Когда он вернется

– Вот тебе моя правда, Аласдер. Я ненавижу Магнуса Драммонда. Ненавижу его за то, что он сделал меня такой боязливой. И я ненавижу себя за свою робость. Но больше всего я ненавижу отца за то, что он пытался убить тебя.

Аласдер молча пошел на звук ее голоса.

– Я могу пережить презрение других, Аласдер, но я не хочу, чтобы ты смотрел на меня так, будто ненавидишь меня.

– Наверное, было бы неправдой говорить, что я всегда обращался с тобой хорошо, Изабел. Но я никогда не сердился на тебя из-за твоего происхождения.

– Почему ты все еще хочешь оставаться моим мужем?

– Я мог бы сказать – из-за твоей красоты, – медленно произнес он. – Или потому, что этот брак сначала был заключен не по закону, и ты была пострадавшей стороной. – Он подошел совсем близко и обнял ее за шею – Или даже из-за того, что это просто необходимо.

– Так из-за чего все-таки?

– Из-за всего, – ответил Аласдер, вдруг подумав о том, как трудно порой найти нужные слова.

Изабел прижалась щекой к его груди. Потом подняла руки и, обняв его за шею, прильнула к нему так, как еще никогда не делала.

– Мы муж и жена, Изабел. На всю жизнь. И мы должны доверять друг другу, делиться своими мыслями, надеждами и желаниями.

– Ты мне доверяешь?

– Я доверяю тебе свою жизнь. Но я хочу, чтобы ты была моей целиком, без остатка, со всеми своими страхами, болью и неуверенностью. Я хочу знать твое мнение обо всем. Ты можешь даже на меня сердиться. Только не будь холодной и не молчи.

Привстав на цыпочки, Изабел коснулась его губ быстрым поцелуем, но Аласдер схватил ее и, прижав к себе, жадно впился ртом в ее губы.

Она начала расстегивать ему рубашку, но он остановил ее и, подняв обе ее руки к губам, стал их целовать.

Потом его руки заскользили по ее спине, талии, по груди так, будто он никогда раньше не прикасался к ее телу, и теперь в темноте этой уединенной пещеры его желание вспыхнуло с новой силой.

Аласдер снова поцеловал ее, и из груди Изабел вырвался тихий стон. Он ждал этого момента, и ему показалось, что он слишком медлит, слишком осторожен в своих движениях.

Он схватил ее и приподнял, а она обхватила его ногами. Он прижал ее к стене, одной рукой приподнимая юбку, а другой упираясь в стену.

Вдруг что-то с металлическим стуком упало на землю. Следом раздался еще один звук, напоминавший приглушенный стон, такой жалобный, словно это плакала женщина.

– Что это было? – спросила Изабел.

Аласдер опустил ее на землю, и она оправила юбку.

– Не знаю. – Он протянул руку и стал ощупывать стену пещеры.

И тут же вспомнил о разговоре родителей. Наклонившись, он стал искать упавший на землю предмет. Пальцы ощутили филигранную резьбу шкатулки, и Аласдер почувствовал кисловатый запах серебра, над которым потрудилось время.

– Это сокровища Макреев, – сказал он и, нащупав на стене каменную полку, обнаружил на ней целый ряд предметов, назначение которых было легко определить.

– Сокровища? – удивилась Изабел.

– Серебряный поднос. – Аласдер поднял с пола упавший предмет. – А вот волынка, – добавил он, погладив липкую кожаную сумку с давно забытым инструментом. – А это металлическая кружка с резной ручкой и выгравированными инициалами.

Подойдя к выходу из пещеры, Аласдер поднес кружку к свету.

– По-моему, это буква Р. – Изабел подошла к нему.

– Я думаю, кружка принадлежала моему прадедушке Ранулфу Макрею.

– Когда-то я нашла в развалинах Гилмура бусы из синего камня и думала, что это единственная вещь, оставшаяся от прежних времен.

Взявшись за руки, они вернулись к полке. Пол под их ногами был сильно выщерблен, и Аласдер подумал о том, сколько же веков его предки хранили здесь свои сокровища.

В пещере оказалось больше сотни предметов. Кубки, пропылившиеся ткани – по всей видимости, клетчатые пледы, – деревянные тарелки и чаши, вырезанные из древесины растущих на земле Макреев деревьев. Все это было символами жизни в Гилмуре.

