Вор и любовь

– Я говорил тебе, что случилось со мной во время войны, – начал он. – Это было правдой, все правда. Я сбежал, и мои отец и мать никогда по-настоящему не простили меня. Нельзя их винить. Я заставил их очень сильно волноваться.

Однако, когда война кончилась, я вынужден был вернуться опять домой; я нашел, что размеренная жизнь в «Шато», ограниченная различными предписаниями, для меня скучна. Мне необходимо было получить образование. Мои родители нашли мне репетиторов, и я, на короткое время, поступил в университет.

Почувствовав когда-то вкус свободы и возбуждения, я не смог принять какие-то ограничения. Я был, что называется, бешеным. Я заслужил к тому же чрезвычайно плохую репутацию. Меня выгнали из университета. Я был замешан в нескольких, весьма печально прославившихся, любовных приключениях. Я совершал много, очень много предосудительных поступков и, говорю тебе это со всей прямотой, на меня в семье смотрели, как на паршивую овцу.

Думаю, не без моей вины нашей матери пришло в голову, что, несмотря ни на что, мой брат должен произвести на свет наследника. Я полагаю, что ее переполнял ужас от мысли, что я могу унаследовать титул и состояние. Она хотела сделать хоть что-нибудь, пусть даже что-то отчаянное, лишь бы этого не произошло.

Вопрос о женитьбе моего брата никогда не стоял. Он всегда был инвалидом. Он был болезненным ребенком, и, хотя его показывали всевозможным специалистам, все они говорили одно и то же – нет никакой надежды, что он когда-нибудь выздоровеет.

Однако моя мать решила, что чудо должно свершиться. Он поправится, он женится, и у него родится наследник.

Она была охвачена подобными мыслями как раз в то самое время, когда получила письмо от миссис Деранж. Ей показалось, что сам Бог послал ей такую возможность.

Американская девушка, которая хочет получить титул и, в определенном смысле, является нам родственницей, была как раз тем типом невесты, который искала моя мать.

Элоэ пошевелилась, и Дикс взял ее руки в свою ладонь. Она не стала отталкивать его. Было что-то бесконечно приятное в ощущении силы и теплоты его пальцев.

– Ты знаешь, что произошло потом. Обе старшие женщины договорились между собой, и моя мать предварительно высказала эту идею моему брату. Он сказал ей, что все это смехотворно, и она пообещала ему забыть об этом. Только потому, что он не был уверен в том, что она окончательно выбросила эту затею из головы, он написал мне об этом.

Я был в Лондоне, когда получил его письмо, и, поскольку я остановился в отеле «Кларидж», я решил посмотреть на эту мисс Лью Деранж, о которой так много писали в газетах.

– Ты останавливался в отеле «Кларидж»! – воскликнула Элоэ. – Так вот почему…

– Я увидел, что дверь в апартаментах открыта, – продолжал Дикс. – И я вошел. Это был просто какой-то импульс. Я подумал, может быть, я узнаю что-нибудь о той девушке, которая хочет выйти замуж за моего брата, потому что у него есть титул.

Я увидел миниатюру на туалетном столике и взял ее в руки. Я догадался, что это было ее изображение, и, пока я рассматривал его, ты вошла в комнату.

– Итак, ты даже не думал ее красть, – сказала Элоэ. – Ох, какая же я дура, наверное, подумал ты!

Он сжал ее руки в своей ладони.

– Сказать тебе, что я подумал? – спросил он. – Я подумал, что ты самая восхитительная девушка из всех, кого я встречал за свою жизнь. А потом ты меня просто изумила. Никто никогда до этого не пытался меня исправить.

– Ты, наверное, в душе смеялся все это время надо мной, – промолвила Элоэ с несчастным видом.

– Не смеялся, – поправил он. – Любил тебя.

– Это неправда.

– Нет, правда. Я полюбил тебя с того самого момента, но у меня было великое множество дел в Лондоне, и я не смог увидеться с тобой еще раз. Я послал тебе цветы и надеялся, что ты не забудешь меня.

– Ты узнал потом, что мы едем в Биарриц?

