Наследница (СИ)

Когда все возвратились из очередной поездки на озеро, оказалось, что в их отсутствие приезжал пан Кветковский. Через пару дней он наведался ещё раз. После прекрасного обеда, в меню которого опять была дичь, добытая охотниками, мужчины продолжили беседу в кабинете. Хозяин предложил сыграть в карты. Гость согласился, криво усмехнувшись — Сыграю, пожалуй. Может, мне в этот раз повезёт. А то останусь и вовсе без гроша за душой.

— Всё так серьёзно? — спросил пан Войтек, сдавая карты.

— Серьёзней не бывает.

Игра шла своим чередом. Внесли свечи, подали прекрасное вино, лимонад и фрукты. Приятный вечер заканчивался. Вскоре пан Войтек откланялся и ушёл к себе. Пан Янош пошёл проводить гостя, и они задержались немного во дворе.

— Я, в общем-то, приезжал не просто пообедать и поиграть в карты, — сказал Владек, — у меня есть к тебе дело, пан Янош.

— На скорую руку, походя, дела не обсуждаются. Приезжай завтра, всё обсудим.

— Но мне не хотелось бы, чтобы кто-то ещё присутствовал при нашем разговоре.

— Я приму тебя в кабинете и буду один.

— Дело, я думаю, будет выгодно для нас обоих.

— Завтра, пан Владек, завтра.

Назавтра начало разговора Яноша не удивило.

— Пан Янош, говоря коротко, мне нужны деньги. Много. Я проигрался, и, если не верну долг, потеряю свою землю. А ты знаешь, это немалые площади. И леса есть, и пашни.

— Ну, о пашнях ты упоминаешь зря, на них уже давно олени пасутся. А от меня-то ты чего хочешь? Чтобы я выкупил эти земли?

— Нет, я хочу просить у тебя денег, чтобы вернуть долг.

— Ты решил, что на правах давнего знакомого можешь не возвращать долг мне? Так это слишком большая, как мне кажется, сумма для того, чтобы о ней забыть.

— Я понимаю. Но могу предложить решение, которое, думаю, устроит нас обоих.

— Какое же?

Пан Владек в волнении облизал пересохшие вдруг губы:

— Я прошу руки твоей воспитанницы.

— Что?!

— Погоди, не торопись отказывать. Я принадлежу к древнему роду, моё имя — само по себе ценность, а есть ещё и владения. Я дам панне Элене своё имя, тем самым открою ей дорогу в высший свет. Разве ты не об этом мечтал для неё?

— О высоком, достойном её положении? Да. Но в моих мечтах рядом с ней не было человека, годящегося ей в отцы, тем более — игрока, — голос пана Яноша перестал быть доброжелательным и, хотя звучал ещё спокойно, в нём слышалась неприязнь и гнев.

— Да какое значение имеет возраст? Что, лучше будет, если она выйдет замуж за какого-нибудь молодого повесу, у которого нет ничего, кроме пары костюмов и съёмного жилья?

— А у тебя, значит, есть?

— Да, и тебе это известно.

— Хорошо. Значит, получается, что я оплачиваю твои долги, ты получаешь красивую умную молодую жену и возвращаешь свои земли. Так?

— Да. По-моему, это нормально.

— Нормально? — пан Янош зашипел, как рассерженный лесной кот. Он всё ещё сдерживался, чтобы не закричать и не вышвырнуть гостя вон. — Нормально… А по-моему, ты, мой милый, от проигрыша повредился умом! Тебе нужен конкретный ответ? Пожалуйста: НЕТ! Ты не получишь от меня ничего — ни денег, ни Элен. Никогда!

Пан Владек сдаваться не собирался и пустил в ход свой последний козырь:

— А ты спроси у самой панны Элены. Может, она не согласится с тобой?

— Не собираюсь!

— Значит, ты любишь её только на словах. Не ты ли говорил, что она сама вправе выбирать свою судьбу?

— Неужели тебе кажется, что она не распознает такое ничтожество?

— Я уже стал ничтожеством? — усмехнулся Владек. — А ещё недавно ты называл меня своим другом.

— Тебе указать, где дверь или сам найдёшь?

— Найду, — пан Владек встал, — только позволь задать тебе последний вопрос. Ты не боишься ошибиться? Вдруг всё же панна Элена согласится на моё предложение? Почему ты решаешь за неё?

— Ты хочешь узнать? Пригласить её?

— Э, нет, сейчас — это заведомый проигрыш.

— Так чего ты хочешь?

