Гордость и предубеждение-2

Лидия плюхнулась на скамеечку для ног и, любуясь на себя в зеркало, проворчала:

— Я сочла, что мистер Дарси повел себя очень некрасиво с беднягой Уикхемом, с такой неохотой подав ему руку. Ты же знаешь, ребенком Уикхем был любимцем отца мистера Дарси.

— Оставим мужчинам их ссоры, милая моя девочка. Я никогда не пытаюсь разобраться в мужских размолвках.

— Было время, когда ты пыталась, мама! Раньше, пока мистер Дарси не женился на Лиззи, ты всегда вставала на сторону Уикхема!

— Я, Лидия? Неужели?! Я, право, совсем не помню этого.

— А Лиззи такое о себе возомнила, что не позволила моему дорогому Уикхему отвести ее к столу! Она стала такой же гордячкой, как и ее муж.

— Не могу с тобой согласиться, Лидия. У сэра Уильяма рыцарское звание! Следовательно, ему и полагалось вести Лиззи к столу. Он был бы разочарован и даже немного сердит, если бы мы не учли церемонию предшествования.

— Вот уж не ожидала от тебя, мамочка, что ты будешь защищать тех, кто против моего мужа.

— Ты прекрасно знаешь, что я выше всякой меры люблю Уикхема, — возмутилась миссис Беннет, — и тем не менее, мы должны помнить, кто такой мистер Дарси.

Лидия отшвырнула кружевной чепец матери, который она нервно теребила в руках.

— Ну, мамочка, ты же не перевариваешь его! Я знаю, знаю! Можешь мне не рассказывать.

Миссис Беннет изумленно посмотрела на свою младшую и любимую дочь.

— Откуда у тебя в голове такие мысли, Лидия? Разве можно ожидать, чтобы я ненавидела мужа Лиззи, когда я вижу, как моя дочь выходит из своей превосходной кареты в красивых нарядах или когда я читаю ее имя в газете.

Подобному доводу трудно было противостоять, поэтому Лидия переменила тему.

— Вынуждена заметить, мистер Тернер невзрачен до безобразия, но, думаю, Китти он подойдет.

— Твоей сестре он нравится, и этого вполне достаточно. Мистер Дарси высоко ценит его, и такое уважение, без сомнения, со временем окажется весьма полезным.

— Мама, прошу тебя, какая польза может вообще быть от мистера Тернера? — возмутилась Лидия.

— Во-первых, он в дружеских отношениях с епископом Дерби, и не удивлюсь, если и с архиепископом тоже. Может, я доживу до того времени, когда Китти поселится в епископском дворце.

— Какие радости ждут жену епископа в обществе? — нахмурилась Лидия.

— Не знаю, но это очень престижно.

Лидия сумрачно разглядывала свое отражение. Воцарилась тишина, и воображение миссис Беннет унесло ее в розовое будущее, в котором Китти была замужем за епископом, муж Лидии дослужился до генерала, и даже Мэри удачно вышло замуж (пусть за баронета… иногда странные вещи случаются). И в этот чудесный момент вошла Мэри, укутанная в шаль, какую не всякая дама средних лет надела бы, отложив в сторону как старушечью, ханжески поджав губы.

— Мама! — заскулила она, забыв про свой чопорный вид. — Уикхем курит сигары! Я не для того уступила свою комнату, чтобы он ее испоганил.

— Мой муж никогда не закурил бы в спальне дамы, ты, мерзкая старая дева! — завопила Лидия.

Мэри ощетинилась:

— Мамочка, ты слышала, слышала, как она назвала меня?

— Да, да, и это было глупо с твоей стороны, Лидия. Какая из Мэри старая дева в ее-то двадцать лет.

Миссис Беннет подняла чепец и стала поправлять на нем ленты. Лидия воспользовалась занятостью матери и показала сестре язык.

— Я прощаю тебя, Лидия, — поджав губы, елейным голосом произнесла Мэри. — В нашем графстве для тебя находились гораздо худшие эпитеты, когда вы с Уикхемом убежали. Но я буду помнить свой христианский долг и не запятнаю свои губы, повторяя их. Спокойной ночи, дорогая сестрица.

