Дикое Сердце (ЛП)

- Не собираюсь я снова смотреть в твое лицо! – извергнул Хуан и удалился.

- Хуан! – позвала Айме, и повысив голос, повторила: – Хуан!

- Что происходит? – спросил Ренато, приближаясь к жене.

- О, ничего! – попыталась притвориться Айме, делая огромное усилие. – Хуан кажется совсем глухим. Я спросила кое-что… о погоде. Полагаю, для мореплавателя это не трудно.

Раскат грома и порыв ураганного ветра прервал бессодержательные слова Айме, и Ренато холодно заметил:

- Думаю, никому не трудно предсказать приближающуюся плохую погоду.

- Нет, конечно. Я такая глупая, да? Да благословен Бог! Льет как из ведра, и этот Хуан. – Она протянула руку, не зная, что делать и как сказать, в полном замешательстве показывая на человека, который шел твердо и беззаботно, равнодушный к ветру и буре, уже обрушивавшейся на долину, которая еще больше приблизила сумерки. – Ты видел более странного человека, Ренато? Мы говорили о плохой погоде, думаю, твой управляющий не безумный. Было бы жаль, если бы он им оказался. Я подошла к нему, чтобы поговорить. Твой Хуан Дьявол такой приятный! Какой интересный и приятный!

- Могу ли я узнать, достаточно ли ты поговорила с Хуаном, чтобы изменить свое мнение?

Айме повернулась, тряхнула головой, как будто чтобы проснуться и вернуться к реальности. Она смотрела в глаза мужа, пристально всматривавшегося в ее лицо, словно тот хотел угадать, что происходит в ее душе, и залепетала:

- Ну, прямо сейчас. Мы были здесь, разговаривали и смотрели на облака.

- Мне показалось, что говорила только ты. Я не видел, чтобы он повернул голову и взглянул на тебя.

- Черт побери, не думала, что ты обращал столько внимания. По-видимому, ты следил за всеми малейшими движениями.

- Я не следил, а смотрел на тебя, как всегда, когда ты в пределах моего взгляда. Я мужчина, который тебя любит, Айме.

- О, я это уже знаю! В противном случае ты бы не женился. Избавь меня от напоминания, что я не принесла приданого в брак.

- Только мерзавец мог бы сделать жене подобный намек. Только негодяй, Айме, но со вчерашнего дня ты в третий раз обращаешься со мной как с мерзавцем.

- Со вчерашнего дня ты как безумный, как зверь, нервный, раздраженный, сомневающийся, мучающий меня. Думаю, ты поссорился с матерью, а так как не можешь выместить на ней…

- В четвертый раз ты обижаешь меня, Айме. Что с тобой? Почему ты так изменилась? Почему за несколько часов вся твоя любовь, вся нежность…?

- Вся моя любовь что? Заканчивай!

- Дело в том, что я даже не знаю, как начать. Знаешь, я поставил себе цель, у меня была мечта, чтобы мы жили друг для друга, угадывали мысли друг друга, чтобы наши чувства были одинаковыми, чтобы одним взглядом каждый из нас доходил до глубины души другого.

- О, ты ужасно романтичный, Ренато! – раздраженно прервала Айме. – Ты хочешь сделать из жизни идиллию, поэму, а в жизни есть много заурядных дней, много плохих часов, неприятных минут, в которых нельзя жить, мечтая.

- Но любя можно!

- Ладно, во все часы.

- Все время! Всегда! Это было моей целью, ты разделяла, принимала это, и мы клялись в этом перед алтарем. Разве ты забыла? Ты клялась быть частью меня, а я поклялся носить тебя в сердце и любить, как свою плоть! Как же быстро ты забыла!

- Дело в том, что ты стал невыносим! – воскликнула Айме, повысив голос.

- Не кричи. На нас смотрит Ноэль, – упрекнул Ренато тихим и твердым голосом. – Я не хочу играть перед ним грустный спектакль наших размолвок.

- Сожалею, но не умею притворяться!

- Ты обязана делать это, ибо ты Д`Отремон.

- Черт, ты тратишь много времени для упоминания знаменитой фамилии!

- Что ты говоришь? – удивился Ренато.

- Чтобы ты больше ее не упоминал, потому что я сыта ею по горло, понял? Сыта по горло! Как и этой усадьбой, этим домом и…

- Замолчи! – приказал Ренато. Затем, сменив тон, обратился к нотариусу: – Подойдите, Ноэль. Мы удостоверились, что льет как из ведра.