— Дай мне месяц. Я попытаюсь завоевать её расположение. И после этого сделаю предложение. Но ты при этом, ни слова не скажешь о моём долге до самого конца.

— Чтобы она дала согласие, не зная, что обрекает себя на полунищенское существование?

— А что, ты уже не уверен, что она мне откажет? — опять усмехнулся Кветковский. — Нет, я не собираюсь её обманывать. Ты расскажешь ей всё до того, как я попрошу у тебя руки панны Элены в её присутствии.

Буевич молчал. Он думал о том, что действительно не знает, что на уме у Элен. Сколько бы он ни пытался говорить с ней о молодых людях, о будущем женихе, о замужестве она неизменно уходила от разговора. А о представленных ей юношах отзывалась весьма нелестно. Они казались ей то глупыми, то нудными, то тихими, то… одним словом, неинтересными. Так, может быть, её судьба — зрелые мужчины, умеющие ценить не только красоту женщины, но и её ум. Нет, конечно, Владек ни в коем случае не подходил на роль жениха, но почему бы не проверить, чего хочет Элен? Свадьбы он не допустит, этот вопрос без него решить невозможно, так что…

— Ну, согласен? Ты же ничего при этом не теряешь.

— Хорошо. Но если ты попытаешься хоть чем-то её обидеть или обмануть, я тебя из-под земли достану. И тогда ты пожалеешь, что родился, — Буевич опять говорил абсолютно спокойно. Кветковский, поняв, что на этот раз продолжать разговор не стоит, молча поклонился и вышел.

С этого времени он стал часто встречаться им на верховых прогулках, как бы случайно попадался навстречу Элен, когда та в сопровождении пани Марии шла по городу на базар. Заезжал он и к ним домой, но старался сделать это в отсутствие хозяина. Сначала Элен не придавала значения этим частым встречам, потом с удивлением стала замечать явные знаки внимания от дядиного друга, каковым она его считала. Наконец, её всё это стало раздражать. Она обратилась за разъяснениями к дяде Яношу. Но тот только недовольно проворчал:

— Ты уже не маленькая, разберись в этом сама.

Тогда она стала разбираться. На исходе месяца ухаживания пана Кветковского уже не были тайной ни для кого. Элен чувствовала, что ещё немного, и он заведёт серьёзный разговор. Решит он поговорить сначала с ней или пойдёт к дяде, она не знала, но, будучи человеком, которого раздражает неведение, она пошла в атаку первая. Как-то раз, когда её солидный кавалер снова приехал к ним и занимал их с пани Марией беседой в отсутствие хозяина, Элен сделала то, что было абсолютно невозможным для всякой другой девушки. Она заговорила с паном напрямик:

— Пан Кветковский, пообещайте мне ответить на один вопрос. Пожалуйста.

— Разумеется, панна Элена, спрашивайте. И называйте меня, наконец, просто паном Владеком.

— И вы не рассердитесь?

— Что вы, на вас сердиться невозможно!

— Вы собираетесь просить у дяди Яноша моей руки?

Пани Мария чуть не упала в обморок, услышав эти слова.

— Панна Элена! Да как же это можно, задавать такие вопросы?! Это неприлично! Неслыханно!

Кветковский, сам ошарашенный такой прямотой, решил всё же не вилять и ответить правду. В конце концов, может, оно и к лучшему. Поговорит с ней откровенно, глядишь — и согласие на брак получит. И ни в чём виноват не будет, панна сама начала разговор. А уж если панна решит — так тому и быть! Он много наслышан о её своеволии.

— Да, не буду скрывать, это входит в мои намерения. Вы покорили моё сердце. Я не встречал ещё за всю мою предыдущую жизнь такой очаровательной девушки! — восторженно проговорил он, и, внезапно посерьёзнев, добавил: — Но я хотел бы сначала говорить об этом с вашим дядей.

— Я думаю, не стоит, — игнорируя охи и ахи пани Марии, чётко произнесла Элен. Кавалер был так удивлён, что автоматически спросил:

— Почему? — это прозвучало как-то совсем по-детски наивно. Они вдруг как будто поменялись ролями: спокойная рассудительность молоденькой девушки — против растерянности и беспомощности зрелого, уже немолодого мужчины.

— Пан Владек, поверьте, я очень вас уважаю, восхищаюсь вашими достоинствами. Мне очень лестно, что такой человек, как вы, обратил на меня своё внимание. Я очень тронута вашими словами обо мне. Но для брака всего этого мало.