Дикие розы

Глава 2

Сьюзен Ралей, тетка Корри, сидела в гостиной у окна. Она оторвалась от своего вышивания, подняла голову и увидела, как к дому подъехала коляска. Она узнала Корри. Мужчина – приятного вида джентльмен – подал ей ящик с камерой, поклонился, но не уезжал, а с любопытством смотрел вслед девушке. Сьюзен заметила, что щеки Корри горели лихорадочным огнем, когда она бежала к дому и ни разу не обернулась, чтобы поблагодарить джентльмена.

Интересно, что стряслось на этот раз? Сьюзен подавила лукавую улыбку. Много лет назад она сама была такой же красавицей, как Корри, так же была полна жаждой жизни. Ее осиная талия и копна золотисто-каштановых волос мало кого оставляли равнодушным. А сколько сплетен ходило про нее!

Но это было очень давно. Теперь она располнела в талии – хоть и не сильно, – а волосы совсем поседели. Муж ее умер давно, а пять лет назад она переехала в Сан-Франциско к старшему брату Корделу, который похоронил жену и остался с тринадцатилетней дочкой на руках.

Сьюзен всегда мечтала стать матерью, но Бог не дал ей детей. В то время Корри была юным нежным созданием, отзывчивым на тепло близких людей, так что тетя и племянница быстро сдружились. Несмотря на всю свою резвость, Корри была послушной девочкой. Отец умел ценить это качество и взамен предоставлял ей полную свободу. Сьюзен считала это неправильным и как-то раз попыталась поговорить с братом о воспитании, но тот лишь смеялся в ответ.

– Я очень рад, Сьюзен, что она растет самостоятельной. Терпеть не могу всех этих жеманных красоток и не хочу, чтобы моя дочь была на них похожа.

– Я знаю, ты всегда хотел иметь сына. Но Корри не мальчик и никогда им не станет. Она очень хорошенькая девочка, и ты не можешь…

– Хватит об этом. Корри устраивает меня такой, какая она есть. Я благодарен тебе за то, что она сыта, красиво одета и имеет хорошие манеры. Если хочешь, можешь учить ее рисовать акварели и играть на пианино. Что касается остального, предоставь это мне.

Сьюзен ничего не оставалось делать, как согласиться. Однако никто не мог помешать ей потихоньку прививать девочке манеры, подобающие юной леди…

Из-за тяжелой дубовой двери библиотеки доносились знакомые раздраженные выкрики – брат всегда так несдержан в спорах. Сьюзен вздохнула, отложила в сторону вышивание и поспешила вниз навстречу Корри.

Племянница успела уже войти. Поставив ящик с камерой на пол, она стояла перед массивным позолоченным зеркалом, пристально разглядывая свое лицо, как будто видела его впервые.

Сьюзен затаила дыхание. Корри никогда прежде не обращала внимания на свою внешность, которая была лишена мягкости и округлости, так украшающих, по мнению тети, женщину. Напротив, в чертах Корри отразились сила воли и тонкая чувственность ее натуры, а пылающие янтарным огнем глаза могли свести с ума кого угодно. «Как быстро это произошло», – подумала Сьюзен.

– Корри, кто этот джентльмен, который подвез тебя?

Девушка потупилась.

– Я спрашиваю, кто этот человек, который привез тебя домой? Ты знала его раньше?

– Нет, тетя.

Корри приготовилась к следующему вопросу, который не замедлил последовать:

– По крайней мере, он тебе представился?

– Да… по дороге…

Тетя знала, что Корри никогда не лжет, но иногда не договаривает. Не успела она потребовать объяснений, как в дверях библиотеки показался Кордел.

– Кофе, Сьюзен. Пусть принесут кофе. Куда запропастилась эта проклятая Ли Хуа? Я не могу дозваться ее все утро. Держишь целый штат прислуги, а толку никакого. И куда они все подевались? Сьюзен, может, тебе удастся кого-нибудь найти… Да, и пусть принесут бренди. Бренди – это как раз то, что надо.

– Хорошо, Кордел.

Сьюзен тяжело вздохнула. Дело в том, что Беа Эллен, прачка, была сегодня больна. Поэтому Сьюзен отправила горничную Ли Хуа утюжить юбки. Но с тех пор прошло много времени. Наверное, как всегда, строит глазки мороженщику. Если так, то она ей покажет…

Сьюзен заспешила прочь по длинному коридору, увлеченная идеей проучить дерзкую девчонку. Она совсем забыла о Корри и не видела, как та снова подошла к зеркалу.

