Алая графиня

Джироламо шагнул вперед и со всей силы ударил ее тыльной стороной ладони. Катерина отшатнулась назад, запуталась в юбках и упала. Я кинулась к ней на помощь.

— Блудница! — прокричал граф, брызгая слюной на супругу. — Я женился на девственнице из приличной семьи. Она должна была рожать мне детей, а оказалась распутницей!

Катерина с моей помощью поднялась на ноги. Джироламо надвигался на нее, вынуждая отступать, пока она не уперлась в каменное ограждение балкона, доходящее ей до пояса. Из нижней губы текла кровь, скула покраснела и начала распухать.

Джироламо придвинулся вплотную и наклонился, чтобы быть с ней на одном уровне. В какой-то миг мне показалось, что он снова ударит ее, однако ответ Катерины заставил его замереть.

Она спокойно утерла рукавом окровавленный рот и спросила ровным, уверенным голосом:

— В каком преступлении обвиняет меня супруг?

— Так ты все отрицаешь? — пророкотал Джироламо.

Катерина ответила с не меньшим нажимом:

— Что именно?

Джироламо схватил ее за плечи и принялся трясти. Ей пришлось прижаться к мужу, иначе она оказалась бы за ограждением и упала в сад, находящийся тремя этажами ниже.

— Ты заигрывала! — прокричал он. — На празднике у Борджа, с одним из французов. У меня есть свидетель! Ты целовалась с французом!

Несмотря на ужас, я едва не засмеялась. Джироламо понятия не имел, как далеко зашла неверность его жены. Тот, кто видел нас в саду вчера ночью, ничего ему не рассказал.

Как только Джироламо прекратил ее трясти, Катерина ответила:

— Кто меня обвиняет? Покажите мне его, и я выведу на чистую воду этого мерзкого, низкого лжеца!

Ее уверенность была настолько непритворной, что Джироламо разжал руки и заявил, все еще полыхая гневом:

— Это весьма достойный человек. Я ему доверяю.

— Даже больше, чем своей жене? — Катерина сверкнула на него глазами. — А вдруг у этого весьма достойного господина имеются тайные мотивы и он хочет внести раздор в нашу семью? Ты уверен, что эта персона не стремится причинить тебе зло?

При этих словах на лице Джироламо отразилась тень сомнения, он отступил назад.

Катерина бесстрашно шагнула вперед, преодолела разделяющее их расстояние и твердым тоном продолжила:

— Это коварный город, и у тебя имеются все основания не доверять тем, кто вхож к нам в дом. Я же клянусь, мой господин, что моя единственная цель в жизни — помогать тебе и дому Риарио достичь вершины славы и могущества. Моя судьба связана с твоей. — Она напустила на себя смущенный и неуверенный вид, вдруг зарделась так густо, словно была скромнейшей из девиц. — Это правда, француз пытался вести себя непозволительно вольно, хотел меня поцеловать. Мне было стыдно упоминать об этом, и, чтобы не причинять тебе беспокойства, я разрешила проблему сама. Теперь я вижу, что была не права, поэтому принимаю урок. Не знаю, что видел тот свидетель, но могу сказать: когда намерения француза стали очевидны, я дала ему пощечину и велела больше не помышлять о подобных вольностях. Обещаю, что впредь не совершу похожей ошибки, не окажусь в ситуации, когда мужчина может воспользоваться моей легкомысленностью.

Гнев графа утих, но он по-прежнему был мрачен и недоверчив. Джироламо обернулся ко мне, вгляделся в мое лицо и спросил:

— Она говорит правду?

Я поблагодарила небеса за то, что мое положение не позволяло смотреть ему в глаза, и ответила:

— Да, ваша светлость.

Граф прищурился, посмотрел на меня и велел:

— Смотри, впредь не спускай с нее глаз!

С этими словами он развернулся на каблуках и вышел.

Я сейчас же поглядела на свою норовистую госпожу. Катерина торжествовала победу и в то же время бурлила от гнева. Из ее губы до сих пор текла кровь, и она зажимала рану краем рукава.

Я протянула руку, чтобы осмотреть повреждения, но она замахала на меня и проговорила:

— Пусть уходят.

