Серебряный лебедь

– Да, конечно, – с неестественной улыбкой отозвалась Анабелла. – Желаю приятно провести вечер.

Колин прекрасно знал, куда направляется Чэрити, и не удержался, чтобы слегка не поддеть ее:

– Передай от меня сэру Джону, что сегодня ты заслужила награду за спасение своей хозяйки.

Чэрити принялась смущенно оправдываться:

– Уверяю вас, милорд, у меня встреча совсем с другим человеком. С женщиной!

Он только усмехнулся в ответ. Чэрити, зардевшись, выбежала из комнаты.

Мина наводила порядок на столе, не забывая при этом наблюдать за Колином и Анабеллой. Колин, не желавший разговаривать с девушкой при свидетелях, обратился к ней:

– Мина, тебе пора домой. Фолкхем, наверное, уже вне себя от бешенства. Карета ждет тебя в конце переулка.

Мина перестала вытирать тряпкой стол и удивленно спросила:

– Разве ты со мной не поедешь?

– Я провожу тебя до кареты. У нас с Анабеллой остались еще кое-какие незаконченные дела.

Анабелла посмотрела на Колина и молча кивнула, подтверждая, что она помнит о своем обещании и готова расплатиться.

Мина собиралась что-то сказать ей, но после короткого размышления передумала.

– Ну что ж, идем, – небрежно бросила она Колину и царственной походкой направилась к выходу.

Колин успел шепнуть Анабелле:

– Я скоро вернусь, – и последовал за леди Фолкхем.

Выйдя из дома, Мина остановилась и обеспокоенно обернулась к своему другу:

– Выслушай меня, Хэмпден. Мне совершенно безразлично, что тебе сделала Анабелла, но знай, она не та, за кого ты ее принимаешь.

Не любивший поучений Колин перебил ее:

– Откуда тебе известно, за кого я ее принимаю?

– Ты считаешь, что она заслуживает порицания, это видно по тому, как ты с ней разговариваешь. Так говорят с человеком, которому не доверяют, – леди Фолкхем пожала плечами. – Может быть, ты и прав, не мне судить.

– Вот именно! – ехидно подхватил Колин.

Но леди Фолкхем не обратила внимания на его реплику.

– Не важно, что она сделала. В любом случае Анабелла заслуживает большего уважения. Она претерпела много страданий. Ты не должен обрекать ее на новые муки, Колин.

Мине явно понравилась Анабелла, и было бы бессмысленно рассказывать ей о вероломном поведении актрисы. Однако Колина заинтересовало, почему Мину так волнуют его отношения с Серебряным Лебедем.

– С каких это пор тебя стала беспокоить личная жизнь лондонских актрис? – поинтересовался он.

– С тех самых, как я поняла, что эта актриса умна, образованна и имеет острый язычок. Она не чета тем малограмотным созданиям, что в наши дни попадают на сцену, сбежав из работного дома.

– Да, ты права. В чем ее нельзя обвинить, так это в заурядности, – признал он.

– Если тебе это ясно, надеюсь, ты согласишься с тем, что к ней надо относиться бережно.

Колин сердито сверкнул глазами:

– А разве я когда-нибудь относился к женщинам иначе?

– Нет, – леди Фолкхем взяла его за руку и, помолчав, добавила: – Но я никогда не видела, чтобы их слова тебя так задевали. Подозреваю, что эта женщина может нечаянно пробудить в тебе ярость.

«Черт побери, Мина меня насквозь видит», – подумал Колин и, не в силах скрыть раздражение, резко произнес:

– Мои отношения с Анабеллой тебя не касаются.

– Нет, они стали меня касаться с тех пор, как ты позвал меня помочь ей, – мягко возразила она.

– Анабеллу твои слова позабавили бы, – с демонстративной веселостью заметил Колин, однако в его голосе слышалась горечь, – она очень ловко отбривает назойливых ухажеров.

– Уверяю тебя, это не всегда оканчивалось для нее благополучно.

По телу Колина прошел ледяной озноб.

– О чем ты говоришь?

Мина отвела взгляд в сторону и задумалась. – Я не имею права тебе рассказывать. Анабелла дала мне понять, что ты не должен об этом знать.

– Она сообщила тебе что-нибудь о своем прошлом? – спросил он безразличным тоном, стараясь не выдать свою заинтересованность.

Мина отрицательно покачала головой, потупилась и неохотно призналась:

– Я сама увидела.

Колин вспомнил, как она охнула, натирая мазью спину Анабеллы.

– Мина, ты обязана мне сказать, что ты увидела.

Глаза леди Фолкхем наполнились слезами, и, с трудом подбирая слова, она ответила тихим срывающимся голосом:

– Она… у нее шрамы на спине… ее беспощадно били розгами. Я заметила и сравнительно недавние, и очень старые шрамы… она, наверно, была тогда еще девочкой, – Мина стиснула руку Колина и с негодованием продолжила: – Кто-то издевался над несчастной женщиной с самого детства! Не забывай об этом, когда… займешься незаконченными делами.

Кровь ударила Колину в голову при мысли, что кто-то посмел ударить Анабеллу. Стиснув кулаки, он смотрел на Мину, боясь поверить услышанному.

– Сто тысяч чертей! Что за дьявол мог сотворить такое?

– Не знаю, она мне не сказала. Прошу тебя, не подавай виду, что тебе об этом известно – она просила меня молчать.

Колину невыносимо было думать, что Анабелла столько времени жила с этой страшной тайной, не смея ее никому доверить. Теперь ему становилось понятно, почему она готова была столь яростно обороняться, как только он приближался к ней. Жалость к девушке переполняла его, ледяными тисками сжимая сердце.

Ему нестерпимо хотелось узнать имя злодея и наказать его по заслугам. Но впрямую спрашивать об этом у Анабеллы он не мог, иначе ему не удастся получить ответы на другие вопросы.

– Да, еще одно, – Мина потянула его за рукав, отвлекая от мучительных мыслей. – Через некоторое время у нее может наступить реакция на мазь. Если это случится, бедняжке будет трудно заснуть.

Колин нахмурился:

– Как? Ты же говорила, что мазь безвредна.

– Да, так оно и есть, но… иногда бывает неприятное последействие… – она сунула ему в руку маленький мешочек. – Этот порошок поможет Анабелле задремать. Объясни, как им пользоваться, и уговори принять это снадобье, если ей вдруг станет не по себе.

Машинально сунув мешочек в висящий на поясе кошелек, Колин подивился иронии судьбы – снотворное не для кого-то, а именно для Анабеллы. Он посмотрел на Мину. Та явно собиралась что-то еще сказать, но не решалась. Колин вопросительно посмотрел на нее.