Молитва любви

– Почему же Филипп разорвал помолвку? – удивилась она и поежилась, когда отцовские пальцы еще сильнее впились ей в плечо.

– Она оказалась шлюхой – отдалась другому мужчине за несколько дней до свадьбы с Филиппом. После такого бесчестья он не мог на ней жениться.

Грей сжала кулаки. Какое зло должно таиться в женской душе, чтобы замышлять подобную месть, удивлялась девушка.

– Когда он умер?

– Две недели тому назад.

Бросив взгляд на отца, Грей в последний раз посмотрела на мертвое тело.

– Почему же он так долго лежит здесь в таком состоянии?

– Минуло девять дней с тех пор, как он вернулся ко мне на спине своего коня, – горестно ответил отец, и морщины собрались в уголках его рта.

– Откуда?

– Из одного нашего северного владения, из Чесни.

– С севера. Но что он там…

– Молчи! – разъярился Эдуард, яростно встряхивая дочь. – Надоели мне твои расспросы!

Грей больше не пыталась о чем-либо спрашивать.

– Бальмейн мой враг, наш враг! – заявил барон. – Не забудь, что ты видела здесь, потому что мы должны отомстить.

Грей отшатнулась от отца, она не могла отнести глаз от руки, с силой сжимавшей ее плечо. Потом отец вдруг отпустил ее.

– Эту ночь ты проведешь здесь, – сказал он. – И будешь молиться за упокой души Филиппа.

Грей покачала головой. Слишком многого отец от нее требовал – ужасный запах, разлагающийся труп… Если в этом тесном помещении еще не гнездится какая-нибудь страшная болезнь, то скоро появится. Панический страх овладел девушкой при мысли, что отец может силой принудить се остаться на ночь в столь ужасающем месте. Она развернулась и бросилась к двери…

Грей стряхнула с себя мрачные воспоминания. Ни к чему переживать вновь события той ночи. Зачем вспоминать о долгих часах в молитвах, что пришлось ей провести взаперти, коленопреклоненной перед алтарем, моля о спасении души своего брата и о своем освобождении, до самого рассвета, пока не пришел слуга, чтобы выпустить ее из часовни. С тех пор Грей больше не приходила сюда.

Лай Ворчуна заставил девушку обернуться.

– Что ты нашел? – спросила она. Припадая на передние лапы, пес заглядывал под низкую скамью, пытаясь достать какое-то живое существо, пронзительно верещавшее.

– Это птица?

Через мгновение Грей получила ответ на свой вопрос, когда птица вылетела из-под скамьи и заметалась по часовне, ища выхода. Взбудораженный Ворчун безуспешно пытался поймать проворную птаху.

Это был сокол – молодой сокол, заметила Грей, захлопывая дверь, чтобы птица не вылетела в другие помещения замка. Наверное, он вырвался из того отделения птичника, где держали ловчих птиц.

Чтобы поймать сокола, требовалось много терпения и сил, но пока Грей и Ворчун гонялись за ним по часовне, тот обнаружил открытое окошко и вырвался на свободу.

Держась за подоконник, Грей смотрела, как птица взмыла в небо и распростерла крылья на голубом просторе. Девушка улыбнулась и подумала, каково это – быть птицей. Летать на свободе…

И сразу же упрекнула себя за сумасбродные мысли. Ничего не желала она так сильно, как вернуться домой, в Медланд, и занять подобающее ей место в замке. Несмотря на все препятствия, с которыми Грей столкнулась за последние недели, несмотря на жестокую необходимость стать женой ненавистного ей человека, она никогда не испытывала большего удовлетворения и довольства судьбой.

Аббатство осталось позади, туда возврата нет. Впереди – предопределенное будущее. Никто не сможет заставить ее свернуть с этого пути.

ГЛАВА 2

Не будет больше споров о замужестве Грей, о свадьбе с Уильямом Ротвильдом. Просто сама свадьба не состоится.

Пять дней тому назад рыцарь, посланник короля Генриха, с надменным видом вошел в холл, а сопровождавшая его вооруженная свита заполнила комнату. На лицах суровых воинов, одетых в кольчуги, не было и тени улыбки, и уж ни в коем случае их нельзя было принять за дружелюбных путников, проезжавших мимо.

