людям Дугала, пока те не скрылись за деревьями. Когда же последний из всадников исчез из виду, он тяжко вздохнул, почувствовав ужасную боль, терзавшую его душу. Только сейчас, глядя, как от него увозят Сорчу, Руари наконец-то осознал, что он полюбил эту женщину.

Снова вздохнув, Руари пошел к своим людям, чтобы помочь им вернуться обратно в Гартмор. Он понял, насколько ему дорога Сорча, в тот самый момент, когда потерял ее, и если это являлось наказанием за его преступления, то оно было чрезмерно строгим. Теперь он был связан долгом крови, поэтому мог получить Сорчу обратно только в том случае, если ее брат смягчится. Но Руари сомневался, что Дугал на это способен — слишком уж ненавидел его брат Сорчи. А больше всего Руари мучился из-за того, что не понял гораздо раньше, какие чувства пробудила в нем Сорча. Он мог бы уже признаться ей в любви и даже успел бы жениться на ней, но, увы, он сам упустил такую возможность.

От англичан почти не осталось ничего ценного. Хеи успели забрать оружие убитых врагов и увезли с собой тех немногих пленников, которые остались на поле боя. Руари заставил себя сосредоточиться на своих людях, многим из которых требовалась его помощь, чтобы добраться домой. Эти хлопоты помогли ему на время заглушить боль в сердце. Когда они вернулись в Гартмор, ему пришлось сообщить вдовам о смерти их мужей, и эта печальная обязанность также отвлекла его от собственных переживаний.

Покончив со всем этим, Руари хотел сразу пойти к себе в спальню, но в большом зале его ждали родители Битхема, которые хотели поговорить с ним. Он уже знал, что им не удалось повидаться с сыном, поскольку тот заперся в своей комнате и не выходил оттуда с того момента, как рыдающую Маргарет забрали домой ее родичи. Родители Битхема появились в Гартморе уже после того, как отсюда уехали люди Дугала. Приблизившись к столу, Руари заметил изумленные взгляды родственников и в нескольких словах объяснил, почему его одежда в таком беспорядке. Затем уселся и налил себе вина.