Скандалы высшего света

Вернуться нельзя. Придется ждать, когда лорд Дарингтон соизволит уйти.

Во всем виновата гордость. Ну и еще, конечно, несдержанность: нельзя было давать волю языку. Гораздо спокойнее и надежнее действовать по привычному, хорошо проверенному образцу: меньше говорить и больше молчать.

Линни спустилась с крыльца и увидела, что по дорожке важно прогуливается Виконт. Кот высокомерно взглянул, презрительно махнул хвостом и, не останавливаясь, прошествовал дальше. Не иначе, как возвращался с ночного кутежа.

Ужасный мужчина. Все мужчины ужасны, даже те, которые по праву рождения относятся к семейству кошачьих.

Виконт прошел по дорожке еще несколько ярдов, а потом невозмутимо свернул под парадную лестницу — туда, где в укромном алькове пряталась небольшая дверь для слуг.

О, так вот как можно вернуться в дом! Вслед за котом Линни спустилась по ступеням и постучала.

Они молча ждали, пока кухарка откроет. Виконт ничем не напоминал свою бабушку, любимую подругу Линни по имени Мистер Уинки.

Мистер Уинки родилась и выросла в Айви-Парке, а когда повзрослела, оказалась не мистером, а миссис. Это случилось в тот момент, когда Линни обнаружила ее на любимом атласном платье леди Дарингтон в обществе шести крошечных котят.

В числе этих котят была и Герцогиня. Когда пришло время, она порадовала мир появлением Виконта и Мисс Спит. Характер у обоих оказался сложным: Виконт отличался невероятным высокомерием, а Мисс Спит, вечно пребывала в дурном настроении. Но Линни все равно их любила. Можно сказать, что из-за них она и собралась замуж за лорда Пеллеринга. Да-да, кошкам в городе неуютно. Им нужны простор, свежий воздух, уютные амбары и таинственные, полные мышей сараи.

Линни услышала, как наверху открылась дверь, и прижалась спиной к стене. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы лорд Дарингтон увидел, как она дрожит возле кухонной двери. Если вдруг это случится, драматический, хотя и нелепый, финал будет безнадежно испорчен.

И опять-таки во всем следовало винить гордость. Вряд ли кто-то мог заподозрить Линни в излишнем и болезненном самолюбии, но на самом деле и гордости, и самолюбия хватило бы на троих.

Сапоги лорда Дарингтона пересчитали ступени, и маркиз спустился на дорожку. Линни затаила дыхание, но в этот момент кухарка наконец-то удосужилась открыть дверь.

— Что вы здесь делаете, леди Каролина? — во весь голос закричала она. — Простудитесь! Замерзнете насмерть!

Виконт проскользнул между ног и исчез.

— Леди Каролина? — послышался с дорожки растерянный голос маркиза. Разумеется, он не мог не услышать трубного гласа кухарки.

Лучшим выходом из неприятной ситуации было бы проскользнуть между ног кухарки вслед за котом и так же бесследно раствориться. Но вместо этого Линни подняла голову и увидела над собой неправдоподобно красивое лицо лорда Дарингтона — джентльмен перегнулся через балюстраду и смотрел недоуменно и вопросительно.

Раз он был настоящим чудовищем и людоедом, то и выглядеть мог бы соответственно.

— Честное слово, вовсе не хотел вас обидеть, — произнес лорд Дарингтон искренне и вполне серьезно.

Кухарка застыла с открытым ртом, а Линни мечтала об одном: повернуть время вспять хотя бы на полчаса и решительно заявить матери, что не хочет и не может выйти к неожиданному утреннему посетителю.

Никогда ей не удавалось найти верные слова и поступить правильно, а потому она предпочитала вообще ничего не говорить и ничего не делать. Ужасная сцена в гостиной лишь подтвердила, что необходимо как можно быстрее выйти замуж и навсегда уехать в деревню.

— Вы вовсе меня не обидели, лорд Дарингтон, — поспешно ответила Линни. — Но…

Кухарка, кажется, тоже чрезвычайно смутилась: предательница спряталась в дом и захлопнула за собой дверь.

Да простит ее Бог. Линни тряслась от холода.

Лорд Дарингтон торопливо спустился, на ходу сбрасывая с плеч плащ из прекрасной тонкой шерсти.

— Наденьте. — Он протянул плащ Линни. Она не пошевелилась, и теперь оба стояли молча, смотрели друг на друга и мерзли.