Лидия пронзительно взвизгнула и аж подпрыгнула.

— Спокойной ночи, мамочка, — сказала Мэри и выскользнула за дверь, прежде чем Лидия сумела дотянуться до нее.

Утром Китти вспомнила, что она очень хотела выйти замуж за Эдварда, и признала, что ей необыкновенно идет ее платье.

Когда она вышла из маленькой церквушки, даже Лидия решила, что у жениха хорошее лицо, особенно когда он с нежностью смотрел на свою невесту.

За свадебным завтраком она ощутила укол зависти при виде множества подарков.

— И мы могли бы получить столько же всего, Лидия, — угрюмо прошептал Уикхем, — если бы не убежали.

— Но как у нас все было романтично, Уикхем! — вздохнула Лидия, беря под руку мужа. Пришлось тому терпеть этот несвоевременный знак внимания, чтобы не устраивать сцен.

— Китти, — сказала тетя Гардинер, — этот обеденный сервиз Веджвуда очень милый и похож на тот, которым ты восхищалась в Пемберли.

— Да, — добавила Элизабет. — Мистер Дарси еще в июле подумал, что этот сервиз обязательно понравится Китти.

— В июле! — выдохнула Китти.

— Конечно, — объяснил Дарси. — Мы тогда завтракали в Кимптоне, и мистер Тернер со всеми подробностями объяснял мне состояние его дел.

Невеста и жених посмотрели друг на друга, и оба залились краской.

Очередной триумфальный день миссис Беннет завершился. Выдав замуж четырех из пяти своих дочерей, почти бесприданниц, за полтора года, она имела основание поздравить себя.

В полдень Китти и Эдвард отбыли в Дербишир.

Дарси предстояло возвратиться в Лондон, где их ждало множество приглашений. Мистер Беннет сожалел о краткости их пребывания. Но для его достопочтенной супруги само по себе присутствие Элизабет и ее мужа в непосредственной близости не являлось такой уж большой радостью: она испытывала неловкость в обществе Дарси, а Элизабет она любила меньше всех своих девочек. Другое дело, когда они жили своей отдельной светской жизнью. Уже одно существование этой пары предостаточно тешило ее самолюбие и подогревало тщеславие.

Мистер Уикхем своим обаянием настолько очаровал старшую миссис Тернер, что она предоставила молодому человеку место в своей карете, поскольку тоже направлялась в Лондон. Уикхем пообещал заехать к Бингли через несколько дней и забрать жену, чтобы уже с ней вернуться на север к своим обязанностям в полку.

Джейн с Чарлзом погостили с ее семьей еще неделю, затем возвратились поближе к малютке Элизабет Анджелайн. Спустя несколько дней пришло письмо от Уикхема. Он сообщал Лидии о продолжающихся трудностях, с которыми он столкнулся в делах, и предлагал ей проехать с сестрой до Йоркшира. Таким образом он поручал Лидию заботам Бингли, которому предстояло сопроводить ее на север и оплатить путевые расходы.

Уикхем наконец вернулся в Ньюкасл, но без гроша в кармане, и поселился в офицерской казарме. Он так и не заехал за Лидией в Рашли-Мэйнор, но ее это совсем не удивляло. Предприимчивая парочка сдала свое жилье на четыре месяца, рассчитывая, что Бингли продержит ее все это время, а потом еще и отошлет домой в своей карете. К тому времени должна была подоспеть рента Лидии, и они могли перебраться обратно в свое жилье. Жизнь в Рашли-Мэйнор очень быстро наскучила Лидии, и совсем скоро она стала сетовать на скуку Йоркшира и что-то бурчать о подлости Элизабет, не взявшей ее с собой в Лондон. Следующим летом она поедет в Пемберли, не важно, пригласит ее туда Элизабет или нет.

Джейн была слишком добра, чтобы говорить напрямую, что присутствие младшей сестры в доме было тяжелым испытанием для нее, но некоторое недовольство сквозило между строчками ее письма.

— Ох, дорогой, — пробормотала Элизабет. — И терпению бедной Джейн все же наступает конец. Она почти в открытую пишет в этом письме, что хотела бы, чтобы Лидия поскорее уехала.