Корри внимательно разглядывала свое отражение. Глаза цвета темного золота немного испуганны. Сквозь абрикосовый пушок на щеках пробивается яркий румянец. Корри попыталась совладать со своим взволнованным, прерывистым дыханием. Она сняла шляпку, уложила растрепанные волосы в высокую прическу и закрепила шпильками.

Не нужно было соглашаться ехать в одной коляске с этим дерзким человеком. Ей следовало решительно отказаться. В результате она приехала домой расстроенная и испуганная, а главное – без фотографий.

Корри поджала губы. Что-то в этом Куайде Хилле волновало ее. Может быть, мужественность. Или самоуверенность. «Самоуверенности ему не занимать, – подумала она. – Наброситься на незнакомую девушку, насильно усадить в коляску, привезти домой против ее воли и всю дорогу пугать идиотскими выдумками о том, что могло бы случиться, если бы он всего этого не сделал».

Нет, она никогда не выйдет замуж за человека с таким деспотичным характером. Другое дело Эвери, мягкий, безупречно галантный. И хотя он еще не получил диплом юриста, то, что он настоящий джентльмен, несомненно. Он никогда бы не позволил себе схватить девушку и запихнуть ее в коляску, как куль муки.

Корри уложила последний локон и прислушалась к голосам, доносившимся из библиотеки… Значит, сегодня он встал с постели. Последнее время он редко мог себе это позволить из-за сильных болей в желудке. Хотя Сьюзен и Корри упрашивали Кордела обратиться к врачу, он решительно отказывался.

– Мне нет нужды во всех этих шарлатанах и вымогателях. Что нового могут они мне сказать? Что за последние сорок лет я выпил слишком много бренди? Я и без них это знаю, черт побери!

Теперь, когда Корри привела в порядок волосы и успокоилась, она почти забыла о возмутительно наглом человеке в коляске, своем самоуверенном благодетеле. Инцидент исчерпан, так зачем же о нем думать?

Она оставила ящик с камерой под лестницей и решила пойти на кухню посмотреть, не оставила ли миссис Парсонс что-нибудь вкусненькое для нее. Проходя мимо библиотеки, она еще раз прислушалась. Говорили громко, кое-что можно было разобрать.

– …большой бизнес, синдикаты. Именно те люди, которые делают деньги в Калифорнии, Колорадо и Неваде, будут делать деньги – настоящие, большие деньги – и на Аляске!

Голос был молодой, звучный и воодушевленный.

– Тоже мне, большой бизнес! Найти самородок размером со свою глупую голову. Знаю я это все, я восемь лет провел в Вирджинии. Что же касается настоящего большого бизнеса, то ты мне нужен здесь, в Сан-Франциско, а не на Клондайке. Я намерен строить и продавать пароходы, которые будут возить людей куда им заблагорассудится. Хоть к черту в пекло!

Это был голос ее отца. Другой принадлежал Дональду Ирлю, менеджеру компании. За пять лет Дональду удалось сделать головокружительную карьеру от младшего клерка до компаньона самого Кордела Стюарта.

Невольная улыбка проскользнула по лицу Корри, но тут же пропала. Она знала, что папа сам втайне мечтал отправиться на Аляску. Его, как магнитом, притягивали газетные заголовки, кричащие о золоте. Но если он не мог ехать сам, то и не хотел, чтобы ехал кто-нибудь другой. Тем более Дональд, его правая рука на судоверфях.

Дональду было тридцать пять. Лет пять назад он пришел в компанию и сказал, что готов работать, не жалея сил, на любой должности. Такое заявление – половина дела, если речь идет о карьере в компании Стюарта. Кордел сам работал, как вол, и требовал того же от своих сотрудников. И Дональд выстоял – он работал едва ли не больше, чем хозяин. А два года назад он спас Корделу жизнь, столкнув с дороги, по которой неслась пара обезумевших лошадей. С тех пор папа доверяет Дональду, как собственному сыну.

Корри знала, что многие девушки считают Дональда красивым – за темные глаза, совершенную фигуру и уверенную походку. Но для Корри его кожа была слишком розовой, губы слишком полными, а карие глаза слишком бесстыдными. К тому же в талии он был полноват, а походка напоминала медвежью.