Наконец Терранс встряхнул плащ и попытался укутать Линни.

О, ради Бога! Она сунула руку в рукав, слегка наклонилась, чтобы попасть во второй, но внезапно замерла, ощутив на шее тёплое дыхание.

По спине и по рукам почему-то побежали мурашки. Восхитительное, ни разу в жизни не испытанное чувство.

— С вами все в порядке? — заботливо поинтересовался лорд Дарингтон и склонился еще ниже.

О Господи! Линни вздрогнула, однако вовсе не от того, что несколько минут назад едва не замерзла насмерть.

Она залезла в огромный плащ и поспешила отвернуться. Сделать это оказалось совсем не просто: оба стояли в тесном алькове, и места катастрофически не хватало. Линни даже видела, как на подбородке маркиза пробивалась щетина, а окружающий воздух наполнился терпким ароматом — сигары, дорогого парфюма, кофе и… мужчины.

О Господи!

Лорд Дарингтон долго смотрел молча и вдруг едва заметно нахмурился. Он казался смущенным, растерянным и неловким, но, судя по тому, что довелось о нем узнать, ожидать смущения и неловкости было трудно.

Линни вздохнула:

— Лорд Дарингтон, не могу понять…

— Согласитесь ли вы отправиться со мной на каток к Морландам?

Предложение прозвучало настолько неожиданно, что Линни даже посмотрела по сторонам, желая убедиться, что никто не слышит. Скорее всего, это просто заковыристая шутка, изощренное издевательство или глупая мужская бравада.

— Я обручена, лорд Дарингтон, — сообщила Линни, хотя на самом деле предполагаемая помолвка еще не состоялась. — Ну, по крайней мере, скоро обручусь. — Она надеялась на лучшее — или думала, что надеется.

В глазах неожиданно защипало, а сердце стало тяжелым, как каменная наковальня, по которой изо всех сил стучат огромным молотом.

Снова подступили слезы.

Нет, ни в коем случае нельзя думать о лорде Пеллеринге и грядущем предложении руки и сердца, особенно в присутствии посторонних. Сразу хочется плакать. Одно дело — реветь у себя в комнате, и совсем другое — выставлять напоказ неожиданно проявившуюся слабость.

Линни прикусила губу и независимо подняла подбородок. Она ни за что не заплачет перед лордом Дарингтоном. Правда, глаза все равно уже блестят — слезы обжигают и рвутся на свободу. Остается лишь надеяться, что после свадьбы жизнь войдет в устойчивое русло, и нервы успокоятся. Хорошо бы уговорить слезы подождать, пока она вернется в свою комнату и закроет дверь.

А еще лучше, если бы лорд Дарингтон не стоял сейчас перед ней и не смотрел так внимательно, с интересом наблюдая, как она расклеивается… снова.

Нет, черт побери, никаких слез!

Линни глубоко вздохнула, сжала кулаки, но так и не смогла сдержать нервную дрожь. В этот момент лорд Дарингтон что-то произнес.

Она не поняла слов, но он покачал головой, крепко ее обнял и прижал к широкой груди.

Первым ощущением стал шок. Мелькнула мысль, что надо возмутиться, оттолкнуть, вырваться на свободу. Что за вольности? Скорее всего, он просто смеется над ней или задумал какую-нибудь обидную выходку. Но уже спустя секунду разум отказался служить. До сих пор ее еще никто не обнимал. Мысли растворились, и внезапно стало хорошо, тепло, уютно и спокойно. Удивительно: ледяная зима сковала мир, но оказалась бессильной перед простым объятием.

Разве не чудесно провести несколько драгоценных мгновений в сильных руках, возле мускулистой груди, прислушиваясь к ровному биению сердца?

Линни совсем забыла, что совсем недавно отчаянно сражалась со слезами. Из-за чего, собственно, плакать? Ах, а что же она делает в объятиях лорда Дарингтона?

Она порывисто высвободилась.

— Все в порядке? — уточнил лорд Дарингтон низким бархатным голосом.

Нет-нет, совсем не в порядке.

— Надо идти домой. Немедленно. — Линни повернулась и отчаянно забарабанила в дверь кухни.

Дверь открылась в ту же секунду, как будто все это время кухарка стояла рядом и подслушивала. Что ж, ничего не поделаешь. Не пройдет и часа, как новость будут знать все слуги Лондона.