Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)

Он собирался было резко возразить, но тут же подавил этот порыв и натянуто улыбнулся.

— Извини, дорогая. Впредь я постараюсь, чтобы такое не повторялось. Я ведь только забочусь о нашей репутации здесь, в Билокси. А твой отец может бросить на нее тень.

Ленора улыбнулась не менее натянуто и, ощутив прилив жалости к отцу, сочувственно посмотрела на него. Смущенный, казалось, ее поддержкой, он бросил на нее грустный взгляд. Веки у него покраснели, под глазами набухли мешки. Щеки покрывала давно не бритая щетина, двойной подбородок закрывал часть шеи, рубашка была испачкана и измята, словно он не снимал ее на ночь. Понемногу придя в себя, он попытался разгладить складки на жилете и бросил отчаянный взгляд на сосуд с крепкой, янтарного цвета жидкостью. Для него она была источником радости и эликсиром жизни.

— Я… как бы сказать… — Он облизал пересохшие, потрескавшиеся губы и, откашлявшись, сказал:

— Я никому не хотел причинять неприятностей и могу понять, почему Малкольм так разозлился. Будь с ним подобрее, девочка. Это все я виноват. Нельзя так забываться…

Она посмотрела на Малкольма и, увидев на его лице довольную улыбку, испытала сильнейшее желание стереть ее каким-нибудь едким замечанием. Она терпеть не могла его высокомерия и еще больше — того сладострастия, которое появлялось у него в глазах, когда он заглядывал в разрез ее платья. Увидел он там что-нибудь, что могло вызвать этот чувственный блеск, или нет — кто знает, но, так или иначе, это дало ей повод оставить мужчин наедине друг с другом. К немалому ее испугу буквально через несколько минут у нее в комнате появился Малкольм с небольшим чемоданом в руке. С ним пришел и отец. Сомертон шаркающей походкой подошел к письменному столу, у которого она присела. Увидев ее вопросительный взгляд и нахмуренные брови, Сомертон неловко сплел пальцы и попытался объяснить цель их прихода:

— Я, видишь ли… Малкольм… Малкольм хочет с тобой кое о чем поговорить, дорогая. — Он с трудом глотнул, шаря взглядом по комнате в Поисках виски.

Ленора указала пером в сторону умывальника.

— Если хотите попить, там есть кувшин с холодной водой.

Наливая воду, Сомертон изо всех сил старался унять дрожь в руках, и все же носик кувшина застучал о край стакана. Сомертону, не привыкшему к вкусу чистой воды, не удалось подавить гримасу отвращения. Подняв глаза, он встретился с презрительной усмешкой Малкольма. Его багровые щеки потемнели, и он неловко поставил стакан на умывальник.

Малкольм подошел к письменному столу, и выражение брезгливости сменилось у него приветливой улыбкой. Он наклонился к Леноре для поцелуя, но та отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку. Увидев, что Ленора поднялась и направилась к противоположному концу стола, Малкольм удивленно поднял брови.

— Вы хотели о чем-то поговорить со мной, — напомнила Ленора.

Малкольм поставил чемодан на стол и вынул пачку каких-то бумаг.

— Сегодня утром я в городе встречался с нашими адвокатами, и они сказали мне, что ты должна подписать эти документы.

Ленора небрежно указала на стол.

— Оставьте их здесь, попозже я посмотрю.

Малкольм замешкался и кашлянул. Ленора удивленно посмотрела на него.

— Что-нибудь не так?

— Да нет, просто юристы хотели, чтобы все было готово к полудню. Твой отец уже все прочитал, у него возражений нет. Да тут ничего существенного, так, кое-какие мелочи надо в порядок привести.

— Если такая спешка, я могу посмотреть эти бумаги прямо сейчас, и вы сразу же возьмете их. Много времени это не займет. — Ленора протянула руку, но Малкольм нахмурился.

— В общем-то, — он положил документы назад в чемоданчик, — я вернулся, чтобы твой отец подписал их. Нам обоим не хотелось оставлять тебя одну со слугами, и мы решили, что твоя подпись избавит нас от необходимости ехать куда-то. — Он решительно захлопнул чемоданчик.

Роберт повернулся к молодым людям спиной и вышел на веранду. Прямо в глаза ему ударило солнце, и он зажмурился. Передвинувшись под навес, он прислонился к стене. Взгляд его лениво скользил по сверкающей глади воды, и тут что-то неожиданно привлекло его внимание.

