Супруг по заказу

Зарядил пистолет и оглядел ярко освещенную комнату. Нет, не здесь. Он не может сделать это в отцовском кабинете. Это оскорбит память его любимых родителей. Они заслуживали лучшего.

Поэтому он распахнул высокие стеклянные двери и вышел на восточную террасу, сжимая оружие. Рука бешено тряслась.

Он уставился прямо перед собой и дождался, пока на горизонте появятся знакомые очертания конюшни, а за ней – и крыш коттеджей.

С каждой минутой все отчетливее проступали силуэты зданий, деревьев и заборов. Силуэты. Знакомые с самого детства. Его дом. Дом, который он не мог покинуть.

И тут его неожиданно осенило.

Утро настало.

Ночь прошла.

Он со всхлипом рухнул на колени, и выпавший из рук пистолет ударился о рододендрон в кадке.

Ночь прошла.

Он не знал, сколько простоял здесь с опущенной головой, содрогаясь от бесслезных рыданий. А когда выпрямился, между холмами уже показался мутный краешек солнца. Теплый луч лег на его лицо. Теперь можно уснуть. Можно лечь в постель и впасть в желанное забытье.

Он поковылял обратно в кабинет, забыв о пистолете, забыв об открытом окне. Налил полный стакан виски и, распахнув дверь, слепо вывалился в холл. Оказавшись наверху, в спальне, он раздвинул шторы и снова воззрился на медленно плывшее по небу солнце. Послышался крик петуха. Скоро деревня оживет. Ткачи и красильщики примутся за ежедневную работу. Пастухи отправятся на поля, дети – в деревенскую школу, и юный Эйдриан вместе с ними.

Он увидел Отиса, главного конюха, шаркающего по гравийной дорожке к конюшне. Отис, как и многие другие слуги, работал в Вудфорде больше сорока лет.

Невилл провел рукой по глазам.

Он не заслуживал их верности. Не заслуживал преданности, восхищения и оказанной ему чести. Однако окружающие предпочли не видеть его ничтожности, его подлости. А он слишком труслив, чтобы сказать им правду.

Он содрогнулся и уставился на блестящий ломтик солнца. Закрыл глаза, прикончил содержимое стакана и снова взвалил на себя обязанности. Нужно потолковать с Отисом и его сыном Бартом насчет лошадей, которых они собрались выставить на нынешние скачки. Позже необходимо встретиться с главным плотником насчет овечьих загонов. Да, и не забыть еще раз потолковать со старым Хэмилтоном о возможности сдать в аренду пустующие пахотные поля и луга на другом берегу реки.

Но не сейчас. Не сейчас.

Сейчас ему нужно поспать. Он пережил момент безумия и снова сумел выжить. Теперь нужно оглушить мозг виски и наконец исчезнуть во мраке сна, такого глубокого, что никакие кошмары больше его не потревожат.

Оливия сунула журнал в саквояж и отступила, позволив одному из слуг поднять его и унести. Они провели два хлопотливых дня в Ноттингеме, готовясь к путешествию в Донкастер, а оттуда – в Шотландию. Натянув серые лайковые перчатки, она глянула на сестру:

– Хотелось бы, Сара, чтобы ты передумала и поехала с мамой и со мной.

Сара негодующе вздернула нос:

– И наблюдать, как матушка подобно глупой гусыне выставляет себя напоказ перед этим Арчи. Лордом Холдсуэртом, – поправилась она, подражая голосу матери. – Спасибо, но нет.

Оливия покачала головой:

– Ты возражаешь именно против лорда Холдсуэрта? Или против любого мужчины, снискавшего симпатию нашей матери?

Сара склонила голову набок и прижала палец к подбородку.

– Посмотрим… – саркастически протянула она. – Какой же ответ мне дать? Что, по моему мнению, он слишком молод для матери и что лучше бы тебе обратить на него внимание? Или со слезами признаться, что мне не нужен никакой отец?

Она гордо вскинула подбородок, превратившись на минуту в олицетворение капризного неодобрения.

Но Оливия успела заметить промелькнувшую в глазах сестры боль и, подбежав ближе, обняла ее. Сначала та попыталась вырываться. Но вскоре обмякла, словно обессилев.

Оливия погладила ее по спине:

– Бедная Сара. Я знаю, как сильно ты тоскуешь по отцу. Я тоже по нему скучаю.

– А вот она – нет, верно? Ей не терпится снова выйти замуж. Тогда она окончательно забудет об отце и обо мне.

