Уроки обольщения

— Это очевидно. Мужчина не послал бы сестру просить за него, — язвительно заметил Дамиен.

Ей нечего было ему возразить, брат знал, что она намерена ехать к барону, однако не стал отговаривать ее от этой затеи.

— Милорд, неужели в вас не осталось ни капли милосердия? — воскликнула она, беря барона за рукав. — Помилосердствуйте!

По скулам Дамиена заходили желваки.

— Ваш брат не заслуживает снисхождения! — воскликнул он. — Он разрушил все, чем я дорожил! И теперь я отомщу ему той же монетой.

Эти слова, произнесенные холодным безжалостным тоном, означали окончательный приговор.

— Меня ждет карета, леди Уиндем, — добавил барон. — Лошади застоялись. — С этими словами он отступил и, резко повернувшись, удалился, провожаемый ее отчаянным взглядом.

Переступая порог своего лондонского дома, в котором обитали четыре поколения ее семьи, Ванесса с трудом сдерживала слезы. Она не позволяла себе плакать даже в самые тяжелые периоды своей жизни — после смерти мужа, а также в последовавшие за ней два трудных года. Поэтому она взяла себя в руки и не дала волю слезам и теперь.

Ощущая в сердце пустоту и боль, Ванесса поднялась по лестнице в гостиную. Несмотря на свое катастрофическое положение, ее братец все же приехал в Лондон к открытию светского сезона.

Обри нервно расхаживал по застланному ковром полу гостиной в ожидании возвращения сестры. Ванесса замерла у дверей зала, размышляя, как могло произойти, что ее любимый брат превратился в безрассудного вертопраха. Но ответ ей был уже известен: родители слишком баловали сына в детстве, потакали всем его капризам. Не приученный к строгой дисциплине и к ответственности за свои поступки, юноша совершал очень рискованные шаги, не задумываясь о последствиях. И вот теперь, переступив все мыслимые границы, он потерпел крах. Заметив Ванессу, Обри обернулся и спросил:

— Ну, ты разговаривала с ним?

Почти одного роста с сестрой, он отличался от нее более светлым оттенком каштановых волос и цветом глаз: они у пего были темно-карие. Обычно они искрились весельем, однако сейчас в них сквозила тревога.

— Я виделась с лордом Синклером, брат, — входя в комнату, ответила Ванесса. — Но, узнав о нашем родстве, он наотрез отказался обсуждать что-либо со мной.

— Значит, мне конец, — понурив голову, хрипло произнес Обри.

И он был прав, как ни горько это было ей признавать. Ванессе нечем было его утешить. Им всем пришел конец. Она тяжело опустилась на голубой парчовый диванчик.

Обри плюхнулся на стул рядом с ней и, уронив голову на ладони, выдержал театральную паузу и робко спросил:

— Значит, он наотрез отказался обсуждать этот вопрос?

— До этого дело не дошло, — уныло ответила Ванесса. — Он дал мне понять, что не желает иметь со мной ничего общего.

— Чтоб ему пусто было! — воскликнул Обри.

Эта детская попытка переложить собственную вину на другого окончательно вывела из себя Ванессу, и она едко возразила, гневно глядя брату в глаза:

— А ты рассчитывал, что лорд Синклер вернет имение, которое ты ему не задумываясь продул, просто потому, что его попросит об этом прекрасная незнакомка?

— Он вознамерился меня уничтожить, — с горечью промолвил Обри.

— Как ты можешь винить его в этом после того, что ты сделал с его младшей сестрой?! Из-за тебя она стала калекой! Она не сможет даже ходить самостоятельно. Или ты запамятовал эту маленькую деталь? — язвительно спросила Ванесса.

— Нет! Я все помню! — Обри вцепился руками в волосы. — Ты думаешь, что я не сожалею о своем глупом поступке?

— Что подтолкнуло тебя на него?

— Сам не знаю, — развел руками юноша. — Я рассчитывал поправить свои финансовые дела, расплатиться с долгами. Наверное, это было не слишком умно. Сейчас я понимаю, что отчасти решился на это просто от скуки…

— Тебе надоела охота? Ты пресытился петушиными боями и боксерскими турнирами? — насмешливо спросила Ванесса. — И от скуки решил разрушить жизнь наивной девушки, лишить ее и доброго имени, и здоровья.

Лицо Обри исказилось от приступа душевной боли.

