Алая графиня

Вернувшись в покои Катерины, чтобы рассказать ей о своих достижениях, я обнаружила, что она снова легла в постель и спит. Я вышла на балкон и села под навесом, размышляя о смерти Маттео и том всаднике, который привез его домой.

Я понятия не имела, с какой целью покойный герцог Галеаццо отправил Маттео в Рим. Очевидно, миссия была деликатная, имевшая какое-то отношение к Лоренцо де Медичи, иначе зачем тот приезжал бы к герцогу инкогнито? С чего бы Лоренцо хотел тайно встретиться с Маттео сразу после его возвращения? Перед своей скоропостижной смертью мой брат сопровождал из Рима папских легатов, ехавших на встречу с герцогом. Как ни старалась, я так и не вспомнила, что за кардиналы приезжали к Галеаццо, — дни после смерти Маттео прошли для меня как в тумане. Я запомнила только черноволосого всадника.

Он служит писцом у графа Джироламо, сидит в маленькой комнатке, скрытой от посторонних взглядов, и шифрует тайные послания. Этот человек ехал в Павию вместе с Маттео и папскими легатами, посланными его святейшеством и Джироламо.

Может быть, по пути он догадался, что мой брат — шпион Медичи?

Волна горя и гнева накатила на меня, я сложила ладони, но молиться не смогла.

Вместо того я шепотом обратилась к ангелу:

— Приди, покажи мне правду. Если он убил Маттео, представь мне доказательства.

Словно в ответ, на память пришли слова ангела, заглушающие мои собственные мысли: «Я уже пришел. Но тьма в твоей душе мешает мне говорить…». «Поклянись повиноваться мне до самой смерти, и я все тебе открою».

Я закрыла глаза и увидела девятку мечей, восемь скрещенных клинков и еще один, нацеленный в небеса, проходящий через остальные. Все они сочились кровью.

— Я буду повиноваться, — прошептала я. — Если ты покажешь мне того, кто убил моего брата…

Но в моем сердце и в душе царили тишина и изнуряющая горькая боль.

Ночью я спала плохо, встала еще до рассвета и накинула платье поверх тонкой льняной рубашки. Поскольку было еще темно, я взяла лампу, осторожно спустилась на второй этаж, в восточное крыло, в вотчину Джироламо, и удивилась, обнаружив, что факелы на стенах уже зажжены, хотя в коридоре стоит тишина.

Я направилась в дальний конец коридора, к небольшой кладовой, где раздобыла в прошлый раз бумагу и чернила. Это был в высшей степени неразумный поступок — дверь наверняка заперта, никакого плана у меня нет, только жгучее желание разузнать что-нибудь о черноволосом писце.

Факел на стене рядом с кладовкой горел, и дверь была слегка приоткрыта. Затаив дыхание, я подошла к самому порогу и заглянула в щель.

Вдоль одной стены выстроились ровным рядом высокие стеллажи. На полках лежали стопки бумаги, рулоны чистого пергамента, пузырьки чернил, чернильницы, пресс-папье, коробки, шила, увеличительные стекла, линейки, перочинные ножи, куски пемзы, ленточки, переносные конторки, шерстяные тряпки и большой ворох новых, нечиненых перьев.

В дальнем конце помещения, рядом с закрытой дверью, ведущей в каморку писца, возилась женщина в черном шарфе, обмотанном вокруг головы. Она склонилась над переносной конторкой, находившейся на одной из нижних полок, рядом с ней стояла метла и ведро для мусора. Щеки у нее оказались морщинистыми, ввалившимися, глаза тонули в кожистых складках. Она была ширококостная, в белом фартуке и черном крестьянском платье без всяких корсетов. На шее у женщины висел кожаный шнурок с несколькими ключами. Они зазвенели, когда она со стоном опустилась на колени, приподняла край переносной конторки скрюченной рукой, другую сунула под ящик и вынула еще один ключ.

Уборщица опустила конторку на место, оперлась одной рукой о стену и со стоном поднялась. Я наблюдала, как она вынула ключ, отперла каморку писца, а затем затащила туда свою метлу и ведро.

Покончив с уборкой, она заперла дверь и пихнула ключ обратно под конторку. Я кинулась к ближайшей открытой двери на другой стороне коридора и вжалась в стену. Женщина старательно заперла дверь кладовой, затем поднялась на цыпочки и положила ключ на держатель ближайшего факела.