Сознавая серьезность момента, Эдуард приказал всем, кроме своего управляющего и Уильяма, выйти из холла, чтобы он мог принять королевского посланника без посторонних.

Грей не пришлось ждать долго: взрыв отцовского гнева, прокатившийся по замку, поведал, какие вести мог принести королевский гонец. Девушка решила, что пора вмешаться, и поспешила в холл, где резко остановилась при виде сцены, открывшейся ее взору. Несколько рыцарей старались оттащить от посланника ее отца, пунцового от ярости и изрыгавшего проклятия.

Широко раскрыв от удивления глаза, Грей отыскала взглядом Уильяма. Он стоял рядом с управляющим, и на его лице отражались те же чувства, что и у хозяина замка: изумление, сомнение, негодование…

Грей нерешительно шагнула вперед и бросила вопросительный взгляд на повернувшегося в ее сторону посланца.

– Что случилось? – спросила она. Рыцарь окинул взором выцветшее платье девушки, повязку из плотной ткани на ее голове.

– А ты кто такая?

– Милорд, – присела в реверансе девушка. – Я леди Грей.

Рыцарь, сощурившись, посмотрел на нее.

– Я сэр Ройс Сальер, – высокомерно представился он. – Вы родственница?

Грей быстро взглянула на отца, прежде чем снова перевести глаза на королевского посланца.

– Я дочь барона.

Рыцарь, казалось, был удивлен, но сразу же овладел собой.

– Больше он не барон, – сказал посланник, с некоторым сожалением пожав плечами. – Но указу короля Генриха все земли Чарвика объявляются конфискованными и отходят короне.

Эдуард Чарвик издал яростный вопль. Кипя злобой и проклиная Бога, он прилагал неимоверные усилия, чтобы вырваться из рук рыцарей.

Грей поникла головой. В душе возникло такое чувство, будто ей нанесли тяжкий удар. Это неправда, сказала она самой себе. Невозможно представить себе, что король мог забрать у Чарвиков то, что было пожаловано им сотню лет назад. Без сомнения, кто-то замыслил коварный обман, стремясь лишить отца его владений теперь, когда у него не осталось наследника.

– Сдается мне, вы лжете, – смело заявила Грей.

Сэр Ройс удивленно поднял брови.

– Лгу? – спросил он.

– Да, король Генрих не мог так поступить. Мой отец – его верный слуга. Он… – в лицо ей полетел пергамент, прервав поток слов, готовых сорваться с губ.

– Вы умеете читать? – покровительственным тоном спросил сэр Ройс.

– Конечно, умею, – ответила Грей. Неуверенность закрадывалась в сердце девушки, пока она разворачивала пергамент и читала документ. Взгляд ее сразу же упал на сломанную печать. Хотя Грей прежде никогда не видела королевской печати, она тут же поняла, что держит в руках королевский документ. Сердце у нее упало, стоило лишь прочесть первые строки. Продолжать чтение девушка уже не смогла.

– За что? – выкрикнула она, слепо отыскивая рукой, за что бы ухватиться и не находя опоры. Если владения Чарвиков потеряны, что станет с ее отцом, стариком, не способным более держать в руках меч, с помощью которого он мог бы отстоять свое добро? И что будет с нею? На ней больше не будет лежать обязанность произвести на свет наследника, то есть ценности сама по себе она уже не представляет. Разумеется, Уильям не женится на ней без того огромного приданого, которое она принесла бы этому рыцарю в случае их союза.

– За преступления, совершенные твоим братом, Филиппом Чарвиком, – объяснил сэр Ройс, вынимая пергамент из бесчувственных пальцев Грей, пока она не повредила документ.

Грей пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. Глубоко вздохнув, она умоляюще взглянула на посланца короля.

– Я не понимаю. О каких преступлениях вы говорите? – она бросила через плечо взгляд на притихшего отца.

– Убийство, грабеж…

Помня о наклонностях своего брата, Грей не должна была бы удивляться, но все же поразилась.

– Вы, конечно, ошибаетесь, – возразила она голосом, зазвеневшим от отчаяния. – Это моего брата убили. Почему вы не ищете виновника этого преступления?