— Клянусь, я не думал, что все так трагически кончится!

— О чем же ты думал?

Юноша судорожно вздохнул.

— Я поспорил с приятелями, а потом мы случайно… Короче говоря, на балу, где была мисс Синклер, мы все были в приподнятом настроении. Честно говоря, мы были пьяны, поскольку перебрали бургундского за обедом. Так вот, увидев девушку, мы начали обсуждать, как увести ее от строгой гувернантки, И постепенно я так вошел в раж, что заключил пари на то, что заставлю мисс Синклер в меня влюбиться. Как ни странно, это оказалось очень простым делом, чего я и сам не ожидал… Оливия вела затворническую жизнь и была рада влюбиться.

— Значит, вы с ней стали тайно встречаться, и в конце концов ты заманил наивную мисс Синклер в придорожный трактир под предлогом того, что оттуда вы убежите, чтобы обвенчаться? На самом же деле у тебя и в мыслях не было жениться на ней? Не так ли?

— Зачем говорить о том, чего в любом случае не могло произойти! — вскричал Обри. — Хотел я того или нет, я не мог бы на ней жениться. Она богатая наследница, но в права наследования вступит только через три года. Если бы она осмелилась выйти замуж без благословения своего брата, он оставил бы ее без гроша!

Ванесса тяжело вздохнула: финансовое положение Обри виляло желать лучшего. Впрочем, бедствовала вся их семья. Отец не умел вести дела, и когда поместье пришло в упадок, он не придумал ничего лучшего, как выдать свою старшую дочь, Ванессу, за молодого баронета. Но тот за год мотал огромное состояние и вскоре погиб на бессмысной, вздорной дуэли. Затем трагическое происшествие Ив охоте унесло жизнь отца Ванессы, и она уехала из Лондона в родовое поместье.

В течение двух лет она билась как рыба об лед, пытаясь наладить в усадьбе дела и убедить сестер и мать жить по средствам. Но больше других транжирил Обри, ему постоянно требовались деньги на игру в карты и кутежи. Все шло из рук вон плохо.

Теперь же их положение стало безвыходным.

— А что, если нам выдать за богатого жениха Шарлотту? — предложил Обри.

— Вздор! Об этом не может быть и речи! — воскликнула Ванесса. — Ей всего пятнадцать лет! А Фанни и того меньше, тринадцать. Пока я жива, я не допущу, чтобы мои сестры страдали из-за денег.

— И что ты предлагаешь?

Ванесса устало потерла пальцами виски.

— Может быть, просто оставим без внимания требования барона и будем жить в усадьбе, словно бы ничего не случилось? Не станет же он выселять нас с помощью судебных приставов! Это довольно-таки хлопотно.

— Я обязан вернуть Князю Порока карточный долг, это вопрос чести! Лучше я буду голодать, чем покрою позором свое имя! — вскричал Обри, побледнев как мел.

Ванесса гневно сверкнула глазами.

— Да как ты смеешь рассуждать о чести и соблюдении слова джентльмена после того, как бездумно лишил семью родового поместья, нашего единственного источника существования!

— Если я не отдам ему долг, мне придется пустить себе пулю в висок!

— Прекрати пороть чушь, Обри! Типун тебе на язык! Но брата понесло, и он уже не мог остановиться.

— Я, возможно, заслужил это. Когда она упала… — Он зажмурился. — Мне показалось, что это я ее убил.

Его мученическая гримаса не на шутку испугала Ванессу.

— Ни слова больше! — вскричала она и, порывисто вскочив с диванчика, рухнула перед братом на колени, не заботясь о своем дорогом наряде. Взяв его за руки, она почувствовала, что у него холодные пальцы.

— Мы не в силах что-либо исправить! Мы можем лишь бороться за наше будущее!

Обри кивнул.

— Пожалуйста, не убивайся так, сестричка! — сказал он. — У меня все равно не хватит духу покончить с собой. Ведь я по натуре ужасный трус.

— А что говорят врачи о состоянии здоровья мисс Синклер? — спросила Ванесса, пытаясь изменить тему разговора.

— Понятия не имею, — тяжело вздохнув, ответил Обри. — Меня к ней не допускают. Я пытался загладить свою вину и нанес визит лорду Синклеру, как только он вернулся в Лондон. И когда он пригласил меня в клуб, я подумал, что он простил меня и расслабился… Какой же я глупец!