- Да, наверху буря, но нет причин удивляться, потому что она случается почти ежедневно. И тем не менее, кажется кратковременной.

Ноэль приблизился к перилам, мимоходом наблюдая, понимая и проникая взглядом в искаженные лица молодого Д`Отремон и его жены. Она побледнела, ее губы дрожали. Тут взгляд старика посмотрел в грозовую ночь, повернулся к ним более спокойно, не обнаружив следа Хуана. Уводя разговор в сторону, он спросил:

- Могу ли я удостоиться чести поприветствовать сегодня донью Софию?

- Боюсь, что нет, Ноэль. Это я и пытался вам объяснить. Между мной и матерью есть некоторые разногласия. Несмотря на то, что я пытался всеми способами избежать этого, мы поссорились. Вы друг, которому я достаточно доверяю, чтобы не скрывать этого от вас. Вы больше, чем друг, ибо я только что назначил вас юридическим советником.

- И как я сказал ранее, боюсь, что часть этой ссоры была из-за моего назначения.

- Нет, моя мать расстроилась из-за присутствия Хуана. Айме он тоже не нравится. Но теперь у меня есть надежда, что мать изменит свое мнение, как и Айме его изменила, даже если это случится не так скоро.

Он странно посмотрел на Айме, но та отвернулась, избегая взгляда, который поймал Ноэль. Будто кинувшись в воду, старый нотариус решился:

- Ренато, к чему такое старание привезти Хуана в Кампо Реаль?

- Вы меньше всех должны спрашивать об этом, ибо знаете волю моего отца. Я надеялся найти в вас союзника, а получается наоборот.

- Я пытаюсь заботиться о спокойствии этого дома. Хуан молодой и страстный; возможно, безнравственный, с независимым нравом, боюсь даже, плохо воспитанный. Его присутствие в гостиной доньи Софии…

- Ей незачем часто встречаться с ним. Как управляющий он может построить себе маленький дом в любом месте усадьбы. Там он может жить и делать то, что захочет.

- Мне это кажется замечательной мыслью, – заговорила Айме, полностью успокоившись, со странной вспышкой в агатовых зрачках, и, казалось, она бросала вызов удивленному взгляду мужчин, владея создавшимся положением со светской непринужденностью. – Так можно уладить дела. Я знаю, что у Ренато нет другого желания. Вы, как друг, а я, как жена, Ноэль, сделаем все возможное, чтобы порадовать его и помочь. Думаю, у вас нет недостатка во влиянии и дипломатии, чтобы укротить немного этого дикого кота Хуана Дьявола. Сделайте это, Ноэль, сделайте для Ренато.

Лишь на несколько шагов отошел нотариус от молодой пары; лишь на мгновение он оставил их, пытаясь успокоиться, проникнуть до конца в этот всколыхнувшийся водоворот. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как Айме улыбнулась Ренато, оперлась о его руку, заставляя почувствовать горячее и нежное давление пальцев, и подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в лицо тем напряженным и горячим взглядом, результаты которого хорошо знала, и притворно прошептала:

- Прости, Ренато, иногда я резкая, нетерпеливая и невоспитанная. Это мой характер, возможно, правы те, кто считает, что меня слишком баловали. Прости меня. Я знаю, что становлюсь иногда невыносимой. Но это только на миг, мой Ренато. Это как порыв, не знаю, что-то вроде нервного срыва. Естественно, нельзя считаться с тем, что я говорю в таком состоянии, потому что это неправда. Я произвожу ужасное впечатление, прекрасно это знаю, как будто ненавижу то, что больше всего люблю. Знаю, ты поймешь и простишь, правда?

- Может быть, я тоже должен попросить у тебя прощения, – мягко извинился Ренато, выражая сомнение: – Я грубо и сурово с тобой обращался. Но ты говорила такие неприятные и странные вещи. Говорила, что ненавидишь мое имя, дом, которые тоже твои, потому что я дал их тебе от всей души и сердца. Я ощутил что-то пугающее, Айме. Было ужасное чувство, что ты способна солгать и обмануть, будто в жизни все ложь. У меня было ужасное ощущение, что ты никогда не любила меня!

- Что за безумная мысль, Ренато! – возразила Айме с притворной нежностью. – Я прошу тебя на коленях, чтобы ты забыл о моих словах. Не требуй объяснений, почему я сказала их. Я сама не знаю, и даже не смогла бы их повторить. Я забыла их и важно, чтобы ты тоже забыл их. Умоляю! Потому что я люблю тебя, обожаю, Ренато.