Опасные намерения

— Не так уж и плохо, если не обращать внимания на тараканов и мух, которые изредка попадаются в супе. Акции «Юнитек» выросли до пяти долларов. Я тоже не люблю Састон и не хочу здесь оставаться. Они дали мне восемьсот пятьдесят долларов и сказали, чтобы я тратила их экономно, представляешь? Я снимаю маленькую квартирку, но работу так и не нашла. А для того, чтобы подыскать что-нибудь в Прово, надо иметь машину. Один раз в день отсюда ходит автобус, но если водитель не в настроении, он может и отменить рейс. Зато здесь целых три церкви, которые каждое воскресенье набиты битком. Все абсолютно не так, как мне обещали.

Мэдди кивнула.

— Знаешь, Дженни, я о многом передумала с тех пор, как сбежала. Похоже, эта самая Программа рассчитана не на таких людей, как мы с тобой. Она создана для преступников, для которых какая-нибудь провинциальная дыра, где их не найдут бывшие дружки, предел мечтаний. — Она рассказала Дженни о той конуре, в Лаудердейле. — Похоже, до меня там отсиживался не один десяток уголовников. Тем, кто меня охранял, было совершенно наплевать, хорошо мне или плохо. Им казалось, что я приму все их обманы как должное. Они хотят, чтобы мы делали только то, что им нужно, и когда им нужно, но попробуй только попросить их о чем-нибудь, увидишь, что будет. Ты хотя бы получила новое имя и документы, а почему мои не готовы? Это несправедливо.

— Что нам теперь делать?

— Тебя кто-нибудь контролирует? Ты где-нибудь отмечаешься? Как все это происходит? Меня охраняли двадцать четыре часа в сутки. Я должна была докладывать, даже если шла в ванную.

— Я отмечаюсь один раз в неделю. Меня никто не беспокоит. Да и зачем им это надо? Думаю, они считают главным свидетелем тебя.

— Как ты отмечаешься?

— Встречаюсь в Прово с одним человеком по имени Стивен Малой. Он производит довольно приятное впечатление, но не знаю, чего от него ждать, если я не отмечусь вовремя. Телефона у меня нет, это стоит слишком дорого. Коммунальные услуги включены в квартирную плату, так что на этот счет я не волнуюсь. С хозяйкой квартиры у меня те еще отношения, и вряд ли она позволит мне при случае воспользоваться ее телефоном.

— Как же ты здесь проводишь время?

— Трудно поверить, но в этом городе есть библиотека, там у меня есть карточка с моим новым именем, — заметила Дженни с грустью. — Короче, я читаю и пью чай со льдом, потому что он здесь дешевый.

— Как здорово опять тебя видеть, Дженни, — сказала Мэдди, взяв ее за руку. — Итак, закажем здесь какого-нибудь пищевого яда или пойдем к тебе? Надеюсь, это недалеко?

— Пошли, — приняла решение Дженни, поднимаясь из-за стола. — Я предупрежу официантку.

Мэдди видела, как она передала официантке долларовую банкноту.

— У моей подруги разболелась голова, так что мы не останемся на ленч.

Официантка положила деньги в карман передника и сухо кивнула.

Никто не обратил на подруг внимания, когда они вышли из кафе.

До двухэтажного дома, где жила Дженни, оказалось совсем недалеко. В квартире было очень чисто и жарко. Мебель выглядела потрепанной, ковер давно протерся. В старомодной кухне красовалась огромная облезлая плита на ножках. Раковину отделяла клетчатая занавеска; такие же висели на окне.

— Не хочешь сандвич? — спросила Дженни. — У меня есть колбаса, сыр или, если хочешь, колбасный фарш. Ах да, я еще купила банку огурчиков. Я перебиваюсь в основном супом и сандвичами. Ничего не хочется готовить, Мэдди, нет настроения. Мы ведь уедем отсюда, правда? — воскликнула она с отчаянием и надеждой одновременно.

Мэдди обняла подругу, но тут же отстранилась, стараясь скрыть слезы.

— С удовольствием съем сандвич и пару огурчиков. И обязательно выпью чая со льдом. Мы должны все хорошенько обдумать, Дженни. Нам дали совсем не то, что обещали. Ведь так? — Дженни кивнула. — В тех бумагах, которые мы подписали, ничего не говорилось о том, что тебе придется жить в таком мерзком месте, а волокита с оформлением моих документов затянется так надолго.