Она перешла в соседнюю комнату, в библиотеку. Я метнулась через коридор, взяла оставленный ключ, отперла дверь комнаты с канцелярскими принадлежностями и проскользнула внутрь.

Закрыв за собой дверь, я поставила лампу на полку и вытащила второй ключ, спрятанный под небольшой переносной конторкой.

Через несколько секунд я уже стояла в каморке писца с лампой в руке. Здесь не оказалось никаких писем, ни обычных, ни шифрованных. Я подергала ящики, но они были заперты. Не зная, что предпринять, я высоко подняла лампу и медленно обошла комнату, выискивая тайники, где могут быть спрятаны другие ключи.

Не успела я завершить обход, как заметила, что правая задняя ножка конторки темнее остальных. Я залезла под нее и придвинула лампу. В полумраке казалось, что ножка просто темная, но теперь стало видно, что снизу, в том месте, где упирается в выщербленный каменный пол, она сплошь в чернильных отпечатках пальцев.

Писец Джироламо был не только неаккуратным, но еще и беспечным.

Я отставила лампу и обеими руками приподняла правую сторону конторки. Там — вот радость! — действительно лежал ключ.

В верхнем левом ящике оказались два документа: письмо, полное сокращений, и полстранички шифрованного текста, которые я видела накануне. Наш писец не торопился доделывать работу.

Я уселась на стул прямо в его каморке, поставила перед собой лампу и прочитала письмо.

Оно явно было написано под диктовку, в спешке:

Ваш. светл., многоуваж. герц. Монтефельтро!

Теперь мы полностью готовы лишить власти первого граждан., Ваша помощь необход., треб. мин. 600 воинов к стенам Флор., наши агенты позабот. о братьях. Когда они будут уничт., Корова подаст знак, Вы пойдете на штурм стен, доберетесь до площ. Синьории, соед. с Пацци и объяв. Л. преступником. Необход. уничтожить оппозицию. ЕС обещает не только солид. сумму, но привилег. и земли. Ждем только вашего соглас. — и выступаем. Сообщ. нам день и час.

С велич. почтен, и т. д.

Мой изумленный возглас услышал бы любой, кто оказался бы в этот миг в коридоре. Я зажала рот рукой. Совершенно ясно, что такое «Флор» и о каких братьях идет речь. Это в их дворце меня привечали после похорон Маттео. Я понимала, кто такой первый гражданин, он же Л. Я даже знала, что Корова — это басовитый, мычащий колокол, созывающий граждан Флоренции на площадь делла Синьория. А об убийстве говорилось прямо.

Джироламо Риарио и ЕС, то бишь его святейшество, собираются убить Лоренцо де Медичи и его брата!

Не помню, как положила обратно письмо, заперла двери и вернула на место все три ключа, хотя наверняка проделала все это. Я лишь смутно представляю, как вернулась в комнату Катерины, потихоньку оделась, пока она спала, взяла зашифрованное письмо для обожателя графини Жерара де Монтаня и отправилась на конюшни. Там я отдала рыжему мальчишке две серебряные монеты, заработанные им, и намекнула, что его ждет третья, как только задание будет выполнено.

Все это я делала, стиснутая ледяной лапой страха. Джироламо — убийца, Лоренцо де Медичи и его младший брат Джулиано в ужасной опасности. Мой долг как можно быстрее предостеречь их.

Катерина все еще спала, когда я вернулась в комнату, прихватив с собой копию ключа, который придумала для переписки с де Монтанем, дошла до ее кабинета и заперла за собой дверь.

Взяв перо, чернила и бумагу, раздобытые в кладовке, я сделала еще одну копию ключа и написала короткое письмо:

Сер Лоренцо!

Это Дея, сестра Маттео. Сейчас я живу в доме Джироламо Риарио и недавно узнала, что он вместе с Папой собирается убить Вас и Джулиано. Берегитесь, Джироламо просит герцога Монтефельтро привести к стенам Флоренции шестьсот человек, которые начнут штурм городских стен по его сигналу, когда Вы с братом погибнете. Будьте осторожны, Джироламо собирается нанести удар в ближайшее время.