Серебряный лебедь

– Я приготовлю мазь, от которой ее кожа запылает, – сказала леди Фолкхем. – Мы разотрем бедняжку этой мазью. Все будут считать, что у нее лихорадка. На самом же деле мазь совершенно безвредна. Если, конечно, правильно ее приготовить.

Колин настороженно прищурился:

– А если неправильно, Мина?

Однако леди Фолкхем продолжала, словно и не слышала его замечания:

– Действие этого снадобья длится недолго. Можно использовать рвотное. Тогда мы добьемся еще большего эффекта.

– Нет, – перебил ее Колин, взглянув на Анабеллу. – Не думаю, что мы должны прибегать к столь мучительным средствам.

– В любом случае, это будет менее мучительным, чем «ужин» с королем, – вмешалась Чэрити.

Колин наградил ее сердитым взглядом.

– Ваши средства меня не пугают, – заявила Анабелла, которой надоело, что о ней говорят так, словно ее здесь нет. – Если бы это спасло меня от короля, я согласилась бы подцепить и настоящую лихорадку.

– Настоящая лихорадка нам ни к чему, – возразила леди Фолкхем, – мы и так сумеем обвести Его Величество вокруг пальца. Ладно. Давай приступать к делу. Я обеспечу тебе жар и рвоту. Остальное – кашель, боли, озноб – тебе придется изобразить самой, – она улыбнулась Анабелле. – Судя по тому, что я видела в театре, милочка, тебе нетрудно будет это сыграть.

Анабелла польщенно зарделась.

– Да, да, моя хозяйка, если захочет, превосходно сыграет все что угодно, – с гордостью вставила Чэрити.

Взгляды Колина и Анабеллы встретились, и она поняла, что он вспоминает о предыдущем визите к ней домой.

– Могу подтвердить, – сухо произнес он, – Анабелла действительно одна из самых тонких актрис среди всех, кого я когда-либо видел.

Подавив желание парировать его выпад, Анабелла перевела взгляд на леди Фолкхем:

– Думаю, я справлюсь. Леди Фолкхем перестала расхаживать по комнате.

– Итак, решено. У Анабеллы будет лихорадка, – она бросила быстрый взгляд на Колина и добавила: – Обязательно используем рвотное. Мы же не знаем, кого пришлет за ней Его Величество, но скорее всего не слугу. Анабелла сказала, что записку ей принес Рочестер. А кому будет поручено доставить ее в Уайтхолл? Так что все должно выглядеть убедительно. Вплоть до последней мелочи.

– Нам на пользу будет еще одно обстоятельство, – перебил ее Колин. – Мина, всей знати известно, что ты прекрасная целительница, поэтому Его Величество скорее поверит в болезнь Анабеллы, если его посыльный обнаружит тебя у ее постели. Помните, никто не должен усомниться в истинности ее болезни. Если до короля дойдет хотя бы намек на то, что его обманули, он может, конечно, посмеяться, но скорее всего сочтет себя оскорбленным и прикажет отчислить Анабеллу из герцогского театра. А ей это вряд ли придется по вкусу.

– О нет, что вы! Мне страшно об этом даже подумать, – призналась Анабелла.

– Ну, еще бы! – с издевкой подхватил Колин. – Где, кроме театра, может собраться толпа сладострастников, которая будет, роняя слюни, пялиться на ваши ножки?

Не успела Анабелла дать ему ответ, как в разговор вмешалась леди Фолкхем:

– Не обращай на него внимания, дорогая. Он в последние дни стал довольно утомителен. Похоже, Колин полагает, что мужчинам должно быть дозволено танцевать, веселиться и плодить внебрачных детей, а женщины обязаны тихо сидеть дома и ждать, пока их бедные пьяные повелители соизволят явиться и уделить им капельку внимания.

– Вот уж неправда, – возмутился Колин, – и ты сама это прекрасно знаешь. Кстати, Мина, откуда у тебя такие мысли? Что-то я не видел, чтобы ты разрешала лондонским селадонам увиваться за собой.

– Ничего удивительного, ведь мой муж не пьяница и не дурак. Гаррет… – она невольно улыбнулась, вспомнив о муже, – он тонкий человек и верный супруг. Правда, узнай я, что он рассеивает свои семена не на моем поле, я бы первым делом разнесла его плуг, а затем незамедлительно обзавелась бы длинным хвостом любовников.

– Ты безжалостная амазонка, – рассмеялся Колин. – Ладно, если когда-нибудь твои интересы выйдут за пределы дома, постарайся вспомнить обо мне.

– Непременно! Я всю жизнь мечтала присоединиться к полусотне несчастных женщин, надеявшихся завладеть твоим сердцем.

Колин нахмурился, украдкой взглянув на Анабеллу, отошел к окну и оттуда проворчал:

– И вовсе их не было так много.

Леди Фолкхем в ответ расхохоталась:

– Злые языки утверждают, что их не меньше сотни. Скажи спасибо, что я не люблю преувеличений.

Колин деланно засмеялся:

– Ладно, все это не имеет отношения к происходящему. Нам надо спасать девушку от затейника, который и вправду имел сотню женщин. А может, и гораздо больше.

Анабелла обменялась с леди Фолкхем понимающими улыбками. Приятельница Колина ей очень понравилась. Она впервые увидела человека, способного парировать ядовитые высказывания Колина.

При этом Анабелла завидовала дружбе леди Фолкхем с Колином. Она все отдала бы за то, чтобы он относился к ней с таким же уважением. Увы, леди была аристократкой, а она…

«Ты и сама дворянка», – напомнила она себе.

Да так оно и было: ведь ее мать – дочь дворянина, а отец – настоящий аристократ. Правда, сама Анабелла не чувствовала себя ни дворянкой, ни, тем более, аристократкой. В театре стирались классовые различия, и она уже не понимала, кем ей себя считать: падчерицей сквайра? дочерью графа? актрисой? или, может быть, шлюхой? У нее было столько ролей, что среди них почти затерялась неискушенная Анабелла из Норвуда.

Оставалось только мечтать, что когда-нибудь она вновь станет самой собой.

– Долго мы будем впустую тратить время?! – нетерпеливо воскликнул Колин, отвлекая ее от раздумий. – Если мы хотим добиться успеха, следует поторопиться. Не понимаю, чего вы все дожидаетесь.

Сразу же после его слов леди Фолкхем развила бурную деятельность. Она послала Чэрити в аптеку за составляющими для изготовления мази и чемерицей, отвар которой должен был послужить рвотным средством. Колина она отправила разыскать посыльного, чтобы тот предупредил графа Фолкхема, что его жена немного задержится после театра.