– Почему все эти вещи собраны здесь? – спросила Изабел.

– Когда Макреи покидали Шотландию с Вороном, каждый мог взять с собой только один узел.

– Значит, все остальные вещи они оставили в этой пещере на сохранение?

– Да. И все это время они находились здесь.

Стиснув зубы, Фергус продолжал свой путь.

Его культя воспалилась, и боль не отпускала ни на минуту. Он передвигался мелкими шажками и убеждал себя, что Гилмур находится за следующим холмом. Он уже прошел большую часть пути и не собирается останавливаться.

Он был Макреем, а Макреи никогда не сдаются.

«Еще одна небольшая горка, Фергус. Смотри на свою ногу и на костыль, а не на вершину. А еще лучше, считай этих проклятых овец». Там, где когда-то зеленели долины, теперь были бесконечные стада грязных овец, передвигавшихся от одного холма к другому, словно огромный жадный червяк.

Фергус начал считать свои шаги. Всего сто шагов, и он будет на середине холма, думал он. А еще через сто или около того он, возможно, увидит Гилмур.

Солнце отражалось в воде озера Лох-Улисс, и все сейчас казалось Фергусу волшебным. Он повернул голову, прикрыв глаза ладонью.

Гилмур. Фергус моргнул несколько раз, но не только для того, чтобы убедиться, что он не грезит, но и чтобы смахнуть навернувшиеся слезы.

Куда же подевался английский форт? Когда Фергус в последний раз видел свой дом, форт был так близко от старой крепости, что казалось, будто он вот-вот столкнет ее со скалы. Фергус видел, как изменилось то место, о котором он мечтал столько лет. Крепость лежала в руинах, но кругом копошилось множество людей.

Краем глаза Фергус заметил какое-то движение слева. Он повернул голову и остолбенел. Это был мираж. Вознаграждение за его усилия. Навстречу ему спешила Ли – такая, какой она была когда-то давно. И она торопилась, чтобы встретиться с ним в их тайном месте. Ее волосы развевались на ветру, она мчалась, пригнувшись к шее лошади, и в этот момент они казались единым целым.

Фергусу вспомнилось другое время. Он ждал встречи с ней. На людях они с Ли были просто друзьями, но на самом деле – любовниками. И сейчас его чувства были такими же, как тогда, потому что любовь так глубоко укоренилась в его сердце, что он никогда не сможет от нее освободиться.

Но это был не мираж, не видение из прошлого, а живая женщина, и она определенно направлялась в Гилмур.

Далеко за ней из-за холма появился отряд всадников. Однако эти двадцать человек обеспокоили Фергуса меньше, чем пешие люди, которые шли за ними нестройными рядами, и их число было внушительным. Все они тоже направлялись к крепости.

Необходимо найти ответ на несколько вопросов, подумал Фергус. Начать с того – кому понадобилась осада Гилмура? Второй вопрос – кто эта женщина?

Измерив глазами расстояние до крепости, Фергус решил, что надо избрать более короткий путь, хотя боль в ноге была почти невыносимой. Мальчишкой он облазил все окрестные леса. Теперь ему предстояло узнать, насколько хорошо он все помнит.

– Он мог хотя бы оставить нам лодку, – жалобно сказал Брендан, вытирая лицо, – а не оставлять нас на произвол судьбы.

– Сомневаюсь, что он думал о нас, – ответил Джеймс, разглядывая картины на стенах пещеры.

– Это возлюбленная Иониса? – поинтересовался стоявший рядом Хэмиш. Джеймс кивнул. – Вылитая Изабел. – Это была связь с Гилмуром, более реальная, чем их присутствие в этом месте.

– Так вы будете подниматься? – спросил их человек, державший в руке три веревки.

– Конечно. – Джеймс повел братьев вверх по лестнице. Держась за канаты они поднялись вверх к домовой церкви.

– Я представлял себе это все же иначе, – заметил Брендан, заглядывая через развалины арки в воду озера. – Больше целых строений, а не развалин.

– На твоем месте, Брендан, я бы был поосторожней, – предупредил Хэмиш. – Ты стоишь на том самом месте, откуда когда-то упал человек.

Брендан побледнел и отступил назад.