– Нет, Сара, нет. Она никогда так не сделает. Ты забываешь, что мы с Джеймсом уже были в подобных обстоятельствах. Она не забыла нас, выйдя за твоего отца. Наоборот, наша жизнь стала куда легче. Он был так добр к нам.

– Да, но Джеймс был слишком молод, когда умер его отец. Он вовсе его не помнит. А твой отец был повесой и мотом. Все это знали.

Оливия дернула Сару за косичку.

– Нехорошо дурно говорить о мертвых. – «Даже если это правда». – Просто мать счастлива, когда замужем, а ее детям лучше с отцом, чем без такового. Если ты дашь этому парню хоть малейший шанс, вы еще можете подружиться.

Сара ловко выскользнула из объятий.

– Он, возможно, захочет кого-то помоложе.

– Возможно. В любом случае эта поездка в Донкастер – наш шанс понаблюдать за ним. Пожалуйста, скажи, что поедешь.

Но Сара упрямо покачала головой:

– Я лучше останусь с Джеймсом. Поезжай с мамой, Оливия, а я на следующей неделе вместе с миссис Маккафери заберу тебя из Донкастера. А потом у нас будет куча времени поболтать по пути в Шотландию.

Оливия смотрела на сестру, такую молодую и в то же время мудрую.

– Да, впереди у нас долгий путь и долгая беседа, и я расскажу обо всем, что узнала в Донкастере.

Она взяла Сару за руку.

– Мы прекрасно проведем время в Берд-Мэноре, так что, пожалуйста, Сара, постарайся не капризничать. Сама знаешь, мама тебя любит и желает нам счастья.

Сара вздохнула и криво улыбнулась:

– Знаю. Только пообещай, что не позволишь ей пригласить всех приятелей. Мне так надоело постоянно быть окруженной незнакомыми людьми. Кроме того, Берд-Мэнор не ее, а твой дом.

– На этот счет не волнуйся. Я собираюсь сократить список гостей до дюжины, включая нас четверых. Дом не так уж велик.

Разговору помешал шум в холле.

– Оливия! Поди сюда, детка! – окликнула Августа, спешившая к ним в сопровождении миссис Маккафери.

Сара небрежно чмокнула мать в щеку. Но Августа выгнула бровь при виде дерзкого личика дочери.

– Только никаких проделок, пока меня не будет! Я дала миссис Маккафери строгие инструкции. Никаких прогулок верхом без сопровождения грума! Никакой рыбалки в компании конюхов, никаких шатаний по округе вместе с детьми слуг! Ты уже слишком взрослая для этого! И уроки каждый день. Каждый день! Слышала? Когда мы устроимся в Берд-Мэноре, я желаю как следует насладиться твоими успехами в игре на фортепьяно. Да, кстати! Оливия! – продолжала она, спускаясь с крыльца и садясь в коляску, – как только ты прибудешь в Берд-Мэнор, вели настроить фортепьяно во второй гостиной.

Оливия в последний раз обняла сестру, и коляска отъехала. Мать щебетала о предстоящих скачках. Оливия мечтала о спокойной осени в Шотландии.

Через два дня они прибыли в роскошный дом Каммингсов, находящийся всего в миле от Донкастера.

Трехэтажное здание из красного кирпича, фамильная резиденция Каммингсов, когда-то очень давно было укрепленным домом. Но за последующие годы были пристроены два крыла и центральная башня, так что теперь все сооружение казалось огромным, но довольно неуклюжим.

– Пять дней, – сказала себе Оливия, когда экономка провожала их наверх в смежные комнаты, отведенные ей и матери. Пять дней она выдержит. А потом – свобода! Свобода в Берд-Мэноре и просторы Шотландии. Скорее бы!

Другим гостям уже подали незатейливый летний ужин. Так что Оливии и Августе принесли подносы в спальни. Горничная разложила их вещи. Оливия предпочла бы лечь спать пораньше в компании с романом Джейн Остен, который привезла с собой. Но мать не собиралась упускать ни малейшей возможности побыть в обществе Арчибалда, тем более что, если верить горничной, тот уже прибыл.

– Никогда не знаешь, кого можно встретить, – говорила Августа, вдевая в уши золотые серьги с аквамаринами, под цвет ее глаз. – Такая наездница, как ты, должна быть здесь в своей стихии. – Она надушилась розовым маслом и добавила: – Ручаюсь, здесь ты получишь немало предложений от джентльменов. По всем правилам один ребенок уже должен был сидеть у тебя на руках, а второй – в животе.