Я шикнула на прачек и горничных, застывших с разинутыми ртами, и выставила их за дверь, после чего Катерина вошла в спальню. Она села перед камином, а я принесла таз с водой, намочила полотенце и прижала к покрасневшей верхней губе. Ноги у меня подкашивались от радости. Если бы Джироламо узнал о похождениях жены, он вышвырнул бы ее с балкона, вышиб бы ей мозги о булыжники в саду.

— Слава богу, — приговаривала я вполголоса, промокая рану Катерины дрожащей рукой. — Слава богу!..

Катерина шумно вздохнула и распорядилась:

— Принеси мне зеркало.

Я поспешила к туалетному столику, где лежало ручное зеркало, и принесла его Катерине. Она взглянула на свое отражение и сморщилась.

— Мерзкая скотина! Только посмотри на мой рот! Да и щека опухла… — Графиня отложила зеркало и мрачно поглядела на меня. — Сколько держатся синяки?

— Не меньше недели.

— Я не могу ждать так долго! Я должна снова увидеться с ним, если не сегодня, то уж завтра точно!

Я ахнула, не веря своим ушам, когда поняла, что она говорит о Жераре де Монтане.

— Мадонна, ты сошла с ума!

— Может быть, — усмехнулась она, — но если бы ты испытала то же, что я вчера ночью, то поняла бы, почему мне хочется снова увидеться с Жераром. Однако отныне надо проявлять особую осторожность. — Катерина подняла зеркало, взглянула на свое отражение и нахмурилась. — А пока что принеси мне какую-нибудь мазь и холодной воды. Надо как-то убрать опухоль!

По настоянию Катерины я написала месье Жерару еще одно письмо.

Мой дорогой!

Муж подозревает меня, за нами шпионили в палаццо Борджа, и до графа дошла весть о наших объятиях. Кроме того, я опасаюсь, что человек, возможно, видевший нас в саду ночью, не станет молчать. Мой муж не отличается сдержанностью нрава, он уже выместил на мне свою злость. Страшно подумать, что предпринял бы этот человек, зная правду.

Но я все равно не могу дождаться, когда снова увижу тебя. Ты возносишь меня на такие вершины наслаждения, о каких я и не подозревала. Скажи, где и когда мы встретимся, в каком надежном, укромном месте. Отвечай поскорее, любовь моя, каждый миг в разлуке с тобой кажется мне пыткой.

Твоя тайная возлюбленная.

На этот раз я подкупила одного из художников-французов, работавших над фресками в часовне. Он не был вассалом Джироламо, и никто не заподозрил бы ничего странного в его визите во французское посольство. Месье Жерар пришел в такой восторг от письма, что заставил художника ждать, пока он зашифрует ответ.

Беллиссима! Прекраснейшая, мое сердце разрывается при мысли, что я не увижу тебя ни сегодня, ни завтра. Однако рано утром в пятницу твой муж отправляется по делам в Фаэнцу и Форли. Разве он не сказал тебе? Поездка займет у него не меньше двадцати дней.

Дальше следовали указания, как добраться до дворца некоего господина, готового с радостью предоставить свой дом в распоряжение любовников, поскольку сам он искушен в подобных делах и умеет хранить тайны.

Встретимся в пятницу днем, после того как ты убедишься в отъезде мужа. Не будем терять время даром!

На протяжении трех следующих недель мы с Катериной ровно в полдень отправлялись в город в экипаже, которым управлял любимый возница графини — застенчивый, деликатный юноша, краснеющий каждый раз при виде своей госпожи. Он так обожал ее, что не принимал денег за то, чтобы сохранить тайну, и уверял, что служить ей — честь для него.

Каждый раз мне нестерпимо хотелось остаться дома. Я совершенно не одобряла скандального поведения Катерины, однако если бы не выезжала с ней в качестве дуэньи, то по дворцу сейчас же поползли бы сплетни.

— Кроме того, без тебя я не чувствую себя в безопасности, — говорила графиня.

Мы выбирались в город в простом экипаже без гербов якобы за покупками для дома и самой Катерины. Мы ездили к кузнецам, ювелирам, торговцам шелками, художникам и каждый раз покупали что-нибудь в доказательство того, что графиня действительно была в тех местах, о которых говорила.