– Я узнал об этом два дня спустя, когда получил письмо от брата, в котором он сообщал, что наша мать все еще настаивает на идее его женитьбы. Он спрашивал меня о том, что ему делать, и я телеграфировал ему, чтобы он не делал ничего, а пустил все на самотек. Я поступил так, потому что понял, что это означало встречу с тобой еще раз.

– Но если бы ты меня не спас… – начала Элоэ.

– Я все-таки должен был поехать в Биарриц, чтобы разыскать тебя. Это было просто везение, что мы встретились в тот момент. Тогда я вновь убедился в том, о чем подумал, когда в первый раз тебя увидел – ты самое очаровательное и восхитительное существо в целом мире!

– А как же контрабанда? Когда я застала тебя с машиной, и те мужчины?

– Я уже подхожу к этому, – продолжил Дикс. – Машина, в которой ты меня видела, была украдена, но не мной. Я так долго находился по ту сторону закона, что, когда меня пригласил шеф Сюртэ и предложил помочь им в одном очень трудном деле, я согласился. Я не сделал бы этого никогда, если бы эта просьба первоначально не исходила от моих друзей в Биаррице.

– Твоих друзей?

– Да, моих друзей! От Мэри Бланшард и некоторых других, кого ты видела на нашей встрече с ними. Они поведали мне, что, несмотря на то, что они закрывают глаза на относительно безобидные случаи контрабанды на испанской границе – что происходило веками – их начинает беспокоить банда, орудующая контрабандой машинами.

– Это те мужчины, которых я видела?

– Да, это те, кого ты видела. Они действительно были преступниками, причем закоренелыми, которые не остановятся ни перед чем, даже перед убийством.

Элоэ всю передернуло.

– Я это почувствовала, когда тот мужчина угрожал перерезать мне глотку.

– Ты просто себе представить не можешь, как я тогда перепугался за тебя. Если бы они подумали, что ты представляешь реальную угрозу, если бы они не поверили мне, когда я им сказал, что ты моя подружка, ты бы не была сейчас в живых.

Он протянул руки и привлек ее поближе к себе.

– Представь, что это могло бы означать: я уже не обнимал бы тебя сейчас здесь, я никогда бы не узнал о том, что ты меня любишь.

– Продолжай. Пожалуйста, продолжай.

– А это и есть вся история. Так как мои друзья попросили меня помочь им, я решил работать вместе с Сюртэ, чтобы отправить эту банду в руки правосудия. А для того, чтобы сделать это, я должен был присоединиться к шайке.

Они знали мой «послужной список», они знали, в какие передряги я попадал по тому или иному поводу, поэтому они меня приняли. Я принимал от них машины, которые они крали, и перегонял их в Биарриц. Я помогал переправлять их в Испанию.

– Но почему полиция не схватила их в тот вечер, когда я оказалась там?

– Потому что двое из главных организаторов банды находились в Париже. У них были свои ходы к отступлению, о которых я даже не знал. Ходы к отступлению, которые помогли бы им избежать ареста при малейшем намеке на вмешательство со стороны французов.

Мы должны были их выманить сюда, в Биарриц. Мы должны были подстроить все так, чтобы они все были в сборе перед тем, как полиция сможет устроить на них окончательную облаву.

– Значит, друг Лью говорил тогда правду?

– Это чрезвычайно глупый малый, который слишком много говорил, – угрюмо произнес Дикс. – С ним еще будут разбираться в центре, я тебе это обещаю.

– Банду схватили?

– Их всех арестовали сегодня днем, – ответил Дикс. – За исключением двоих.

– Двоих? – переспросила она.

Он утвердительно кивнул.

– Меня и еще одного. Парня, которого я хотел спасти. Он не по своей вине попал в эту шайку. Мальчишка приличный, он выправится, и сейчас у него есть шанс получить хорошую работу, на которой он сможет зарабатывать деньги, не прибегая к преступлению.

– Ты нашел ему работу?

Дикс кивнул.

– Он стоил того, чтобы его спасти.

– А остальные?

– Остальные будут отбывать срок в течение ряда лет. Двое из них, по крайней мере, пойдут под гильотину. Их обвиняют не только в контрабанде, но и в убийстве.

– А они тебя не заподозрили? – с замиранием в сердце спросила Элоэ.