— Эй, что это там?

Малкольм очень сомневался, что Роберт способен рассмотреть что-нибудь в таком состоянии. С чемоданом над мышкой он вышел на веранду и обратился к Сомертону:

— Ну ладно, Роберт, если хотите ехать, вам надо переодеться, да поскорее… — Он взглянул в направлении, куда безотрывно смотрел Роберт, отшвырнул сигару и подбежал к краю балюстрады.

— Проклятье!

Дивясь, что это за муха обоих укусила, Ленора присоединилась к мужчинам и посмотрела вдаль. Из высокой двойной трубы, укрепленной на черно-бело-золотистой опоре, поднималась в небо струйка черного дыма. Речной пароход боролся с сильным волнением, но тут же, на глазах Леноры, бросили два якоря — один с носа, другой с кормы, и он остановился в семистах футах от берега, точно напротив дома.

«Русалка»! — Она произнесла это слово, но про себя. Ей не было нужды читать выведенное на борту название, чтобы узнать огромный светлый корпус, окаймленный черной и золотой полосами. На перила нижней палубы был натянут брезент, чтобы вода не заливалась через борт.

Гребное колесо застыло, и пароход мягко покачивался на якорных цепях. В проеме рубки появилась высокая фигура. Двинувшись к борту, человек остановился и, положив руки на бедра, посмотрел в сторону дома. У Леноры обмякло все тело, ноги ослабели и задрожали. Она узнала эту позу. На ней так часто останавливался ее восхищенный взгляд — взгляд влюбленной женщины. Сердце часто забилось в груди, и ей пришлось перевести дыхание — воздух вдруг показался слишком густым, чтобы дышать спокойно.

— Это он! — Малкольм злобно оскалился. — Этот подлец Уингейт! — Он бросил уничтожающий взгляд на Роберта, который только неловко пожал плечами, затем на Ленору.

— Ты знала об этом? Ты посылала за ним? — Голос его прерывался от ревнивой ярости.

Тут взгляд Малкольма упал на маленький столик, где стояли заточенные перья и лежала стопа бумаги.

— Ты писала ему! — угрожающе воскликнул он. — Ты сообщила ему, где мы!

— Нет! — Ленора покачала головой, страшась выдать свои чувства. Радость! Возбуждение! Довольство! Все это слилось воедино, и Ленора едва сдерживала себя. Эштон поблизости! Совсем рядом! Она повторяла это про себя вновь и вновь. Он приехал с гордо поднятой головой, он всем дал знать, что она ему нужна и что так просто он от нее не откажется.

— Но как же он сумел?.. — Малкольм оборвал фразу, задумавшись, затем пристально взглянул на Ленору.

— Он что, знал, что у тебя дом в Билокси?

Ленора пожала плечами и невинно развела руками, как бы показывая, что она тут ни при чем.

— Мне не было нужды ничего говорить ему. Он все и так знал.

— Мне следовало бы догадаться, что нам от него не скрыться, — пробормотал Малкольм. — И точно, этот негодяй разыскал нас, как собака, которая идет по следу. — Он затряс головой, словно разъяренный бык. — Я знаю, зачем он здесь. Хочет снова увезти тебя. — Угрожающе вытянув руку в сторону судна, он заявил громким голосом: — Но он здесь не задержится! Уж об этом я позабочусь! Шериф заставит его убраться!

Роберт осторожно опустился в кресло и заметил:

— Вряд ли ты что-нибудь сможешь сделать, Малкольм. Этот человек обладает своим правом. Земля и дом наши, и, если он появится здесь, мы можем схватить его, но океан принадлежит каждому, кто отважится выйти в него.

Обозленный Малкольм быстро вышел с веранды, но тут же вернулся с двустволкой в руках.

— Пусть только попробует пристать к берегу. Он и шагу не успеет сделать, как я его пристрелю.

При этих словах радостное настроение у Леноры как рукой сняло. Бог знает, куда может завести этого человека ярость. На то, что гнев его уляжется до встречи с Эштоном, надежды мало. Надо как-то предупредить Эштона, чтобы не подходил близко к берегу, но как?

— Чего никогда не знаешь с огнестрельным оружием, — негромко сказал Сомертон, — так это — как им владеет другой. Мне приходилось слышать, что Уингейт в этом деле не новичок. Если это действительно так, будь осторожен.