Дженни снова кивнула.

— Знаешь, а Нестер показался мне неплохим человеком.

— Пока мы имели дело с полицией, все шло нормально, но как только подключились департамент юстиции, ФБР и остальные, все изменилось. Нестер всего лишь рядовой трудяга, старающийся сделать жизнь в Нью-Йорке поспокойнее. Остальные — просто обманщики. Нестер сейчас в отпуске. Я все время думаю, почему мне удалось так легко уйти? Сначала я даже запретила себе оглядываться на улице. Наверное, пыталась себе что-то доказать. Судебный исполнитель мог пойти за мной, но не пошел. Хотя я, возможно, просто не заметила. Ведь они профессионалы, а я глупая перепуганная женщина, которая ничего не знает ни о преступниках, ни о сыскных уловках. Посмотри на меня, Дженни. Я постриглась, покрасила волосы и стала похожа на ведьму, которая всю ночь летала на метле. Я купила куклу, одеяло и памперсы и решила, что это великолепная маскировка. Возможно, даже сейчас поблизости прячется полицейский, выжидающий подходящий момент, чтобы объявиться. Интересно, они собирались вернуть мне коробку, где хранились фото отца, мои детские снимки и все те вещи, что мне так дороги? Я понимаю, что новую жизнь надо начинать в новой одежде, но какой вред могли принести несколько фотографий из прошлого? Они отняли у нас все, и я ненавижу их за это, — заключила Мэдди с горечью.

— Колбасный фарш очень вкусный, — сказала Дженни, протянув ей сандвич. — Горчица перебивает вкус, и когда его обжаришь, получается совсем неплохо. Я способна есть его каждый день.

Мэдди надкусила сандвич.

— Да, недурно. — Она глотнула чая со льдом. — Не забывай, что они все еще нуждаются в нас. Давай-ка решим, чего мы хотим и чего не хотим. Тот факт, что мне так легко удалось смотаться, меня напугал. Я очень боюсь наделать ошибок. Мы ведь не профессионалы, и единственное, что нам известно о криминальном мире, это то, что показывают в голливудских боевиках, где положительный герой с красивыми глазами всегда побеждает. В реальной жизни все по-другому. Поэтому я очень напугана, да и ты тоже. — Мэдди вздохнула. — Надо, чтобы нас поместили в безопасное место, в котором можно жить, и чтобы туда привезли Пита. Я хочу поговорить с ним. Еще они должны найти для нас работу, где мы могли бы зарабатывать столько денег, сколько нужно для нормальной жизни. Я хочу, чтобы мне вернули коробку с фотографиями. Если Пит не захочет жить со мной, что ж, я смогу его понять, но он должен сам сказать мне об этом. Суд состоится только через несколько месяцев, а может и лет, и поэтому место, в котором нас поселят, должно быть по-настоящему надежным и благоустроенным. Ты согласна со всем, что я говорю?

— Мы обе напуганы, Мэдди, а эти люди играют на нашем страхе. Думаю, нам надо дать им возможность отработать те деньги, что они получают. Пусть поищут нас, а мы посмотрим, как у них это получится.

Мэдди широко улыбнулась в первый раз за последние дни.

— Дженни, так уж получилось, что наши жизни теперь в руках этих людей. Мы обе понимаем, что эта Программа разработана не для таких, как мы с тобой, но, черт побери, я ума не приложу, что же нам теперь делать со всем этим? Серьезно, у тебя есть какие-нибудь более ценные мысли, чем идея пустить все на самотек?

— Я знаю только, что тебе надо позвонить Питу, и лучше поздно ночью, когда он уж точно будет дома.

Мэдди кивнула.

— Нам надо выбрать место, куда мы с тобой теперь отправимся. Куда-нибудь, где много людей, среди которых легко затеряться. Денег у меня достаточно, чтобы купить билеты на автобус до ближайшего крупного города и пожить там некоторое время. Састон вызывает у меня какое-то неприятное чувство, даже не могу объяснить почему. Такое впечатление, что я бывала здесь раньше или просто проезжала мимо… Знаешь, давай разработаем четкий план и будем ему следовать. Есть предложения?

— Мы должны признать, что готовы участвовать в их Программе, но только короткий промежуток времени, а не несколько лет — для нас это очень важно, — быстро проговорила Дженни. — В том, что я сказала, есть хоть немного смысла?